Рафаил Мельников - Броненосный крейсер "Баян"(1897-1904)
Неоспоримым приходится признать тот факт, что высшая власть, генералы, адмиралы и сам “божий помазанник” Николай II считали войну несправедливой обузой и повинностью, мешавшими им жить в прежних неге, лености, самодовольстве и комфорте. Тогда прямо говорили (Н.Н. Беклемишев, ”О русско-японской войне на море”, С-Пб, 1907, с. 102), что “Главный морской штаб нехотя воюет с Японией, Морской технический комитет держит нейтралитет, а Главное управление кораблестроения и снабжений прямо враждебно России”. Лейтенант А.П. Штер ('На крейсере “Новик”, СПб, 1908; С-Пб, 2001, с. 15) писал, что все усилия экипажа в бою могут быть сведены на нет, ”если начальник не желает драться, а только отмахивается от неприятеля, как от назойливой мухи. Такое отношение к делу было все время заметно в Порт-Артуре, ни разу начальство не решилось на серьезное дело, все время проглядывало желание сохранить как можно больше кораблей и людей и свою собственную жизнь в придачу”.
В действительности же все выходило как раз наоборот. В справедливости этих слов многократно должны были убеждаться и офицеры “Баяна” — старшего боевого товарища “Новика”. Особенно остро ощущали на “Баяне” ущербность его артиллерийского вооружения — всего лишь две 8-дм пушки и их ограниченная дальность (угол возвышения 15°!), это не позволяло с должным эффектом вести огонь по противнику на дальних расстояниях.
В первом бою 27 января, выходе с “Аскольдом” на разведку 9 февраля к острову Торнтан противник обнаружен не был. Но во втором выходе, также с “Аскольдом”, 11 февраля “Баян” под флагом начальника отряда крейсеров контр-адмирала М.П. Моласа 2 (1847–1904) должен был, отказавшись от планов разведки вдоль берегов Квантунга, прикрывать возвращавшийся из-за Ляотешаня крейсер “Новик” с четырьмя миноносцами. Им пытались помешать четыре крейсера-разведчика, за которыми виделись шесть броненосных крейсеров и еще далее шесть броненосцев. Перестрелка ограничилась дальностью 40 каб. (японские снаряды ложились не ближе двух кабельтовых) и “достать” противника с предельной дальности “Баян” опять возможности не имел.
12 февраля “Баян”, “Новик” и “Аскольд” (таков был в тот день порядок строя) имели получасовую перестрелку с находившимся под Порт-Артуром всем японским флотом, державшимся вне обстрела береговых батарей. И на этот раз 8-дм пушки “Баяна” не были использованы должным образом. Хуже того, обеспечивая прикрытие возвращавшихся из крейсерства миноносцев, крейсера не получили приказа поддержать прорыв отставшего миноносца “Внушительный”. Недостаток скорости стал причиной его гибели. Пытаясь укрыться в Голубиной бухте, он был расстрелян в ней теми же самыми четырьмя разведчиками контр-адмирала Дева, которые “Баяну” не разрешили атаковать утром 27 января. Ему и теперь с остальными крейсерами, несмотря на состоявшийся отход главных сил японцев, приказа о спасении своего миноносца отдано не было.
Похоже, что на “Баяне” об отставшем “Внушительном” вовсе не знали. Ничего не сообщил о нем прорвавшийся мимо японских крейсеров “Бесстрашный”. Ведя перестрелку с расстояния 40 каб., “Баян“ и его крейсера в 11 ч получили сигнал с Золотой горы “держаться ближе к батареям” и повернули на W. В 11 ч 5 мин из-за Ляотешаня появился “Бесстрашный”, по которому четыре японских крейсера II класса (те самые, адмирала Дева) открыли огонь, перенесенный затем на отряд “Баяна”. Дальнейшее, как в рапорте, так и в официальном труде МГШ оказалось скрыто в тумане недомолвок.
Огонь по крейсерам почему-то вел только “Баян”. “Аскольд” же и “Новик”, как говорилось в рапорте Р.Н. Вирена, в 11 ч 10 мин “обогнали нас и пошли в гавань согласно сигнала с горы, а за ним миноносец “Бесстрашный”. В 11 ч 20 мин “Баян” начал входить в гавань и окончил стрельбу. “Внушительный” же, о котором на “Баяне”, видимо, ничего не знали, оказался брошен на произвол судьбы, выручать его флот не собирался.
В порядке лакировки истории в труде МГШ добавлено, что “наши крейсера по сигналу в 11 ч 15 мин вошли в гавань и стали против прохода в готовности вновь выйти, если бы это понадобилось”. В рапорте Р.Н. Вирена об этом не говорится. Уточняется лишь, что неприятельские снаряды ложились вблизи вокруг крейсеров, не причинив нам вреда”. Умалчивалось в рапорте и о попаданиях в противника и о расходе выпущенных в бою (с эскадрой и крейсерами) снарядов. По-видимому, успехом боя Р.Н. Вирен похвалиться не мог и предпочел отделаться ничего не говорящей формальной реляцией.
