Сергей Базанов - Великая война: как погибала Русская армия
Напомним, что на весну 1917 г. Юденичем были подготовлены две наступательные операции. Первая на Мосульском направлении, вторая — на левом фланге армии. На остальных направлениях он предложил Ставке Верховного главнокомандующего вести активную оборону. Этот план был одобрен. В конце января 1917 г. в Тифлис, где располагался штаб Кавказского фронта, прибыл представитель английского командования. Он высказал руководству фронта пожелания своего командования в ближайшее время оказать давление на фланг и тыл 6-й турецкой армии, находившейся в Персии. Идя навстречу просьбам союзников, русские войска в феврале перешли в наступление на багдадском и пенджвинском направлениях. 1-й Кавказский армейский корпус вышел к границам Месопотамии (Ирак), а 7-й Кавказский армейский — к Пенджвину. Используя успех русских войск, англичане уже в конце февраля заняли Багдад.
На следующий день после назначения на пост главнокомандующего войсками Кавказского фронта (3 марта) Юденичу пришлось принимать срочные меры по просьбе командира 1-го Кавказского кавалерийского корпуса генерала от кавалерии Н.Н. Баратова, находившегося в Персии. Дело заключалось в том, что части корпуса, выдвинувшиеся в долину реки Дияла, испытывали острые затруднения в продовольствии. Английские союзники отказались помочь нашим войскам. Тогда по постановлению солдатского комитета корпуса был арестован прикомандированный к корпусу Баратова представитель английского военного атташе. К тому же и настроение в частях корпуса становилось все более неустойчивым, а также приближался сезон тропической жары. Юденич принял решение прекратить наступление и с 6 марта перейти к позиционной обороне. Одновременно с корпусом Баратова приказом Юденича прекращали наступление находившиеся в Персии 1-й и 7-й Кавказские армейские корпуса. Они отводились в районы с лучшим базированием.
Такие действия главнокомандующего войсками Кавказского фронта негативно встретило Временное правительство. Из Петрограда последовало несколько телеграмм с требованием возобновить наступление в Персии. Глубоко убежденный в обоснованности принятого решения, Юденич отправил Временному правительству аргументированный доклад о положении дел на Кавказском фронте и возможных перспективах вверенных ему войск. Реакция правительства была незамедлительной. Генерала обвинили в том, что он «игнорировал требования момента» и ничего не предпринял для «решительного наступления революционной армии». 25 апреля Юденич был отстранен от должности главнокомандующего войсками Кавказского фронта, как «сопротивляющийся указаниям Временного правительства», и вызван в Петроград{19}, а на его место назначен генерал от инфантерии М.А. Пржевальский. Однако и он уже не мог ничего поделать — волна антивоенных настроений достигла Кавказского фронта. В сложившейся ситуации новый главком также решил перейти к обороне и не вести активных боевых действий.
ПОПЫТКИ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА АКТИВИЗИРОВАТЬ ПАТРИОТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПРОВАЛ ИЮНЬСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ
Невзирая на создавшуюся в России чрезвычайно сложную политическую ситуацию, союзники по Антанте настойчиво требовали от нее выполнения данных ранее обязательств — начать крупные наступательные операции в течение апреля. Но русскому верховному командованию при определении даты начала и места наступления в тот период приходилось больше всего считаться именно с антивоенными настроениями солдатской массы. Участники проходившего в Ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве 1 мая совещания главнокомандующих армиями фронтов, признавая необходимость наступления, были вынуждены констатировать, что в настоящее время действующая армия не готова вести успешные крупномасштабные боевые действия. По убеждению большинства участников совещания провести наступление в лучшем случае можно будет не ранее середины июня. При этом генералы исходили не только из неудовлетворительного морально-политического состояния русской армии, но также из недостаточной подготовленности войск в материально-техническом отношении. В ряде выступлений отмечалось, что если бы в армии и сохранялся наступательный дух, то все равно недостаток продовольствия, фуража, конского состава исключил бы возможность успешного наступления. Участники совещания прекрасно понимали, что ни они сами, ни Временное правительство в существующем составе не смогут подготовить солдатские массы к наступлению без помощи наиболее популярных в тогдашнем российском обществе партий эсеров и меньшевиков. Главнокомандующие фронтами исходили из того, что представители этих социалистических партий, несмотря на заверения о «мире без аннексий и контрибуций», фактически поддерживали политику продолжения войны. Учитывая это чрезвычайно важное обстоятельство, участники совещания высказались за необходимость создания коалиционного правительства с участием эсеров и меньшевиков, надеясь с помощью министров-социалистов и используя их сильное влияние в солдатской среде, двинуть русскую армию в наступление.
