Леонид Млечин - Один день без Сталина. Москва в октябре 41-го года
Сталин и Молотов рассчитывали на ответную реакцию Гитлера, надеялись, что и он подтвердит, что у него нет претензий к Советскому Союзу, и это снимет напряжение. Обнадеживающей реакции фюрера они так и не дождались. А вот в собственной стране это заявление ТАСС сыграло роковую роль. Большинство советских людей приняли заявление за чистую монету и уверились в том, что войны точно не будет. И армия тоже была дезориентирована…
«В коридоре было почти пусто, все сидели по комнатам и слушали радио, — вспоминает первый день войны Ирина Млечина. — У нас тоже был приемник.
Спереди он был обит серой тканью, а с боков — деревянный. Мы с мамой стали крутить какую-то штучку, в надежде получше все услышать, но из приемника доносилось только сипение и нечленораздельные звуки. Зато было все прекрасно слышно из соседней комнаты, где висела обыкновенная «тарелка». Между «детской» и комнатой соседей проходила труба парового отопления, вокруг которой была изрядная дыра. Почему-то ее никто не заделал. Оттуда часто доносились то крики двух ссорящихся пожилых сестер, то пьяненький голос Виктора, сына одной из них, то приятный голосок Зои — дочери младшей сестры.
В воскресенье 22-го соседских голосов слышно не было, но зато целый день бубнило радио, звучали знакомые песни про «бронепоезд», который «стоит на запасном пути», и многие другие, которые я хорошо знала. Вечером вернулся папа, и по его лицу я догадалась, что происходит что-то плохое».
Дочке он снова ничего рассказывать не стал, просто ответил:
— Ну, тебе это пока понять трудновато, да и мне не очень легко. Немцы наступают. Все как-то неясно.
И добавил:
— Обещаю, что как-нибудь попробую тебе объяснить, что такое война.
РЕСТОРАНЫ ДЛЯ КОМИССАРОВ
Секретарь московского горкома партии Георгий Михайлович Попов вспоминал, с чего он начал первый день войны: «Я вбежал в свой кабинет. Первые указания, которые дал горком, были: прекратить неограниченную продажу сахара, соли, спичек, мыла, хлеба; прекратить выдачу вкладов из сберегательных касс…»
В здании, которое занимали обком и горком партии, появилась дополнительная охрана. Ввели пропуска — прежде можно было войти, предъявив партбилет.
К концу дня 22 июня 1941 года организационно-инструкторский отдел московского горкома партии информировал руководителей города о реакции москвичей на выступление Молотова, сообщившего о вероломном нападении Германии:
«Среди части населения имеются панические настроения. Во многих магазинах образуются большие очереди за хлебом, крупами, макаронными изделиями, консервами, керосином, солью, сахаром и другими продуктами. В сберегательных кассах образовались большие очереди вкладчиков, которые забирают свои вклады и многие закладывают облигации госзаймов.
Так, в Ростокинском районе большие очереди наблюдаются в булочных, сберкассах и керосиновых лавках. В булочной № 10 по улице Кирова, дом № 23/1, большой наплыв людей. Выступления агитаторов не помогают, народ все время прибывает. По ул. Кирова, дом № 26 в керосиновой лавке очередь выстроилась в количестве двести шестьдесят пять человек. Встают в очередь по нескольку раз…
В Свердловском районе в магазине ТЭЖЭ (ул. Горького) большая очередь за мылом, в магазине № 102 (ул. Горького) в продаже нет хозяйственного мыла, покупатели берут семейное мыло, которого раньше продавалось по пятьдесят кусков в день, а сегодня за два часа было продано пятьсот кусков…
В булочной № 5 Октябрьского райхлебторга в 14 час. 15 мин. директор магазина Дирябо закрыл магазин перед очередью сто—сто тридцать человек и объявил, что «Москва в угрожающем положении, а потому магазин закрывается». После вмешательства представителя Свердловского райторготдела т. Яковлевой магазин был открыт, и торговля продолжается…
В сберегательных кассах района большие очереди за получением вкладов и продажи займа 1938 года. Сберкассы все средства, полученные для нормальной работы на весь день, выдали до 16 часов. Район потребовал средств полтора миллиона рублей.
Как правило, вкладчики берут крупные вклады от трех до пятнадцати тысяч рублей, в таких же суммах продают и заем 1938 года. Проведенной проверкой установлено, что вклады берут в основном работники интеллигентного труда. Народная артистка СССР Тарасова (МХАТ) заказала приготовить средства, закрывает весь вклад — около 60 тысяч рублей. Райком партии послал девяносто человек агитаторов по магазинам и сорок пять человек по крупным жилым домам…»
Москвичи снимали деньги со счетов в сберкассах (у кого были), бежали в магазины, скупали, что могли. Понимали, что очень скоро полки опустеют.
