Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой
«Скользящий щит» сразу рухнул. Как можно было регулировать движение в лесах, без связи? Соединения хлынули как придется. Немцы сунулись было в погоню, но корпус Мартоса даже без начальства был еще боеспособен. У села Кунхенгут Кременчугский и Алексопольский полки устроили засаду. Промерили расстояния, навели заранее пулеметы и в темноте расстреляли колонну, двинувшуюся за ними. А Гинденбург после бесплодных атак и огромных потерь уже вообще отказался от окружения русских! Выгнать их, и то хорошо! Слал приказы Шольцу и Франсуа отменить прежние планы, просто преследовать и вытеснять отступающих. А Белову и Макензену — разворачиваться против Ренненкампфа.
Но его приказы запоздали. Пока суд да дело, Франсуа продолжал атаки и уже взял Зольдау. Открылась дорога в глубь расположения русских. У Франсуа был заблаговременно подготовлен летучий отряд — кавалерия, пехотная бригада на машинах и повозках, велосипедисты. Теперь его бросили на Найденбург, перерезая нашим частям пути отхода. Самсонов, уезжая из этого города, не позаботился организовать оборону. В Найденбурге скопились обозные, лазареты с ранеными. Здесь находился командир раздерганного 23-го корпуса Кондратович с одной бригадой, этого было достаточно против бригады немцев. Но Кондратович предпочел спасать бригаду (и себя), бросив обозы и раненых. Летучий отряд захватил город почти без боя, навстречу ему двигались части Макензена, замыкая кольцо.
А часть штаба Самсонова, которая эвакуировалась на свою территорию, утром 29 августа доложила Жилинскому — армия отступает. Он рассудил, что напрасно послал туда 1-ю армию, телеграфировал Ренненкампфу: «2-я армия отошла к границе. Приостановить дальнейшее выдвижение корпусов на поддержку». Но Ренненкампф понимал ситуацию глубже, отдал своим частям приказ «ввиду тяжелых боев 2-й армии» идти ей на помощь. Действительно, бои еще продолжались. Клюев оставил в Хохштайне арьергард, Каширский полк, к нему примкнули подразделения Нарвского. Их окружили, против 16 орудий гремели 86 германских, но солдаты дрались до вечера, в последней рукопашной пал командир полка Каховский со знаменем в руках.
Еще один арьергард, Софийский полк, встретил преследующих немцев между двумя озерами у с. Шведрех. Сражался отчаянно, поредел, но и неприятели отстали. Сплошного окружения не было. Сквозь жиденькую цепочку германских застав вполне можно было прорваться. Но ночью на лесных дорогах части перемешались, тащились из последних сил, голодные — 15-й корпус четверо суток не выходил из боев, 13-й за двое суток прошагал больше 80 км. А прусский лес не был надежным укрытием. Через каждые 2 км тянулись просеки, было много речушек и болот с дамбами. Немцы следили с самолетов, где находятся русские, устраивали на пути засеки, ставили заслоны с пулеметами и пушками.
У каждой дамбы или перекрестка встречал огонь. Вся масса солдат останавливалась, передовые подразделения разворачивались, атаками прогоняли врага. А через пару километров ждал новый заслон, и все повторялось… Около села Саддек, попав под очередной обстрел, Клюев решил «во избежание ненужного кровопролития» сдаться. Правда, предоставил желающим спасаться самостоятельно. Одни отделились, пошли на прорыв (и в большинстве выбрались). У других больше не было сил, они подчинились решению начальника. Некоторые предпочли погибнуть в бою, группа смельчаков из 13-го корпуса захватила 4 немецких орудия, заняла круговую оборону и дралась до последнего.
Мартос, посланный вперед своих войск, нарвался на немцев. Офицеры его штаба погибли или рассеялись. Мартос с тремя спутниками сутки блуждал в лесу. Ночью услышали рядом солдат и подумали, что свои. Но вспыхнул немецкий прожектор, ударил пулемет, под Мартосом убило коня, и его схватили. Так же блуждал Самсонов. Попал в хаос отступления. Пробовал командовать на дорогах ротами и батальонами, но понял, что восстановить управление уже невозможно, и впал в полную прострацию. Ехали с офицерами штаба, несколько раз натыкались на немцев. Направились через лес. Лошади выбились из сил, и зашагали пешком. Самсонова измучила астматическая одышка, сделали привал. Командующий тяжело переживал случившееся, говорил: «Царь доверился мне. Как я встречусь с ним после такого разгрома?» Отошел в сторону, и его спутники услышали выстрел. Все поняли, что это значит. Тело Самсонова не смогли найти в темноте, а утром появились немцы. Офицеры штаба бежали, а через час встретили казачий патруль — вышли к своим.