Повреждения на крейсере “Баян” после боя 27 января 1904 г.
(Из альбома "'Порт-Артурский альбом. 1904-05 гг". Издание капитана I ранга М.Ф. фон Шульца и поручика Б.В. Жданова. С-Пб. 1906.)
Более откровенен в своих воспоминаниях был М.В. Бубнов (“Порт Артур”, СПб, 1907, с. 40). По его словам, увидев, что эскадра Того ушла от берегов Порт-Артура, оставив вблизи лишь четыре крейсера, ничего не стоило отогнать их прочь (а может быть, и уничтожить — P.M.) и тем спасти “Внушительный”. Это могли сделать те же “Баян”, “Аскольд” и “Новик” с присоединением к ним какого- либо броненосца. Но японцам продолжала помогать наша безалаберщина. Сигнальная станция Золотой горы будто бы докладывала о разделении японской эскадры и о том, что главные силы Того скрылись за горизонтом, а в штабе эскадры уверяли, будто бы такого доклада не получали. Ясно было лишь то, что адмирал Старк и здесь не проявил себя флотоводцем, а о факте своего бездействия в донесении наместнику просто умолчал.
Стараниями двух “флотоводцев” — адмирала Старка, не позаботившегося о спасении подбитого корабля, безразличием Р.Н. Вирена, а затем контрадмирала Витгефта, приказавшего прекратить работы по его снятию с мели, “Внушительный” стал пятым кораблем в удручающе длинном списке потерь первых дней войны. Все эти потери: “Варяг” и “Кореец” 27 января,“Енисей” 29 января, “Боярин” 29–31 января и интернированные “Манджур” и “Сивуч” — произошли исключительно по вине высшего командования.
16 и 22 февраля “Баян” под флагом контр-адмирала Моласа возглавлял отряд в составе “Аскольда”, “Дианы” и “Новика”, осуществлял два ближних (до 50 миль) разведочных похода, не обнаруживших противника. Благополучно были прикрыты и выходившие в море четыре миноносца. При возвращении вход в гавань заблокировал севший на мель “Аскольд”, и командир “Баяна”, чтобы не попасть ночью под расстрел своих батарей, решил до утра провести время в море. Противника обнаружено не было. На третий день по прибытии в Порт-Артур С.О. Макарова (его путь из Петербурга занял 20 дней) “Баян”, следуя за “Новиком” (на нем к высочайшему восторгу флота был поднят флаг его командующего), вышел в море на выручку оказавшегося в окружении (и опять из-за недостатка скорости, экономно урезанной бюрократией в проекте и по той же причине из-за вдвое урезанной на одну 75-мм пушку — главной артиллерии) миноносец “Стерегущий”. Потеряв практически весь героически сражавшийся под командованием лейтенанта А.С. Сергеева (1877–1904) и заменившего его лейтенанта Н.С Головнина 2 (1877–1904) доблестный экипаж, корабль был оставлен пытавшимся его буксировать японцам.
И опять, как осторожно говорилось в официальном труде МГШ (кн. 1, с. 465–466), 'преследовать японцев крейсера не пошли, так как на горизонте был весь броненосный отряд адмирала Того, направлявшийся к Ляотешану.” Причины такой боязливости объяснить трудно. Наверное, следовало бы не спешить прятаться в гавани, а поручить пусть даже одному “Баяну” с его 8-дюймовками продолжить бой и, вызвав “Аскольд”, при поддержке береговых батарей (они тоже стреляли по преследовавшим “Стерегущий” японским миноносцам) добиться успеха. Подбив или потопив один- два миноносца, наши крейсера могли бы спасти “Стерегущий”, а может быть, и привести в качестве трофея какой-нибудь подбитый “Сазанами”.
Не исключено, что бой за “Стерегущий” мог бы заманить под огонь батарей и главные силы японского флота. Это давало шанс на удачный навесной выстрел с предельного расстояния по какому-либо из вошедших в зону действия батарей броненосцев и броненосных крейсеров. “Стерегущий” находился в зоне огня по крайней мере трех батарей № 2 и № 9 (по 5 6-дм пушек дальностью стрельбы 52,5 каб.) № 15 (“Электрический утес” в составе 5 10-дм пушек Канэ дальностью 58,5 каб). Флот могли прикрыть и другие батареи, включая две мортирные № 7 и 13 (по 5 орудий калибром 11-дм).
При должной инициативе со стороны русских японцев ожидал бы очень чувствительный урок.
В исполненные безграничной веры, энтузиазма и энергии дни командования флотом С.О. Макарова “Баян” жил общим ожиданием решительного перелома в войне. Нельзя было и представить, чтобы достигнутые адмиралом разительные перемены в организации обороны и сплаванности эскадры, великолепная разработанная им “Инструкция для похода и боя” и тысячи мелочей подготовки флота к бою, решенные непосредственным его участием, могли оказаться безрезультатными.
