Михаил Драгомиров - Австро-прусская война. 1866 год
«Впрочем, хорошая пехота наверное донельзя будет отстаивать свои орудия; а в крайнем случае потеря вполне окупится, если захваченные неприятелем орудия нанесли ему чувствительный урон и способствовали продолжительной защите позиции».
Подобным образом ясно сознанного и решительно высказанного основного принципа употребления артиллерии не находим нище, даже в инструкции Фридриха-Карла, не говоря уже об инструкции для северной австрийской армии. В последней есть что-то подобное, но оно высказано так вяло и безжизненно, что основную мысль открыть не только трудно, а, напротив, скорее можно прийти к обратному заключению, т.е. что артиллерия прежде всего должна хлопотать о прикрытии.
Вот доказательства:
«Чтобы батарея могла вполне исполнить свое назначение, — сказано в инструкции для северной армии, — необходимо, чтобы как прислуга ее, так и лошади были всегда обеспечены постоянным приличным прикрытием от нападения неприятельских стрелков или кавалерии».
Это приличное прикрытие определяется затем не менее как в 24 стрелка, при четырех унтер-офицерах и одном офицере, или в полуэскадроне. Следовательно, раз это игрушечное прикрытие есть, соседние батарее пехотные или кавалерийские части могут считать себя не обязанными относительно ее круговой порукой?
«Прислуга при орудиях должна быть приучена (?) считать себя под защитой известного прикрытия, совершенно безопасного от неприятельского нападения». Ну, а если нападение последует, тогда что?
«Отряд, раз назначенный в прикрытие батарее, остается постоянно при ней во всех случаях».
Даже батареям, находящимся в резерве, полагается за нужное придавать более или менее сильное, смотря по обстоятельствам, прикрытие. И так далее, на странице с лишком.
И только в конце этого широковещательного отдела сказано, что «батарея, стоящая на позиции, в случае неприятельской атаки, должна продолжать стрельбу до последнего момента, а прикрытие — охранять только фланги ее».
К чести австрийских артиллеристов должно сказать, что они не заботились о непосредственном прикрытии так, как располагала к тому инструкция.
Сделав посильный очерк духа армий, понятий, в них укоренившихся, характеристику личностей, от которых главнейше зависел успех дела, могу перейти собственно к военным действиям. Приступ, сознаюсь, был несколько длинен. Извиняясь в этом, не могу, однако ж, не оговорить в свое оправдание, что факты военной истории без подобного приступа являются мертвым материалом, ибо в них пропадает именно то, от чего эти факты более всего зависят, и без чего многих из них нельзя осмыслить.
III.
ОЧЕРК ТЕАТРА ВОЙНЫ
В стратегическом отношении Богемия разделяется Эльбой и Молдавою на две половины: восточную и западную. Восточная, в настоящем случае, в особенности важна для нас. Граница этой части Богемии по Рудному хребту и Судетам представляет протяжение около 300 верст, считая от Эльбских ворот до Троппау. Доступы в нее для больших сил возможны: 1) от Дрездена через проход Шлюкенау на Мюнхенгрец, 2) от Герлица и Циттау на Рейхенберг; 3) от Глаца через Наход и от Ландсгута через Траутенау к Краледвору (Кёнигингоф).
Гичин составляет главный узел этих путей и находится переходах в пяти от Шлюкенау, в трех от Герлица и в трех от границы графства Глац. По всем этим направлениям пролегают превосходные шоссе. Но удобных поперечных сообщений между ними до реки Изера на севере и до верхней Эльбы на востоке — мало.
Железные дороги. В Богемии пролегают две железные дороги: одна долиною Эльбы, от Дрездена через Терезиенштадт, Прагу и далее на Пардубиц; другая от Циттау, через Рейхенберг, Иозефштадт и Кралеград (Кёниггрец) тоже на Пардубиц. Эти направления преграждаются крепостями: западное — Терезиенштадтом, восточное — Иозефштадтом и Кралеградом. Но поперечная ветвь между ними — Турнау-Кралюп — не упирается ни в одну из крепостей[25], следовательно, при занятии Богемии с севера, дает возможность неприятелю получить железнодорожное (хотя и ломаное) сообщение — Рейхенберг — Турнау — Кралюп — Пардубиц.
От Пардубица оба пути сливаются в один до Чешской Тржебовы, откуда он разветвляется на Брюнн и Голомуц (Ольмюц); и так как ни пардубицский, ни тржебовский узлы ничем не обеспечены, то неприятель мог воспользоваться железной дорогой до Брюнна и далее до Вены.
Из этого видно, что расположение железных путей в Богемии и Моравии едва ли можно признать хорошо соображенным со стратегическими условиями: устроить соединение богемских линий у Краледвора или же начать брюннскую ветвь не от Чешской Тржебовы, а от Голомуца, едва ли не было бы предпочтительнее.
