Олег Валецкий - Югославия в войне
Совершенно в ином положении были мусульмане. Они, конечно, были самой слабой стороной в войне, а их настоящие союзники находились далеко от них. Не случайно именно они дали абсолютное большинства жертв (до 160 тысяч) в Боснии и Герцеговине с 1992 по 1995 год. Это было ясно их вождям, и перед войной знавшим, что многонациональная Босния и Герцеговина может существовать лишь при иностранной военной оккупации. Тем не менее, СДА выступила против Югославии (СДА – странка демократской акции – партия демократического действия, бывшая практически, мусульманской партией). Пользуясь большинством в парламенте, она смогла 15 сентября 1991 года протолкнуть совершенно нереальную программу заселения «бошняков» в Боснию и Герцеговину (название, которое употребляли в СДА, используя опыт австро-венгерской власти, дабы преодолеть абсурд названия «мусульман» – нацией, но это произвело новый абсурд, по которому мусульмане сербского происхождения и языка в Санжаке и на Косово, были объявлены «бошняками», то есть боснийцами, а сербы и хорваты из Боснии оказывались в положении некоренных жителей. При этом абсолютно было неясно положение сербов, хорватов, да и мусульман в Герцеговине с Боснией, имевших куда меньше связи, чем с Черногорией или Далмацией).
Стоит привести суть этой программы. По ней предусматривалось переселение из Турции до пяти миллионов мусульман, якобы потомков переселенцев из Боснии и Герцеговины, и местных мусульман из других областей, перешедших в сербские руки, в особенности Санжака. Неясно правда почему те же санжакли (мусульмане из Санжака, в котором жило и живет немало сербов) имеют больше прав на Боснию и Герцеговину, в отличие от местных сербов, живших здесь до прихода турок, а следовательно до появления любых мусульман. Впрочем, подобные дилемы создателей этой программы не мучили, и они готовы были сюда поселить не только этих «бошняков», не знавших в своем большинстве «бошнякского» языка (то-есть, все того же сербского языка с добавление турецких слов и местных жаргонных выражений), но и арабов, и афганцев, и иранцев – лишь бы не было здесь сербов, да и хорватов. В соответствии с этим тогдашняя, еще не знавшая войны Босния и Герцеговина, должна была выделить средства для этой абсурдной программы с совершенно нереальными сроками переселения – 400–500 тысяч человек в год – хотя вся Босния и Герцеговина не имела и пяти миллионов населения. Впрочем, проблема размещения этих переселенцев программой решалась просто – переселением части их на территорию Сербии и Черногории, без всякого учета мнения тамошних властей и народа, причем не только в Санжак, но и в коренную сербскую область Сербии – Шумадию. Но даже в Боснии и Герцеговине главный поток переселенцев направлялся бы в начале в традиционно сербские области Босанской Краины и Романии, а тамошние сербские города Баня-Лука, Шековичи и Соколац должны были стать мусульманскими. Затем наступал черед сербских центров в Герцеговине – Гацко и Невесенье, а затем следующая волна опять шла бы в Босанскую Краину, но уже для создания там мусульманской «державы». Такая же «держава» должна была возникнуть в хорватской Западной Герцеговине, где в городке Грудэ должен быть создан «бошнякский» университет, а затем поток переселенцев пошел бы по всей Боснии и Герцеговине, ширя ее «природные» границы по Сербии и Черногории вплоть до Адриатики, переименовывая города и руша «памятники чужой оккупации». Таким образом, создалась бы Исламская республика Босния и Герцеговина, граничащая бы с не менее исламской «Великой Албанией», так же бы «природно» расширившейся по Южной Сербии, Западной Македонии и Северной Греции, чем было бы обеспечено создание хорошо известного «зеленого коридора» от Турции до Боснии. Тому свидетельствовали как лозунги СДА (пример – «от Ирана до Адриатики будет исламская земля»), так и куда более серьезные планы различных исламских государств и движений. Что же будет дальше – тоже не скрывалось. Так, муфтий Боснии и Герцеговины Эфендия Церич в журнале «Таквим» за 1992 год заявлял: «… Исламская религия – революционная религия, которая обязана расширяться». А в журнале «Исламская мысль» No155 он писал: « Мы не признаем ни одну систему власти, которая не основана на исламе, а такие партии Испании, Сицилии, Балкан, Южной Италии были на землях исламских и должны в ислам возвратиться». В другом номере этого же журнала он заявляет: «… мусульмане имеют обязанность нападать на неверных лаже если те на них не нападают, а государь должен каждый год один или два раза посылать военный отряд на немусульманскую территорию».
