Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой - Олейников Алексей Владимирович
При Сталлупенене германскими войсками были потеряны до 1,5 тыс. человек (в т. ч. около 100 пленными). В конце дня потрепанный германский 1-й армейский корпус отошел к западу. В этом же бою части русской 40-й пехотной дивизии опрокинули восемь батальонов германской 2-й пехотной дивизии и 10-й конно-егерский полк.
В бою при Каушене 2-я ландверная бригада потеряла 66 человек убитыми, 122 человек ранеными и 30 человек пленными (17 из них взяты кирасирами Его Величества{16}). Причем имеются в виду не раненые пленные, так как, по словам участника боев В. Рогвольда, на оставшемся за русскими поле боя было много раненых немцев, которых было не на чем везти{17}. Перелом в бою произвел ротмистр лейб-гвардии Конного полка барон П.Н. Врангель, в конном строю атаковавший германский артиллерийский взвод. Взвод успел сделать выстрел, огонь пехотного прикрытия — в 16 часов 15 мин немцы начали отступать. В каушенском бою потерпели поражение 4-й, 33-й и 41-й ландверные пехотные полки.
У Егленинкен, Кегстен, Мальвишкен и Радчен русская конница имела столкновения с велосипедистами 44-го и 45-го пехотных полков противника, часть из которых была захвачена в плен.
6 августа сотня 1-го Донского казачьего полка захватила лазарет г. Маркграбова с 60-ю ранеными германцами.
Гумбинненский бой привел к потере немцами 14,8 тыс. человек (главным образом в расстрелянном русскими 25-й и 27-й пехотными дивизиями 17-м армейском корпусе генерала кавалерии А. фон Макензена, который лишился 200 офицеров и 8 тыс. нижних чинов{18}), в том числе — 1,5 тыс. пленными.
В официальном германском описании войны говорилось: «Сцепление несчастных обстоятельств привело к тому, что великолепно обученные войска, позднее всюду достойно себя проявившие, при первом столкновении с противником потеряли свою выдержку. Корпус тяжело пострадал. В одной пехоте потери достигли в круглых цифрах 8000 человек — треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено»{19}.
Очевидцы вспоминали кладбище на полпути между мест. Швигселн и Варшлеген. В расчете найти за ним укрытие, на кладбище собирались большие массы атакующих немецких солдат. Но, находясь в сфере действительного огня, простреливающего его насквозь, кладбище являлось ловушкой, в которой гибли стекавшиеся к нему люди. После окончания боя оно оказалось буквально заполненным убитыми и ранеными бойцами германского 5-го гренадерского полка.
Особенно большие потери наносил противнику огонь русских артиллеристов. Показательны в этом отношении действия 6-й батареи 2-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады. Командир 105-го пехотного Оренбургского полка писал в донесении: «Я лично видел блестящие действия этой лихой батареи… Густым цепям противника, наступавшим на мой правый участок и на части 25-й дивизии, 6-я батарея нанесла громадные потери и, благодаря этому, 100-й полк, два раза отступавший, снова переходил в наступление, и немцы не могли произвести охвата участка, занимаемого 105-м полком. Опушка рощи, занятая тремя ротами оренбуржцев, обстреливалась сильным артиллерийским огнем, под прикрытием которого неприятельская пехота вела атаку на лес, но в это время 6-я батарея переносила и сюда свой губительный огонь и заставила противника спешно отступать. Сам командир батареи капитан Савинич находился долгое время на наблюдательном пункте, расположенном в сфере сильного ружейного огня, на линии пехотных цепей у кирпичного завода»{20}.
Потери залегших под огнем на фронте 105-го пехотного полка германцев из 5-го гренадерского и 128-го пехотных полков были огромны. К 14 часам 7 августа их первый эшелон был почти полностью уничтожен. Русские видели бойцов противника, уходящих в тыл.
