Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте 1941-1945 - Галланд Адольф "Dolfo, Keffer"
Рейхсохотничья усадьба представляла собой сложенный из огромных цельных бревен дом с покрытой соломой крышей, выступавшей далеко над карнизом. Геринг вышел из дому, чтобы встретить меня. Он был одет в зеленую замшевую куртку поверх шелковой рубашки с длинными рукавами, в высоких охотничьих сапогах, на его поясе болтался охотничий нож в форме древнего германского меча. Он был в прекрасном настроении. Как неприятные воспоминания о нашей последней встрече, так и его тревоги о люфтваффе, сражавшемся в небе над Англией, казалось, улетучились на какое-то время прочь. Выше, на пустошах, поросших вереском, можно было расслышать топот оленей, у них наступил сезон спаривания.
После поздравлений в мой адрес он сказал, что у него в запасе для меня есть особо приятная новость — разрешение подстрелить одного из королевских оленей, которых обычно держали для него самого, это были так называемые "рейхсегерь-майстер олени". Он знал их наперечет, причем каждого по имени; он бережно следил за ними и неохотно расставался с каждым из них. "Я обещал Мельдерсу, — сказал Геринг, — продержать вас у себя в гостях по крайней мере три дня, так что у вас в запасе много приятных часов". Этой ночью в наших разговорах не упоминались ни битва за Англию, ни сама война.
На следующий день, часов в десять утра, я убил своего оленя. Это было действительно величественное животное, олень в самом расцвете сил. Больше никакой причины оставаться в рейхсегерь-доме у меня не было.
Тем не менее Геринг сдержал обещание, данное Мельдерсу, и не позволил мне уехать. В полдень ему принесли последние фронтовые сообщения, а именно сводки о потерях 2-го и 3-го воздушных флотов. Особенно высокий уровень потерь отмечался во время рейдов на Лондон.
Геринг был в подавленном настроении Он никак не мог объяснить себе, каким образом происходили столь чувствительные, все возраставшие потери среди бомбардировщиков. Я уверял его, что несмотря на те опустошения, которые мы производили в рядах вражеских истребителей, все равно не было заметно никакого ощутимого снижения их численности или боеспособности. На тех больших высотах, где происходили воздушные схватки, в очень редких случаях можно было проследить до конца падение вероятной жертвы для того, чтобы удостовериться в ее гибели. Впрочем, если даже немецкая оценка уровня потерь вражеских самолетов была несколько преувеличена, то обстоятельство, что мощь неприятельской истребительной авиации, по всей видимости, не уменьшалась, могло быть объяснено следующим образом. Англия. обладавшая огромными ресурсами, восстанавливала свои потери за счет невоевавшей территории, то есть за счет девяти десятых остальной ее площади.
Подвиг нации, решившей отстаивать свои права, для нас, немцев, несколько лет спустя служил источником вдохновения и примером для подражания.
Когда же после этого разговора я попросил Геринга позволить мне снова вернуться в свой полк, то он не возражал. Я вылетел обратно к Ла-Маншу. Но но пути совершил вынужденную посадку над Померанией. Далее мое путешествие продолжалось на поезде, где олень вызвал больше удивления, чем дубовые листья к моему Рыцарскому кресту. Правда, мои попутчики настаивали, что от головы оленя исходит ужасный запах и что опасно вот так ездить с незащищенными "рогами". Несколько охотников раскрыли от изумления глаза. И все они были правы — было отчего.
МЕЖДУ "МОРСКИМ ЛЬВОМ" И "БАРБАРОССОЙ"
27 сентября 1940 года, во время моего посещения рейхсегерь-дома, германо-итальянская ось была продлена за счет присоединения Японии, в результате чего образовался тройственный альянс. Этот пакт совершенно прояснил то обстоятельство, что данная война служила не только средством для разрешения конфликте в Европе, но, кроме того, имела мировые размеры и значимость. В мировом отношении Япония явно представляла собой настоящую военную силу. Теперь же сам фактор нахождения ее на нашей стороне, в особенности учитывая ее военно-морскую мощь, служил той характерной чертой, которая могла повлиять на США, так сказать, разубедить правительство США от вступления в войну — достаточно важное соображение, если посмотреть на события с точки зрения все увеличивавшегося враждебного отношения Рузвельта к Германии.