Недостаток соображения со стратегическими условиями еще ощутительнее в ветви, идущей от Голомуца в Краков: на протяжении около 90 верст, эта линия проходит вдоль южносилезской границы не далее, как в двух-трех верстах от нее; следовательно, пруссакам, с началом войны, не представлялось никакого затруднения уничтожить эту линию, что и было сделано.
Оборонительные линии. На северном направлении наступления в Богемию — горный хребет и река Изер. Шоссе пересекают эту реку у Турнау, Подола и Мюнхенгреца. На восточном — тоже горный хребет и верхняя Эльба. Удобных переправ через нее много выше Иозефштадга. Часть течения Эльбы между Иозефштадом и Кралеградом образует превосходную стратегическую позицию, даже предполагая соединение у Гичина удавшимся. Расположение между этими крепостями, фронтом к западу, прикрываясь Эльбой, вдвойне выгодно, ибо составляет активную фланговую позицию, относительно направления от Гичина на Вену, и притом угрожает ближайшему источнику средств пруссаков г. Силезии, так как находится в промежутке между Гичином и этой провинцией.
Пространство от северо-восточного угла Богемии до Траутенау недоступно для больших масс.
Рассматривая чисто местные свойства, должно признать, что Богемия представляет для австрийцев весьма большие выгоды как в оборонительном, так и в наступательном отношении.
В оборонительном — дает возможность, держа силы сосредоточенными на пространстве Гичин — Иозефштадт — Кениггрец, устремляться против неприятеля, с которой бы стороны он ни появился, и встречать его разрозненного переходом через дефилеи.
В наступательном отношении выгоды положения Богемии еще значительнее: сосредоточив в ней войска, можно направиться или на Берлин, или на Силезию, заблаговременно не обнаруживая расположением войск своих настоящих намерений.
Из этих двух направлений первое, бесспорно, выгоднейшее, в особенности потому, что и Саксония находилась на стороне Австрии и что, заняв эту страну, австрийская армия прикрывала среднегерманских союзников, становилась всего в семи переходах от Берлина и, при благоприятных обстоятельствах, могла разделить прусские силы, которые до начала действий поневоле приходилось держать в двух массах: для прикрытия Силезии и прямого пути наступления на Берлин. На пространстве от саксонской границы до Берлина нет неодолимых местных преград; да если бы и были, то жертвы, которые пришлось бы принести для их преодоления, с лихвою окупались, в случае удачи действий, занятием столицы противника.
Опасения за свои сообщения со стороны Силезии, предполагая наступление австрийцев на Берлин, едва ли могли быть серьезны, так как пруссаки употребили бы, вероятно, все усилия для преграждения прямого пути к своей столице.
Операционное направление на Силезию представляло гораздо меньше выгод, ибо преграждалось крепостями Глац, Нейссф и левыми притоками Одера.
О разделении сил пруссаков, действуя по этому направлению, нельзя было и думать.
Остальная часть австрийской границы, доступной пруссакам, т.е. от Троппау до нашей границы, не представляет особенных местных преград. Через нее пролегает ближайшее операционное направление из Силезии на Вену; но, вопервых, на этом направлении находится Ольмюц — сильный укрепленный лагерь; во-вторых, это направление все же имеет протяжение не менее как в 11 переходов, и, в-третьих, Вена, кроме Ольмюца, прикрыта Дунаем. Но в 1866 г. австрийцы, как кажется, боялись этого направления, ибо оно сближало пруссаков с недовольной Венгрией.
Местные выгоды и невыгоды, которые театр войны представлял для пруссаков, уже отчасти видны из сказанного.
Прямое и самое решительное направление на Берлин не имеет непосредственного обеспечения. Этой, по-видимому, непредусмотрительности не могу себе объяснить ничем иным, кроме убеждения в неспособности австрийцев к решительным действиям и пониманием того, что в самых критических обстоятельствах нет лучше обороны, как наступательная. Для этой последней обороны, т.е. для наступательной, у них все было приготовлено превосходно: по завету Фридриха, Берлин следует оборонять в Силезии, выступающее положение которой давало возможность угрожать тылу и флангу богемской армии, а в крайности поднять восстание и в Венгрии. Могут заметить, что и из Богемии можно угрожать Силезии: совершенно так, ибо выгоды или удобства всех материальных данных обыкновенно уравновешиваются; одни же выгоды возникают, а невыгоды стушевываются только при условии нравственных и умственных свойств того, кто этими данными пользуется. В Силезии приготовлено все как для наступления, так и для активной обороны. Для наступления — множество сообщений всякого рода: естественная линия Одера, с обеспеченными переправами в крепостях Глогау и Козеле, бесчисленное множество шоссе, и, наконец, превосходно соображенная сеть железных дорог; для второй цели, т.е. для обороны собственно, — стратегическая позиция Глац — Нейссе, прикрытая с фронта рекою последнего имени. Эта позиция прикрывает фронтально центр Силезии от вторжения австрийцев и делает обход ее с правого фланга делом трудным, а с левого весьма рискованным и не супящим никаких особенных выгод.
