Олег Смыслов - Предатели и палачи
Первые переговоры о создании денежного фонда велись с референтом начальника Главного управления железа и стали в министерстве Шпеера Клаусом Боррьесом и членом правления Дрезденского банка Раше.
Бывший офицер, воевавший на разных участках фронта и демобилизованный по ранению Боррьес, под свою ответственность стал действовать в пользу так называемого движения Власова. Он же организовал в Берлине на Унтер-ден-Линден «Деловое сотрудничество с Востоком», во главе которого встал Ратае.
Первые переговоры о создании денежного фонда для власовского движения велись с ними. Вопрос стоял о займе для Русского освободительного движения. По инициативе Боррьеса и Раше год спустя удалось организовать переговоры при участи министра финансов графа Шверин-Крозига о предоставлении освободительному движению первоначального кредита в размере полутора миллионов рейхсмарок.
Забегая вперед, скажу, что соглашение о займе было подписано только в январе 1945 г.
Благодаря офицеру военной пропаганды Дюркенсу к власовскому движению была привлечена Мелита Видеман, главный редактор антикоммунистического журнала «Акцион». Её задачей было установление связи с офицерами войск СС. Госпожа Видеман знакомила Власова с новыми людьми. Её усилия были направлены на привлечение отдельных людей среда бывших офицеров войск СС на сторону освободительного движения. Хотя даже Штрик-Штрикфельдт отмечал: «Изменение расположения к нам отдельных офицеров СС происходило часто из чистейшей воды практических соображений, как это было и в вермахте».
Власова свели с Робертом Леем, другом Гитлера со времён возникновения национал-социализма, его заместителем, главным руководителем высшего партийного обучения и начальником управления кадров партии.
Интересен вопрос Лея:
— Почему генерал, награждённый орденом Ленина и другими советскими орденами, теперь борется с большевизмом?
Власов стал что-то лепетать про период Гражданской войны и своё отношение к этому событию, но Лей был непреклонен:
— Это все меня не интересует; то, что вы рассказываете, было давно.
Власов продолжил свой рассказ, объясняя свою карьеру и вступление в партию. Лей прервал его второй раз:
— Это тоже меня не интересует. Я знаю ваше открытое письмо, но ведь оно написано для дураков, то есть для быдла. Меня интересуют действительные причины перемены ваших взглядов.
Власов буквально обиделся, но что оп хотел услышать от друга Гитлера — сострадание? Самое интересное, что Лей сказал:
— Я думаю, что этот человек рассорился со Сталиным потому, что тот его обидел.
Лей не понимал многое:
— Если бы вы, генерал, сказали мне просто, что ненавидите жидов и вы боритесь против Сталина потому, что он окружил себя жидами, я понял бы вас. Особенно если, как вы сказали, вы лично не обижены Сталиным.
Лей посчитал всё сказанное Власовым напыщенным. Власов после беседы с ним был в мрачном настроении{159}.
Осенью 1943 г. положение на Восточном фронте стало реальным предлогом для разоружения «восточных батальонов». Были отмечены факты реального перехода их к партизанам. Когда Гитлер узнал об этом, он приказал разоружить и распустить все эти формирования, а людей — направить на работу в шахты и на фабрики.
ОКХ возражало. Генерал Восточных войск Гельмих запросил все дивизии фронта и уже через несколько часов представил начальнику Генерального штаба Цейтцлеру доказательства надёжности территориальных частей. По его данным, «число так называемых перебежчиков, а также попавших в плен бойцов «восточных войск» не даёт никаких оснований к беспокойству: потери находятся примерно в тех же пределах, что и в немецких частях.
В середине октября пришло решение: разоружения не будет. Гитлер приказал, видимо остыв, все восточные формирования перевести на Запад — во Францию, Италию и Данию.
Переброска была закончена уже в январе 1944 года. Однако некоторые командиры дивизий схитрили: они перевели своих «добровольцев» на статус «хиви» и не отдали их.
В соответствии с проводимыми мероприятиями был создан командный штаб генерала Восточных войск при командующем войсками на Западе. Большинство «восточных батальонов» было плохо вооружено и недостаточно технически обучено для Западного театра военных действий. Происходили ссоры и недоразумения, с каждым днём увеличивались трения. Командование уже ожидало мятежа, который вот-вот должен был произойти.
