Русские не сдаются. Жизнь за Россию - Николай Викторович Стариков
Через пять лет, 30 августа 1813 года, волонтер Александр Казарский был записан в Черноморский флот гардемарином[12]. Еще через год получил производство в свой первый офицерский чин. Он послужил на бригантинах «Десна» и «Клеопатра», потом в Измаиле — командиром отряда канонерских лодок. Уехав из родного дома до нашествия Наполеона, Александр Казарский стал офицером после разгрома великой армии Бонапарта. Приехав домой, в Дубровно, в отпуск, он не застал в живых отца и младшую сестру Матрену. В 1812 году, спасаясь от насильников из европейской армии, Матрена Казарская бросилась в Днепр и предпочла смерть бесчестью. Отчий дом был сожжен, а все остальные члены семьи разъехались кто куда. Посетив пепелище и побывав на могиле отца и сестры, Казарский уже больше никогда туда не возвращался. Полагаю, что ярость благородная ко всем врагам России в тот момент клокотала в его жилах и свою роль в несгибаемом характере нашего героя вся эта печальная история явно сыграла.
А выглядел он так. Некто Е. Фаренникова, его знакомая, оставила нам описание: «Молодой человек, невысокого роста, худенький, с темными волосами, приятным, умным, подвижным лицом. Когда, бывало, приезжал он к нам… всех обласкает, всю прислугу обделит подарками. Живой говорун, остряк, шутник и любезный со всеми, он не любил сидеть на одном месте. Как теперь вижу скорую его походку по комнате, слышу живой, приятный разговор, громкий смех и неустанное истребление изюма»[13].
Перечислять все места службы Александра Казарского, названия судов и фамилии командиров мы здесь не будем. Слишком большой это список, а история русского флота столь блестяща, что о ней надо писать отдельно, много и постоянно! Укажем, что отличился Казарский при осаде… Анапы[14]. За успешную 3-недельную артиллерийскую дуэль с крепостными пушками он был произведен в капитан-лейтенанты, потом отличился под Варной, получив золотую саблю с надписью «За храбрость». В таком звании в начале 1829 года Казарский назначается командиром брига «Меркурий». Казарский и раньше служил на нем, чтобы потом уйти на линейный корабль, а потом вернуться и теперь уже стать «номером один».
В апреле 1829 года «Меркурий» был отправлен к городу Сизополю на соединение с отрядом крейсеров капитана 1-го ранга Скаловского. Первый успех не заставил себя ждать: «Меркурий» находился в разведке у Босфора, когда один из греческих шкиперов рассказал, что в местечке Пендераклия достраивается турецкий линейный корабль. К рассказу прилагалась схема батарей, прикрывающих вход в бухту. Отряд русских кораблей сжег противника прямо на стапелях.
14 (26) мая 1829 года бриг «Меркурий» и его командир Александр Иванович Казарский шагнули в бессмертие. Это небольшое разведывательное судно вышло победителем из схватки с двумя линейными кораблями противника, с флагманами турецкого флота.
А вот как это получилось. Блокируя турецкую столицу и проливы с двух сторон, русские корабли постоянно дежурили у входа в Босфор, чтобы своевременно обнаружить попытку турецкого флота выйти в море. В мае 1829 года в «разведку» был назначен отряд судов под командой капитан-лейтенанта П. Я. Сахновского. В него входили 44-пушечный фрегат «Штандарт», 20-пушечный бриг «Орфей» и 18-пушечный бриг «Меркурий». Корабли вышли из Сизополя 12 мая 1829 года и взяли курс на Босфор. В 13 милях от пролива отряд заметил двигавшуюся со стороны Турции неприятельскую эскадру: 14 турецких кораблей. Командовавший русскими кораблями Сахновский отдал приказ уходить, выбрав оптимальный курс[15]. Турки бросились вдогонку — впереди 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей», младший флагман. Для 18-пушечного «Меркурия» столкновение с такими гигантами сулило быструю гибель — слишком неравны были размеры судов и число их пушек. Казарский дает приказ — уйти от преследователей. Но турецкие корабли все ближе, а два русских корабля «Штандарт» и «Орфей» оторвались и скрылись за горизонтом.
Сейчас за прошествием лет пояснить, почему бриг «Меркурий» в отличие от коллег не смог уйти, сложно. Когда надежда на стихший ветер и возможность оторваться на веслах развеялась посвежевшим бризом, турки открыли огонь носовых пушек. В этот момент капитан-лейтенант Казарский собрал военный совет. Вопрос был, что называется, одним из двух главных русских вопросов: что делать?[16]
Первым высказался поручик Иван Петрович Прокофьев, который сразу предложил сражаться с турками, а если бриг будет в сражении разбит настолько, что более не сможет сопротивляться, то, сцепившись с одним из турецких кораблей, взорвать бриг вместе с ним. Смелый поручик предлагал повторить бессмертный подвиг российской дубель-шлюпки № 2 под командованием капитана 2-го ранга Христофора Ивановича Остен-Сакена[17], этнического немца, который за 41 год до описываемых нами событий первым во флоте ввел новое правило — русские не сдаются! Ценой своей жизни.
Дубель-шлюпка представляла собой небольшое парусно-гребное судно, имевшее 42 весла, одну мачту с парусом и 15 пушек небольшого калибра. Экипаж составлял примерно 70 человек. Такое судно было тихоходным и обладало плохой мореходностью. 20 мая 1788 года дубель-шлюпка капитана Сакена была направлена командующим Днепровской гребной флотилией (принц Нассау) в Херсон с донесением А. В. Суворову. На тихоходное судно напало сразу тринадцать турецких кораблей. Видя, что от турок не уйти, фон Сакен отправил шлюпку с девятью матросами, отдал им знамя и велел передать, «что ни он, ни дубель-шлюпка не будут в руках неприятеля». Турки пошли на абордаж и, пользуясь численным превосходством, захватили русский корабль. В этот момент русский капитан фон Сакен взорвал дубель-шлюпку. На воздух взлетели все четыре галеры противника, а турецкие моряки получили приказ на абордаж русских судов более не ходить. Через несколько дней тело капитана 2-го ранга Остен-Сакена вынесло на берег Бугского лимана. Его опознали только по Георгиевскому кресту: ни головы, ни рук на теле не было. Потрясенная подвигом офицера Екатерина II щедро наградила его родственников…
Стоит отметить, что все остальные три офицера «Меркурия» единогласно поддержали предложение поручика Прокофьева повторить подвиг Остен-Сакена[18]. Последним высказался Александр Казарский, который перевел решение военного совета в практическую плоскость. Сражаться до конца, а когда такой возможности не останется, взорвать себя вместе с турками. Последний оставшийся в живых из офицеров должен зажечь крюйт-камеру[19], а для этого рядом с ней положим заряженный пистолет. Выстрел из него и взорвет бриг и врага.
После чего капитан-лейтенант Казарский обратился к матросам и передал им решение офицеров. Посыл командира был таков: «К нам идут награды, почести и слава!» Именно так Казарский сказал, показав на приближающиеся турецкие флагманы. У мачты был выставлен часовой с