Командование фронта уяснило картину только вечером 29 августа. Забило тревогу. Ренненкампфу приказали организовать поиск конницей. Но направление дали неверное — на Алленштайн, где русских давно не было. А 1-му и 6-му корпусам велели нанести удары по флангам, чтобы облегчить выход окруженной группировке. Куда там! Благовещенский боялся, что немцы пойдут на него. Выделил для операции лишь отряд Нечволодова, Ладожский полк с 2 батареями. В 1-м корпусе царило безвластие, Артамонов, Душкевич и Мосальский разбирались, кто же из них начальник. После понуканий определили для наступления генерала Сирелиуса с Варшавской гвардейской дивизией.
Тем не менее даже небольшие силы прорвали вражеское кольцо. 30 августа Нечволодов вышиб немцев из г. Вилленберга. Как раз на этом участке пробивалась из окружения русская конница, атака помогла ей пересечь линию фронта. Сирелиус разметал неплотные германские заслоны и взял Найденбург. У немцев поднялся переполох. Только утром Гинденбург доложил в ставку о блестящей победе, и на тебе! Но удары были слишком слабыми и разрозненными. Против Сирелиуса стягивалось 5 дивизий, ему пришлось отступить. Нечволодов тоже получил приказ отходить.
Только войска Ренненкампфа, громя выставленные против них части кавалерии и ландштурма, неудержимо продвигались вперед. К 31 августа они вышли на ближние подступы к Кенигсбергу, заняли Фридланд (Правдинск) и городишко Растенбург (пока еще неприметный — он станет знаменитым лишь во Вторую мировую как ставка Гитлера). А конный корпус хана Нахичеванского и кавалерийская дивизия Гурко докатились до Алленштайна. Снова увидели чистенький, вполне мирный город. Жители вежливо раскланивались, а на вопросы о русских недоуменно пожимали плечами — вроде, тут их никогда и не было. Жилинский уже направил Ренненкампфу новый приказ. Писал, что Самсонова постигла неудача, требовал вернуть кавалерию из рейда. Но командующий армией рассудил иначе — раз уж его конница очутилась в тылах противника, велел ей погулять как следует, взрывать железнодорожные пути, дамбы, порушить станции и линии связи.
Эти прорывы вызвали у немцев изрядный переполох. Поднимались ложные тревоги — «Русские идут!» Открывали огонь по своим, были жертвы. При ночном шуме в Найденбурге генерал Моргентау удрал босиком, надев ремень с кобурой поверх белья. Зато на окруженцев началась настоящая охота. К солдатам подключились полиция, егеря, штатские добровольцы с ружьями и собаками. Очевидцы описывали, как тяжелораненых пристреливали, забивали прикладами, «стрельба по нашим санитарным отрядам и полевым лазаретам стала обычным явлением». Над пленными измывались, избивали их, впрягали в трофейные пушки вместо лошадей и заставляли тащить. В плен попало 9 генералов. В штабе 8-й армии Людендорф грубо насмехался над Мартосом. Гинденбург повел себя благородно, пожал руку, сказал: «Я желаю вам более счастливых дней». Приказал вернуть наградную золотую саблю, но так и не вернули. С Клюевым, сдавшим подчиненных, обращались куда лучше.
Германская пропаганда непомерно раздула масштабы победы, трубила сперва о 70, потом о 90 тыс. пленных, о 20 тыс. убитых русских, а число трофейных орудий постепенно росло от 300 до 600. Реальные потери наших войск были скромнее. Погибло 6 тыс. воинов, попало в плен 50 тыс. (из них 20 тыс. раненых), немцам досталось 200 орудий (часть подбитых или выведенных из строя артиллеристами). 20 тыс. окруженных сумели вырваться. Как сообщалось в докладе, «большинство офицеров, пробивавшихся в одиночку или с нижними чинами, выдержали ряд самых тяжелых испытаний и опасностей и выказали незаурядное личное мужество и храбрость, преодолевая на своем пути превосходного по силе противника, борясь с бронированными автомобилями… и даже артиллерией противника, уничтожая то и другое».
Немцы громогласно объявляли о «гибели 2-й армии», но и это было далеко от истины. Им удалось разгромить 5 русских дивизий, и победа обошлась недешево — они потеряли 30 тыс. убитыми и ранеными. Мало того, за успех на Востоке пришлось заплатить стратегическим проигрышем на Западе, откуда снимались подкрепления. А 2-я русская армия была жива, большая часть ее сил просто отступила. Новым командующим стал энергичный генерал Шейдеман. Он очень быстро привел армию в порядок, и всего лишь через неделю она снова вела активные боевые действия.