Предупреждая непредсказуемые последствия, в отделе ОКВ/ВПр с помощью Генштаба ОКВ пришли к мысли побудить Власова составить новое открытое письмо. Так о Власове вспомнили. Целью письма было объяснить, что «переброска на Запад лишь временна, и задача освобождения Родины остаётся в силе». Над документом пропагандистского характера работали Гроте, Дюрксен и несколько русских. Первоначальный набросок открытого письма был направлен из отдела ВПр в Генштаб ОКВ. 5 ноября 1943 г. заместитель Кейтеля в Генштабе ОКВ Йодль утверждает текст 5 ноября 1943 г.
Следом в Дабендорф пришло распоряжение командировать во Францию инспекторов, чтобы успокоить находящиеся там Восточные войска. При этом русские части находились в составе «четвёртых батальонов» в немецких частях, размещённых вдоль атлантического побережья. Они находились и в Дании, Норвегии, Италии. Также оставались «добровольцы» и на Восточном фронте. Всех их требовалось обслуживать из Дабендорфа, в том числе и газетами…
1 января 1944 г. генерал Гельмих был заменён генералом от кавалерии и бывшим германским военным атташе в Москве Кестрингом, а наименование «генерал восточных войск» было изменено на «генерал добровольческих частей».
Через несколько недель Кёстринг вызвал Штрик-Штрикфельдта в Егерхеэ под Летценом. Разговор длился около трех часов. Вначале, как и положено, генерал задавал капитану вопросы:
— возникновение Дабендорфа;
— отношения с ОКВ/ВПр и с ОКХ;
— Власов и его сотрудники;
— перевоспитание и обучение в Дабендорфе и т.д.
— Стшшн, как и Черчилль, — сказал Кёстринг, — часто резко менял курс своей политики; Гитлер же никогда не изменит своей политики в отношении России. Фюрер заявил раз и навсегда, что он и не помышляет предоставить народам России независимость. Поэтому Русская освободительная армия останется фикцией.
Когда же Штрик-Штрикфельдт предложил организовать генералу встречу с Власовым, тот сразу же отклонил наивное предложение:
— Власов стал пугалом для фюрера и господ на верхах ОКВ. Поэтому я предпочитаю выполнять мои чисто солдатские и человеческие обязанности без связи с пим.
По поводу же популярности Власова Кёстринг вообще возразил:
— Этому я не верю. В России военные никогда не были так популярны, как в Германии. Русские думают и чувствуют иначе. А факт остаётся фактом, что Гитлер не хочет ничего слышать о Власове. И если в будущем нам придётся когда-нибудь опереться на какую-либо ведущую русскую личность, — что нужно было бы, кстати, сделать еще в 1941 году, — то мы должны будем найти другого человека.
Старый знаток России и в этом был нрав!
Когда Штрик-Штрикфельдт изложил Власову точку зрения генерала Кёстринга, тот просто отказался иметь что-либо общее с «кёстрингскими наймитами»{160}.
12
Положение на Восточном фронте с каждым днем становилось угрожающим. Уже в апреле 44-го советские войска перешли государственную границу СССР. «Власовцы» внимательно следили за обстановкой на фронтах и в самом узком кругу стали обсуждать планы действий на случай крушения Третьего рейха.
Предполагалось установить контакты с англосакскими державами и с французским движением Сопротивления. Для содействия можно было использовать НТС — эмигрантскую организацию.
Власов считал:
— В тазах американцев и англичан мы, вероятно, не «унтерменши» и не «подмастерья мясника», употребляя выражения Гиммлера, но мы — изменники, потому что боремся против правительства своей страны.
Он как всегда, много говорил, но при этом действительно искал выход.
— Думаю, что единственный выход — всеми силами стараться сохранить и по возможности растить русскую «живую силу» до краха нацистов. Только если мы станем фактором силы, мы, вместе с чехами, поляками, югославами, благоразумными немцами и другими народами Европы, можем рассчитывать, что, рано или поздно, англосаксы признают нас, — аргументировал Андрей Андреевич.
В январе 1944 г. Штрик-Штрикфельдт изложил генералу Гелену беседу с Власовым и свои мысли о крахе Германии. Он, в частности, предложил отправиться в Португалию, чтобы там установить связь со старым школьным другом, занимавшим до 1929 г. видное положение на британской службе.
— Подобные контакты немцами по разным линиям недавно уже намечены, так что надо подождать результатов, если же будет нужно, я вернусь к вашему предложению, — успокоил капитана генерал.
