От Путивля до Карпат - Ковпак Сидор Артемьевич
В дубовой роще у села Милашевичи. Начальник украинского штаба партизанского движения генерал-майор Строкач вручает правительственные награды партизанам. Слева С. А. Ковпак и Д. С. Коротченко
По соседству с нами в междуречье Днепра и Припяти действовали крупные партизанские отряды, в числе их отряды товарища Фёдорова.
С прославленным командиром черниговских партизан Алексеем Фёдоровичем Фёдоровым, ныне дважды Героем Советского Союза, мы встретились во время боя с немецкой флотилией на Припяти. Он прибыл с группой всадников на мой командный пункт, чтобы установить с нами связь. Тогда же мы быстро договорились с ним о взаимопомощи. Вскоре последовал наш совместный удар по немецкому гарнизону города Брагина. Одним нашим соединением в Брагине было уничтожено больше четырехсот солдат и офицеров. Противник смог ответить на этот удар только беспорядочными бомбардировками с воздуха партизанских сёл.
Больше месяца мы простояли в Аревичах, ведя разведку правобережья Днепра. Ещё в Брянских лесах, перед выходом в рейд, к нам прибыл Пётр Петрович Вершигора, получивший у партизан прозвище Борода. Сначала его называли у нас фотографом, так как он никогда не расставался с «лейкой». Этот бородач, бывший кинооператор, спустившийся в тыл врага на парашюте, оказался по своему характеру прирождённым разведчиком, человеком исключительной выдержки и самообладания. Он стал моим помощником по разведке. Под его руководством работала группа дальних разведчиков. В числе их было несколько женщин. С помощью местных жителей они проникали всюду, вплоть до немецких комендатур и штабов.
Неподалеку от нас, в городе Хойники, стояла гарнизоном словацкая часть под командованием подполковника Гусар Иозефа. Мы решили попытаться склонить насильно мобилизованных немцами словаков к совместной с нами борьбе против немцев. Я написал письмо к словацкому подполковнику. Одна из разведчиц Вершигоры, бывшая учительница Александра Карповна Демитчик, взялась лично передать это письмо адресату.
Эта отважная женщина направилась прямо в штаб словацкой части. Явившись туда в изящном шёлковом платье, она легко добилась аудиенции у подполковника. Разговор [110] происходил с глазу на глаз. Ознакомившись с письмом, словацкий офицер спросил разведчицу:
— А что вы скажете, если я сейчас же прикажу вас расстрелять?
— Что ж, я готова к этому, я знала на что иду, — ответила Александра Карповна.
Он был поражён её спокойствием и спросил:
— Что вас заставило итти на смерть?
— Ненависть к немцам, которые хотят поработить мою родину.
— Мы, словаки, тоже ненавидим немцев, — сказал подполковник. — Я вас не выдам, но, к сожалению, предложение вашего командования принять не могу. Если мы перейдём на сторону Красной Армии, немцы немедленно расстреляют наши семьи. Мы уже предупреждены об этом. Пока я могу обещать только, что в случае, если наша часть принуждена будет выступить против партизан, солдаты будут стрелять вверх.
Прощаясь с разведчицей, словацкий офицер предупредил, что немецкое командование концентрирует крупные силы с целью прижать партизан к устью Припяти и потопить их здесь.
Разговор с командиром словацкой части в Хойниках происходил 29 апреля. Вскоре о готовящемся наступлении немцев мы узнали и из других источников. 7 мая партизанское соединение выступило из Аревичей на север, к железной дороге Гомель — Калинковичи. В ночь на 12 мая мы подошли к этой дороге на перегоне Нахов — Голевицы и встретили здесь укреплённую оборону противника. По всей линии были настроены дзоты, вырыты окопы, протянуты проволочные заграждения, у переездов лес был вырублен на 200–300 метров, на лесных дорогах, ведущих к переездам, устроены завалы. Мы попытались прорвать оборону противника, но к утру немцы начали получать сильные подкрепления, и нам пришлось выйти из боя, изменить маршрут.