Возможно тогда в 1991-92 годах многим это показалось фантазией, да и ныне вряд ли кто-нибудь в это верит в сербском обществе, только вот верил кто или не верил, а ныне на югославской территории существуют два исламских государственных образования в Боснии и Герцеговине и на Косово, пусть и под оккупацией Запада, где куда легче и свободнее жить моджахеддинам из Алжира и Египта, свободнее, порою, чем у себя дома, нежели сербам – гражданам бывшей Югославии, а от мусульманского Горажды в Боснии до Санжака два десятка километров, столько же сколько от Санжака до чисто албанских территорий на Косово, а от соседних с такими территориями общин в составе Сербии, как Буяновац, Медведжа и Прешево, заселенных главным образом албанцами-мусульманами, благодаря известной их «демографической» политике, до болгарской границы меньше сотни километров, за которыми их ждут единоверцы «полаки» в Родопах.
Ныне уже и бошнякский национализм, разрабатываемый еще в семидесятых годах в Швейцарии в Бошнякском институте (Цюрих) при участии Адила Зульфикарпашича, стал не фантазией, а реальностью, как и Зульфикарпашич из диссидента перешел в разряд государственных деятелей Боснии и Герцеговины. Бошнякский национализм, как и албанский тем и специфичен, что носит происламский характер, а не антиисламский, что случается во многих арабских государствах и поэтому служит в бывшей Югославии авангардом исламского фундаментализма. Не случайно в бошнякской нации заговорили и в Санжаке, чьи мусульманские вожди еще во время войны заявляли: «Сербия не имеет права вмешиваться в дела Рашки (так правильно называется область Санжака, хотя в самом городе Рашка мусульман нет), иначе земля будет гореть. Мы имеем мощных союзников в мире и большие силы, которые пока не будем открывать» (Ризах Груда, политик из Санжака. «Дуга»). «Братом не может быть человек другой веры, ибо Коран говорит, что все мусульмане – братья, но не все люди братья» (Имам Сабахудин из Нового Пазара-центр Санжака. «Дуга»). «Сербы всегда совершали геноцид на Балканах, куда забрели, как дикое племя» (Али Затрич, политик из Нового Пазара.«Дуга»).
Всего этого не желали признавать раньше, не желают признавать и сейчас «серьезные политики» Югославии. Из этого возникает вопрос: так ли уж бескорыстна их глупость, коль очевидный бред о «христославизме», запущенный с Запада каким-то Селшом, рассматривается ими же, как серьезная проблема?