Японская козырная карта в руках Германии выглядела также весьма благоприятно и в развитии отношений с Советским Союзом. Опасения, что вследствие своих старых устремлений обладать незамерзающими портами эта страна вновь проявит интерес к Балканам и Босфорским проливам, подтвердились 2 июля 1940 года, когда Сталин оккупировал румынские части Бессарабии и Буковины.
Две недели спустя после неожиданного нападения Муссолини на Грецию, которое за рубежом рассматривалось как хорошо спланированная операция совместной штаб-квартиры стран Оси, Молотов — этот русский премьер- министр — приехал в Берлин с целью обосновать требования своего правительства к новым частям мира, которые теперь были вовлечены в войну. Его совещания с Гитлером, проходившие с 12 по 14 ноября 1940 года, должно быть, имели огромное значение для будущего хода войны. Молотов не только потребовал свободы действий в Финляндии и Прибалтийских странах, но также и на оккупированных румынских территориях — уже молчаливо отклоненных, — а также во всей Болгарии плюс проход через Босфор.
Выполнить эти требования означало открыть двери большевизму на Запад, занять твердую позицию против них было бы равносильно открытому провозглашению войны. Германо-советские отношения достигли своего предела. Тактическая целесообразность, которой воспользовался Гитлер в августе 1939 года, теперь, как политическое решение, находилась в опасности, постепенно становясь сдерживающими узами с непредсказуемыми последствиями. Сталинские, более поздние отношения с западными союзниками когда-то тоже приблизились к своей критической точке — в Ялте, где Сталин выдвинул далеко-идущие требования. Они были приняты Рузвельтом и Черчиллем. Таким образом, Сталин заложил основание мощному современному влиянию России, распространившемуся далеко на Запад.
Молотов покинул Берлин, почти ничего не достигнув. Конечно, для Гитлера было вовсе не легко принять такое решение. В случае, если бы он удовлетворил притязания Кремля, в особенности те, которые предусматривали проход в Средиземноморье, то это, вероятно, вынудило бы Англию оборонять один из ее жизненно-важных путей и неизбежно заставило бы ее занять агрессивную позицию по отношению к России. Это лишь пошло бы на пользу Гитлеру, причем в то время, когда битва за Британию разворачивалась вовсе не так, как планировалась. Операция "Морской лев" сводилась на нет, и он действительно не знал, каким образом поставить Англию на колени.
Конечно, битва за Англию никогда не преследовала подлинные военные цели Гитлера. Это был просто камень, стоявший перед ним на дороге: его следовало либо передвинуть, либо пройти мимо него. В любом случае это никоим образом не следовало мешать с основной задачей, а именно с разрушением большевизма.
Отступление перед советскими требованиями, скорее всего, значило бы оставить эту дорогу. Россия уже вполне могла протиснуться через дверь, ведущую на Запад, причем даже через приоткрытую дверь, благодаря временному соглашению с Германией.
Решение Гитлера означало бы для Германии отказ от безопасного тыла, поскольку до сих пор вопрос о борьбе с Западом еще не был решен. Но, отвергая русские требования, про себя он уже решил, что пора сосредоточивать все имевшиеся в распоряжении силы на востоке — на главном направлении в этой войне. В тот момент была решена участь нашего сражения на западе против английских военно-воздушных сил.
Между четвертым этапом битвы за Англию, который завершился 20 сентября с окончанием дневных налетов, и пятым, то есть последним этапом, во время которого цели на Британских островах бомбились ночью, наступило время первых атак для истребителей-бомбардировщиков — это было новшеством в истории воздушных боевых действий. Поддержка истребителями наземных армейских действии является исключительно тактическим оружием — вроде разновидности "летающих ударных сил", для атак с небольшой высоты вражеских позиций, войсковых перемещений вдоль линии фронта посредством бомбометания, ракетных снарядов и стрелкового вооружения. Истребители-бомбардировщики в рамках проведения стратегических воздушных операций выполняли очень важную задачу, ведь их использовали для поражения целей, находившихся далеко позади линии фронта; это было позже четко доказано союзниками во время их наступления в глубь рейха. Бесчисленное количество паровозов-локомотивов на западной немецкой железной дороге были повреждены американскими истребителями-бомбардировщиками. что послужило ярким свидетельством стратегических действий.