Решено было перейти на правый берег Припяти, в южное Полесье. Один батальон выступил вперёд для постройки переправы через Припять у села Вяжище. Остальные батальоны и батарея заняли оборону у села Тульговичи для прикрытия переправы. Командование этой сводной группой было поручено помощнику начальника нашего штаба Войцеховичу, молодому командиру, заменившему Курса, который геройски погиб в бою у Брянских лесов. Посылая Войцеховича командовать, Руднев сказал ему в напутствие:
— Ну, сынок, надеемся на тебя — держись! [111]
Немецкое командование бросило против партизанского соединения части двух полевых дивизий, снятых с фронта. Утром 17 мая партизаны были атакованы у Тульговичей с земли и с воздуха.
Войцехович занимал оборону впереди села. Партизаны отрыли здесь окопы полного профиля. Целый день они отбивали ожесточённые атаки немецкой пехоты, наступавшей при поддержке десяти танков и нескольких бомбардировщиков. В это время батальон, посланный на Припять, вторые сутки без отдыха скрытыми путями подвозил лесоматериал к месту переправы и вёл разведку правого берега. Оказалось, что всё правобережье Припяти от устья до Мозыря занято противником, во всех сёлах стоят немецкие гарнизоны.
Таким образом, партизанское соединение оказалось в клещах во много раз превосходящих сил противника. Каждому бойцу ясно было, в каком положении мы очутились, но никто не упал духом. В наших рядах находился секретарь ЦК КП(б)У товарищ Коротченко. Это удесятеряло силы бойцов и командиров. Артиллеристы и бронебойщики расстреливали танки и бронемашины противника чуть ли не в упор с возгласами «Да здравствует Сталин!» К концу дня, потеряв убитыми свыше трехсот человек, оставив на поле боя четыре подбитых танка, танкетку и бронемашину, немцы отошли на исходные позиции.
Часть партизанских рот сейчас же была снята с обороны в Тульговичах и послана на постройку моста. Одновременно несколько рот передового батальона, переправившись на лодках через Припять, захватили плацдарм на правом берегу. В 9 часов вечера из Тульговичей двинулись к реке последние подразделения. Осталось только 15 конников. Рассыпавшись по всей опустевшей линии обороны, они время от времени освещали местность ракетами, чтобы противник не догадался об уходе партизан из Тульговичей.
В два часа ночи основные силы партизанского соединения сосредоточились у переправы. Мост не был готов ещё и наполовину. За строительство взялись все. Заткнувши полы шинели за пояс, вышел на берег и товарищ Коротченко с группой прибывших с ним работников ЦК партии и ЦК комсомола Украины. Около полутора тысяч бойцов и командиров всю ночь работали по пояс в холодной воде, стаскивая брёвна в реку и связывая их проволокой в плоты. К утру весь мост длиной в 200 метров был связан у левого [112] берега. Стали разворачивать его поперёк Припяти. Сначала течение и ветер, дувший по течению, помогали нам. Но как только мост, развернувшись, стал поперек реки, тросы натянулись и течение, усиленное ветром, разорвало связки плотов сразу в двух местах. Вся работа чуть было не пропала, казалось, что весь мост сейчас сорвётся с тросов и река разнесёт его в клочья. Но люди бросились на мост, в лодки, и спустя несколько минут разорвавшиеся плоты были вновь связаны. Для большей прочности мост скрепили заранее заготовленными рельсами узкоколейки.
В шесть часов утра началась переправа. Весь груз пришлось переносить на руках, так как даже под пустой повозкой мост погружался в воду на 20–25 сантиметров. Труднее всего было с 76-мм пушками. Я приказал переправлять их на руках. Когда артиллеристы под командой Деда Мороза, своего «папаши», как они его называли, тащили по мосту первую пушку, сердце сжалось. Мост ушёл под воду больше чем на полметра. Людей, тянувших пушку, течение сбивало с ног. Они срывались с моста, плыли, цеплялись друг за друга и снова под командой «папаши» тянули пушку по глубоко опустившемуся в воду мосту.
Между тем противник перешёл в наступление на наши роты, оборонявшие плацдарм на правом берегу. Там завязался бой. Один пулемёт немцев начал обстреливать переправу. Удачными выстрелами 45-мм пушки этот пулемёт был сбит.