Ислам куда более опасный противник для сербов нежели ослабевший Ватикан, ибо это не просто религия, но еще и политическая идеология, устремленная на постижение мирового господства. С жертвами ислам не считается, ибо народ им держится в отсталости и покорности, а религиозная война, как джихад, рождает в народе фанатизм и героев, схожих Тамерлану и Надир-шаху. Сербов ныне очернили по всему миру из-за того, что в гражданской войне в Боснии и Герцеговине погибло 160 тысяч мусульман, хотя немалая часть их убита в мусульмано-хорватских или внутримусульманских столкновениях. Нелогично погибших на фронте мусульманских бойцов заносить в разряд жертв. Однако, даже с учетом всего этого сербов и близко нельзя сравнивать с турками. Турки всю свою историю занимаются геноцидом и только в XX веке турецкая власть устроила три геноцида, в одном из которых – армянском – было убито до двух миллионов армян в основном гражданских лиц; во втором – греческом – не только были «очищены» сотни сел и городов в Турции, возникшей на чужой земле, но и через полсотни лет дело было дополнено агрессией на чужое государство Кипр, а в третьем – курдском – турецкие вооруженные силы до сих пор уже десятки лет жгут села и без суда убивают пленных и гражданских не только в турецком Курдистане, но и в соседнем Ираке. Несмотря на все это, турецкие самолеты участвовали в бомбежках сербских земель как в 1995 году, так и в 1999 году. Сербы, до войны югославским коммунистическим руководством втянутые в движение неприсоединения, и тем самым в исламский мир, этим своим бывшим союзником стали буквально проглатыватся. Впрочем, такой сценарий характерен и для России, да и для той же Западной Европы, где мусульман уже не меньше чем в Иране. Так что исламские вожди знали что делают и на что им рассчитывать в югославской войне и сознательно шли на большие жертвы чтобы еще больше радикализовать исламские народы в мире, и одновременно получить плацдарм на Балканах, а тем самым, в Европе. Это относится не только к вождям мирового ислама, но и к местным вождям. Так, Алия Изетбегович еще в своей довоенной «исламской декларации» (1970г) потребовал исламской государственности, что для Боснии и Герцеговины означало лишь войну. Его выступления заставили Международный исламский институт из Лондона назвать его исламским экстремистом, что и было истиной.Он со своими соратниками (широко известный Омер Бехмен) в социалистической Югославии выступал с фундаменталистских позиций еще с конца 40-ых годов (организация «Млади мусульмане», подавленная югославской властью тогда, но восстановленная «бошнякской» властью), когда в Европе и разговора не могло быть об исламском государстве; при этом Изетбегович, отсидев 20 лет в общей сложности по югославским тюрьмам, отказался даже принимать снижение одного собственного срока по амнистии и писал по этому поводу жалобы в югославские суды. Свои взгляды Изетбегович и его окружение не скрывали. Показательно что еще в октябре 1991 года журнал «Нови вокс» выпустил на обложке рисунок «ханжаровца» (13 дивизия войск СС Ханжар, была создана Гимлером по благословению палестинского муфтия Хаджи Алия Эль Хусейн для отправки на восточный фронт против столь же ненавидимых, как и сербы, русских,но главным образом действовала в самой Югославии), стоящего ногой на отрезанной голове Радована Караджича. Последний здесь был важен, как тогдашний сербский политический вождь в Боснии и Герцеговине, тем более, что в 1991 году в Боснии и Герцеговине было еще мирно, и сербы здесь за оружие еще не взялись. Планы же СДА были довольно ясны – построить исламскую республику, а тем самым покорить местных сербов, коль большинство мусульман проголосовало за СДА на первых же многопартийных выборах Югославии, то они тем самым поддержали ее цели и согласились на ее руководящую роль. Вождь коммунистов – реформаторов в руководство Боснии и Герцеговины мусульманин Нияз Дуракович, поддержанный не только мусульманскими, но сербскими и хорватскими голосами, вступил в союз с СДА. Даже в 1994 году Сенад Хаджифейзович, известный телеведущий главного телеканала в мусульманском Сараево, на экране телевидения радовался, что Босния и Герцеговина вопреки планам Белграда в 1992 году не стала третьей республикой в Югославии с президентом-мусульманином Фикретом Абдичем и председателем парламента сербом Моичило Краишнаком. А ведь было ясно, что раз в Санжаке мусульмане сохранили и деньги и власть, то тем более это было бы возможно в Боснии и Герцеговине. Так что мусульманский народ, пусть и заведенный своей верхушкой, должен был знать, что идет в войну, хотя может и не думал, что война – вещь опасная, за которую надо дорого платить.