Временное правительство прислушалось к мнению авторитетных генералов. В опубликованной 6 мая декларации уже коалиционного Временного правительства наряду с обещанием скорейшего достижения «всеобщего мира без аннексий и контрибуций» указывалось: важнейшей задачей верховной власти является укрепление боевой мощи Русской армии «как в оборонительных, так и в наступательных действиях». Вместо октябриста А.И. Гучкова военным и морским министром был назначен эсер А.Ф. Керенский.
После майского совещания в действующей армии началась усиленная агитационная подготовка к наступлению, в ходе которой большое место отводилось морально-политической работе среди солдатских масс. По всем фронтам разъезжали представители правящих партий, пытавшихся своими зажигательными речами убедить солдатские массы перейти в последнее мощное наступление и «сокрушить германский милитаризм». Пожалуй, главную роль в этой агитационной кампании сыграл новый военный и морской министр Керенский. Так, уже 12 мая он прибыл в Каменец-Подольский, где находился штаб Юго-Западного фронта, и выступил с агитационной речью на проходившем там фронтовом съезде (7–20 мая). Подчеркнем, что именно Юго-Западному фронту отводилась главная роль в готовящемся наступлении.
Необходимо отметить, что в период работы этого съезда была создана инициативная группа военнослужащих Юго-Западного фронта, которая 13 мая обратилась к главнокомандующему армиями этого фронта генералу от кавалерии А.А. Брусилову и А.Ф. Керенскому с заявлением о необходимости формирования «особых ударных революционных батальонов» из добровольцев. Цель их создания — влить в армию веру, что весь русский народ идет за нею во имя скорого мира и братства народов, «чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собой колеблющихся»{20}. «Вполне сочувствуя этой идее, — писал в приказе Брусилов, — я и спросил у военного министра Керенского согласие на формирование революционных батальонов»{21}. Ободренный поддержкой военного и морского министра, генерал в тот же день пригласил его на смотр одной из первых «ударных частей», созданных на Юго-Западном фронте в 7-й армии, в местечке Бучач, где располагался штаб армии. Керенский остался весьма доволен и самой идеей и бравым видом бойцов. Так было положено начало созданию добровольческих воинских формирований в русской армии{22}.
Вскоре вопрос о создании добровольческих ударных частей по предложению Брусилова включили в повестку дня продолжавшего работу съезда Юго-Западного фронта.
И уже 16 мая в телеграмме, отправленной в Ставку Верховного главнокомандующего, Военное министерство и Петроградский совет, генерал торжественно сообщал: съезд, «обсудив предложение инициативной группы революционных солдат и офицеров фронта, к которой всецело присоединилась делегация Черного моря (Черноморского флота. — С.Б.) нашел необходимым для усиления мощного и революционного духа армии, для защиты свободы и закрепления завоеваний революции, от успеха которой зависит свобода демократии не только России, но и всего мира, пополнить армию добровольческими революционными батальонами для образования ударных групп. В полной мере сочувствуя идее такого формирования, — писал он далее, — я утвердил исполнительный комитет труппы и ходатайство о разрешении немедленно приступить к вербовке волонтеров»{23}.
В тот же день Брусилов отправил вторую телеграмму лично Верховному главнокомандующему генералу от инфантерии М.В. Алексееву: «Для поднятия наступательного настроения армии и морального впечатления весьма желательно скорейшее появление на фронте первых революционных батальонов, что возможно при условии Вами срочно начать вербовку волонтеров в военно-учебных заведениях, во флоте и крепостях Черного моря с указанием, какой процент состава военных училищ, школ прапорщиков и частей Черного моря можно вербовать». И далее извещал Главковерха: в Ставку в Могилев, накануне (15 мая) выехали делегаты съезда полковник Яснаков и черноморский матрос А. Баткин, которые «доложат Вам подробно идею создания революционной армии, изложенную в (вышеприведенной. — С.Б.) телеграмме»{24}.