Начальник русской 27-й пехотной дивизии 3-го армейского корпуса генерал-лейтенант А.М. Адариди утверждал, что бойцами его дивизии было похоронено «около 2500 немцев 128-го, 5-го гренадерского, 61, 21 и 129-го полков XVII германского корпуса, а также 4, 43 и 33-го фузилерного I германского корпуса, последнего, правда, в очень небольшом количестве. Пленных, громадное большинство которых было ранено, прибыло к Штабу дивизии и было оттуда направлено в тыл, более 1000 человек»{21}.
Кроме 1 тыс. пленных, захваченных частями 27-й пехотной дивизии, 25-я пехотная дивизия также захватила несколько сотен пленных (большею частью раненых), много амуниции и оружия. Пленные принадлежали к 43, 4, 61, 176 и 141-му полкам. Кроме того, на поле боя 25-й пехотной дивизии было зарыто более 1 тыс. германских трупов.
29-й пехотной дивизией 20-го армейского корпуса было пленено 130 германцев (в т. ч. 2 офицера).
40-я пехотная дивизия также захватила пленных, принадлежавших к 45,129 и 175-му пехотным, 33-му фузилерному полкам и 17-му пионерному (т.е. инженерному) батальону. Убитых германцев перед позициями 40-й дивизии также насчитали свыше тысячи человек.
Особенно сильно пострадали германские 35-я и 36-я пехотные дивизии. Германские источники отмечали, что когда 35-я дивизия, имея 70-ю бригаду на правом фланге и 87-ю на левом, отбросила передовые русские части, ее командование посчитало, что победа уже одержана. Но тут дивизия наткнулась на «невидимую огневую стену», преодолеть которую не смогла: «Огонь русской артиллерии был здесь более ужасен, чем на каком-либо другом участке. Здесь особенно удачно применили русские фланкирующий огонь своих батарей. Много мужества было проявлено офицерами Грауденцких и Торнских полков, но без всякого успеха; много их и их солдат легло здесь, но впечатления этого первого боя были слишком подавляющими. Здесь части были в особенности сильно охвачены паникой. Даже р. Роминте не удержала бегущих. Поздно вечером 20 августа (нового стиля. — А.О.) обнаружено было на линии р. Ангерапа немало людей одного из полков, показавшего себя в течение следующих 4 лет войны с самой лучшей стороны. Таким образом, более чем на 15 километров от поля сражения распространилось здесь бегство{22}.
Германский очевидец так описывает атаку 71-й пехотной бригады 36-й пехотной дивизии: «Сейчас же после того, как части 5-го Гренадерского полка прошли долину р. Швентишке (2 версты к востоку от р. Роминте), они попадают под русский огонь. “Перед ними как бы разверзся ад…” Огонь от д. Варшлеген, с правого фланга от ветряной мельницы, от д. Соденен, и не менее сильный слева со всех сторон… Врага не видно, только огонь тысяч ружей, пулеметов и артиллерии… Части быстро редеют. Целыми рядами уже лежат убитые. Стоны и крики раздаются по всему полю…»{23}
Бросившиеся с большим порывом вперед германские цепи смогли пробежать только 200–300 шагов, после чего залегли. Потери германцев были настолько значительными, что многие стрелковые цепи полегли полностью — с офицерами во главе. Позднейший осмотр поля боя показал, что большинство убитых бойцов 5-го гренадерского и 128-го пехотного полков 71-й бригады 36-й пехотной дивизии были поражены в голову и грудь.
Одно из русских боевых донесений содержит следующие строки: «Около 5 часов дня немцы двинулись колонной на наш правый фланг; впереди шли знамена с двумя ассистентами офицерами. Определив расстояние дальномером, 14 моих пулеметов открыли огонь через головы своих… Поддержанные батареей 3-го мортирного дивизиона, пулеметы в 5 минут уничтожили эту колонну, положив около 1500 человек»{24}. Официальный документ свидетельствовал: «По показанию пленных, немцы понесли огромные потери как от артиллерийского, так и ружейного огня. Некоторые полки потеряли убитыми и ранеными всех офицеров и унтер-офицеров и больше 2/3 состава нижних чинов»{25}.
