Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

Предстояло отыскать иное решение. Водители первым делом удостоверились, что все прибывшие машины на ходу. Двигатели запускались с пол-оборота. Ну и что с того? В одном из крытых вагонов мы обнаружили валики соломы. Может, это вариант? Во всяком случае, попытаться следовало. Мы взялись за дело и довольно быстро соорудили из соломенных рулонов некое подобие разгрузочной платформы. Самое главное — чтобы эти рулоны выдержали вес бронетранспортеров. Передние колеса проваливались в солому, но гусеницы, у которых площадь больше, солома выдержала. Со всеми необходимыми мерами предосторожности мы благополучно спустили на землю первый бронетранспортер, затем добавили соломы и приступили к разгрузке следующего. Так мы и сняли с платформ все 7 машин. Осталось лишь выехать со станции и добраться до Кана.

На рассвете мы двинулись в путь — я на полевом вездеходе, затем колонна из семерки бронетранспортеров, а замыкал нашу небольшую колонну грузовик. Ехать было сложно, бронетранспортеры были слишком неповоротливы, чтобы в случае авианалета быстро развернуться и съехать с дороги. Единственная возможность — пробираться от одного более-менее надежного потенциального укрытия к другому, контролируя при этом воздушную обстановку. И мы благополучно добрались до места назначения.

Война в воздухе разгоралась, теперь ни о каких передвижениях по дорогам в дневное время суток говорить не приходилось — всего за одну поездку британскими истребителями было выведено из строя два грузовика. Я чудом успел соскочить в придорожный кювет. Истребители появлялись внезапно на бреющем полете, и спасения от них не было.

Другой приказ заставил меня отправиться в район Байо. Мне предстояло определить характер местности и состояние дорог, проходивших в стороне от главного шоссе на случай ведения в этом районе боевых действий. Позже пришлось досконально изучить местность и севернее Кана с целью определения путей прохода для бронетранспортеров полка. В ходе этих поездок мы потеряли еще один грузовик, кроме того, погиб мой водитель.

Более спокойно проходили курсы, местом проведения которых было избрано одно из пустовавших крестьянских подворий неподалеку от Вестона. Мне был поручен инструктаж унтер-офицеров по вопросам ведения боевых действий. Все прибывшие на курсы были люди необстрелянные, до этого занимавшие различные канцелярские должности в подразделениях управления и снабжения. Обсуждались способы ведения боевых действий, проведение разведки, обеспечение прикрытия при переброске отдельных групп, подразделений и частей, а также вопросы, касавшиеся психологии управления войсками. Мне пришлось ответить не на один десяток вопросов, и я надеялся, что мой инструктаж сослужил добрую службу в преддверии высадки союзников. Группа состояла из 12 человек, и у нас сложились основывавшиеся на глубоком взаимном уважении отношения, нам было не чуждо и чувство юмора, хотя все до единого понимали серьезность положения. Следует упомянуть, что на фронте военная субординация принимает несколько иной оттенок — отношения во фронтовых подразделениях более сердечные и открытые, нежели в казармах. Дело в том, что в бою и командиру, и его подчиненным друг без друга не обойтись — каждый должен быть спокоен о том, что может положиться на своего боевого товарища.

С каждым днем напряженность росла — воздух был буквально наэлектризован ею. Неизвестность тяжким бременем легла на нас. Такое неизбежно происходит перед всеми без исключения крупными операциями. Чего только в голову не взбредает. И в мыслях один и тот же мучительный вопрос: что уготовит нам следующий день. Но в момент начала операции все это куда-то бесследно улетучивается, и ты полностью сосредоточен на выполнении поставленной конкретной боевой задачи. А оценки, реакции… Их время наступает уже после выполнения задачи.

И даже прибытие командующего нашей дивизией генерала Фойхтингера ничего в этом смысле не изменило. Беседа за круглым столом. Снова варианты развития событий, снова прогнозы, снова боевая готовность — короче говоря, ждать дальше. Мол, скоро все выяснится, но все уже было не так. К началу вторжения генерал Фойхтингер находился в Париже.