Меньше чем через месяц после начала войны, 11 июля, в Москве и Ленинграде (раньше, чем в других городах) ввели карточки — на хлеб, крупу, сахар, кондитерские изделия, масло, мясо, рыбу, мыло, обувь и ткани. Существовало сто четырнадцать различных норм и видов снабжения — в зависимости от места работы и должности.
В Мосгорисполкоме и райисполкомах образовали бюро по выдаче продовольственных и промтоварных карточек, а также бюро по учету рабочей силы и топливные отделы. Продовольственные карточки выдавали каждый месяц, промтоварные — раз в полгода. Они были не именные и при утере не возобновлялись.
Восемьсот граммов хлеба выдавали по рабочей карточке, шестьсот граммов — по карточке служащего. Детям и иждивенцам (то есть пенсионерам и неработающим) полагалось всего четыреста граммов. Хлеб продавался ежедневно — с половины седьмого утра, свою пайку разрешалось выкупить на один день вперед. Просроченные талоны не отоваривались. Жиры, мясо и рыбу продавали подекадно. Колбаса, сельдь, консервы засчитывались в норму отпуска рыбы или мяса. В столовых, которые обслуживали предприятия и учреждения, «за обед, изготовленный из 100 г мяса, сдается талон на 50 г мяса».
Рабочим и инженерам полагалось на месяц два с лишним килограмма мяса и мясопродуктов, килограмм рыбы, два килограмма крупы и макарон, полтора килограмма сахара и кондитерских изделий. Для остальных категорий нормы снабжения были значительно меньше. Неравенство состояло и в том, где и как карточки отоваривались, как тогда говорили. В закрытых распределителях выдавали настоящее мясо, в обычных магазинах — кости. Вместо мяса по карточкам часто приходилось брать яичный порошок. Вместо крупы — картофель. Вместо сахара — повидло.
На пленуме горкома директор крупного Электролампового завода жаловался:
— Такая система — литерному заводу для отпуска обедов давали мясо без карточек, а нелитерным заводам — по карточкам. В столовую являлась какая-нибудь табельщица с накрашенными ногтями и брала восемь котлет, потому что она работает на литерном заводе. А рабочие, проработавшие по одиннадцать часов на производстве боеприпасов, ничего не могли кушать. Такое положение могло повлечь за собой то, что рабочие могли бы разнести буфет. Большими усилиями я добился, чтобы обеспечить мясными обедами всех работающих на производстве боеприпасов.
Мяса не хватало в первую очередь. За ним выстраивались огромные очереди. Люди сбегали с работы, чтобы отоварить карточки. Это не устраивало городские власти.
Бюро горкома и обкома партии приняли постановление:
«О порядке отпуска мяса.
1. Считать неправильным порядок отпуска мяса, установленный наркоматом мясомолочной промышленности СССР, согласно которому наряды выдаются накануне в конце дня, что исключает своевременный завоз мяса в торговую сеть, в результате чего создаются очереди у магазинов.
2. Обязать начальника московской конторы Мясосбыта установить порядок выдачи нарядов накануне не позднее 11 часов утра для обеспечения торговой сети мясом на следующий день, а зав. Горторготделом Моссовета тов. Фадину обеспечить своевременный завоз мяса по магазинам».
Нехватки были порождены не только понятными трудностями военного времени, но в первую очередь самим механизмом командно-административной экономики.
За неделю до начала войны (!) руководители Московской области — второй секретарь МК Борис Николаевич Черноусов и председатель Мособлисполкома Павел Сергеевич Тарасов жаловались заместителю председателя Совнаркома Микояну:
«Наркомат заготовок систематически не выполняет план Завоза муки в Московскую область. За апрель-май 1941 года недогружено 1994 тонны. Отгрузка муки в июне месяце, по существу, сорвана… Выданные наряды на отгрузку муки из Чкаловской, Горьковской, Куйбышевской, Саратовской и Сталинградской областей не выполняются.
Особенно тяжелое положение создалось с белой мукой. Остатки муки второго сорта в области не превышают двухдневного запаса, а в некоторых промышленных районах этого сорта муки нет совершенно… В связи с невыполнением плана отгрузки муки остатки ее в области резко сократились. МК ВКП(б) и Исполком Мособлсовета просят дать указание полностью выполнить июньский план завоза муки…»