Было еще одно обстоятельство, не дававшее нам покоя. Наш фельдфебель приобрел свинью для солдатской кухни. Свинья не была ни конфискована, ни реквизирована, а оба, француз-крестьянин и наш фельдфебель, просто ударили по рукам, короче говоря, животное было приобретено за деньги. Но пока фельдфебель вез свинью на кухню, машину задержал патруль полевой жандармерии. Фельдфебель, естественно, предъявил все счета, документы, однако это не помогло. Фельдфебелю грозил военный трибунал. И суровое наказание. Покупка за деньги у местного населения, оказывается, строжайше воспрещалась. Наряду с мародерством и изнасилованием. И того, кто на этом попадался, ждало либо разжалование, либо нечто посерьезнее. Но именно вторжение союзных сил уберегло нашего фельдфебеля.

Взаимоотношения с французами были вполне нормальными, не исключались и весьма близкие отношения, причем подобные случаи «романов» были отнюдь не редкостью. Ведь простые люди понимают друг друга куда лучше политиков, кстати, ответственных за всю эту мясорубку. И в период непосредственно перед вторжением англо-американцев французские партизаны вели себя тише воды ниже травы».

УЧАСТИЕ В ОТРАЖЕНИИ ВТОРЖЕНИЯ

Вторжение сил союзников во Франции обычно называют «открытием второго фронта». Но войну на два фронта Германия вела еще с начала русской кампании. Северная же Африка рассматривалась как некий второстепенный театр военных действий, и Роммель, как ни умолял, так и не успел получить необходимого войскового подвоза — все резервы проглотил плацдарм в Тунисе. Потеря Германией Африки привела к вторжению союзников в Италию, и этот первый «второй фронт», открытый еще летом 1943 года, затребовал массу германских войск.

Открытие же еще одного фронта на Западном театре военных действий прямиком вело Германию к катастрофе, поскольку противник располагал огромными, казалось, неисчерпаемыми ресурсами живой силы и техники. Таким образом, отражение вторгшихся на побережье сил союзных держав приобретало особое значение — необходимо было нанести противнику сокрушительный удар буквально в первые часы после высадки и сбросить его в море.

Вопрос заключался в том, где именно высадятся англо-американцы? 5 ноября 1943 года генерал-фельдмаршал Роммель получил лично от Гитлера приказ объехать все побережье от Дании и до Бискайского залива и разработать оборонительную концепцию. После того, как он был отозван из Африки, Роммель находился в Италии, занимая в последнее время должность командующего группой армий «В». А затем вместе со штабом группы армий перебрался во Францию.

За несколько месяцев под руководством Роммеля на атлантическом побережье были возведены укрепления. В ходе инспекторской проверки генерал-фельдмаршал убедился, что далеко не везде дело обстоит должным образом и что до сих пор нет единого плана отражения ожидавшегося наступления.

С 1 января 1944 года Роммель вместе с группой армий «В», ранее подчинявшейся непосредственно Гитлеру, переходил в подчинение генерал-фельдмаршала Герда фон Рунштедта, главнокомандующего Западным направлением. Оба генерал-фельдмаршала имели диаметрально противоположные взгляды по стратегическим вопросам, касавшимся отражения вторжения сил союзников.

Роммель в первую очередь полагался на собственный опыт, собранный им в Северной Африке. Ему было ясно, что противник не пожалеет ничего для обеспечения численного превосходства. Союзная авиация обретет полное превосходство в воздухе и тем самым в существенной мере повлияет на ход боевых действий на суше. Самолеты противника просто парализуют все попытки переброски войск и сделают невозможным войсковой подвоз. Роммель прекрасно помнил, что способно натворить даже звено истребителей или штурмовиков. Он видел единственную возможность успешно противостоять вторжению — наброситься на противника в момент, когда тот слаб, иными словами, именно в момент десантирования. Именно первые часы решат все, так полагал Роммель.

Герд фон Рунштедт, напротив, придерживался мнения, что в момент десантирования союзные войска вермахту не сокрушить по причине их значительного численного превосходства. Можно и нужно, конечно, нанести им мощный удар на побережье, но главная сила, так считал фон Рунштедт, состоит как раз в накопленном немецкими войсками опыте ведения мобильной войны. И предлагал громить противника, когда тот углубится на территорию Франции и окажется вне пределов досягаемости мощной поддержки корабельной артиллерии.