Сюмпэй Окамото - Японская олигархия в Русско-японской войне
В ходе собрания Тайгайко Досикай реорганизовали под новым названием Тайро Досикай («Антироссийское товарищество»), что, конечно, честнее выражало истинную цель общества. В декларации были перечислены пять недавних событий, когда Япония проявила безграничное терпение по отношению к действиям России: передача полуострова Ляодун в 1895 году, его приобретение Россией всего три года спустя, расширение Россией своей железной дороги до Порт-Артура и Даляня, соглашение между Россией и Японией по поводу Кореи и терпеливое ожидание Японией эвакуации российских сил из Маньчжурии после боксерского восстания. Под гром оваций была принята следующая резолюция:
«Нашей стране небом предписана миссия хранить вечный мир на Дальнем Востоке. Сначала мы должны заставить Россию вывести, как она и обещала, свои войска из Маньчжурии, а затем — вынудить китайское правительство открыть этот регион для всего мира. Мы требуем, чтобы наше правительство выполнило свою миссию без колебаний».
На собрании были зачитаны послания от князя Коноэ, графа Окумы Сигэнобу и графа Итагаки Тайсукэ. Коноэ настаивал на том, чтобы Япония активно воспрепятствовала упрямству России, и подчеркивал, что полный вывод России из Маньчжурии является обязательным условием безопасности японских интересов в Корее. Поэтому он отбрасывал идею обмена Маньчжурии на Корею. Окума сетовал на колеблющиеся власти Японии, в то время как «народ принял твердое решение и напоминает вулкан накануне извержения». Итагаки требовал, чтобы Япония выяснила истинные намерения России, нарушающие мир в Восточной Азии. Затем Отакэ Каньити пересмотрел историю передачи полуострова Ляодун и пришел к псевдологическому заключению: поскольку «история повторяется», то теперь уже очередь России проглотить горькую пилюлю. 600 человек стояли в торжественном молчании, когда он с уважением прочел императорское предписание о передаче полуострова Ляодун. Собрание завершилось троекратным криком «банзай!» и пением «Кими га е» (национального гимна). «Токио асахи симбун» отметила, что собрание прошло мирно, за исключением того, что несколько полицейских отказались встать перед прочтением императорского предписания. Шквал возмущения со стороны слушателей заставил их подчиниться.
Тайро Досикай оказалось очень неоднородным собранием политических деятелей — поэтому резолюции Досикай не хватает резкости и остроты. Доступные материалы слишком скудны, чтобы из них можно было узнать подробности состава общества. Очевидно то, что в Досикай попали как люди, безоговорочно противостоящие правительству, так и те, кто в душе хотел бы помочь правительству и поддержать его, хотя и оказался в положении оппозиции. Сначала даже пошли слухи, что Тайро Досикай — всего лишь инструмент кабинета Кацуры. Хотя все более враждебная по отношению к правительству позиция Тайро Досикай сильно уменьшила доверие к подобным слухам, несомненно, членов Досикай более-менее объединяло только одно — желание обеспечить жесткую международную политику по отношению к России. В противном случае Досикай оказывалось сборищем людей с разнообразными мотивами и опытом. Эта неоднородность, естественно, оказывала влияние на курс его действий. Оно грозило расколоться всякий раз, когда надо было принимать важное стратегическое решение, касалось ли оно публичного порицания правительства за его секретную дипломатию, сводящуюся якобы к постоянным отступлениям, или составления петиции трону с просьбой к императору наказать своих медлительных и нерешительных министров и советников. Некоторые требовали, чтобы подобные действия совершались немедленно, в то время как другие призывали к осторожности и осмотрительности и выражали в некоторой степени понимание тяжести проблем правительства в тонкостях переговоров с Россией. Единство и единодушие в действиях, казалось, достигались только за счет того, что дипломатические переговоры тянулись безо всяких признаков успеха.
12 сентября 1903 года Тайро Досикай делегировало Тояму, Комути и Хасэгаву Ёсиносукэ, трех членов своей Кэйкоку иин (Комиссии по предупреждениям), к премьер-министру Кацуре, чтобы доставить письмо с предупреждением от общества, в котором Кацуру предостерегали против неискренности России и требовали, чтобы он «принял окончательные меры для решения маньчжурского вопроса». Прошел ровно месяц с тех пор, как Япония предоставила России свои первые предложения. Хотя пессимизм японских властителей и возрастал, они все еще были полны решимости продолжать переговоры и ждали встречных предложений России. Они еще не полностью потеряли надежду на достижение согласия с Россией путем взаимного признания преобладающей роли России в Маньчжурии, а Японии — в Корее. Однако члены Тайро Досикай к этому времени уже решили, что переговоры совершенно бесполезны и что ситуация требует от Японии крайних мер.
Между тем деятельность России в Северной Корее обретала угрожающий характер для Японии; признаков третьего этапа вывода войск, который должен был начаться 8 октября, не наблюдалось. За три дня до этого срока, 5 октября, Тайро Досикай, которое не устраивала медлительность правительственной дипломатии, провело общее собрание в театре кабуки. Около тысячи собравшихся приняли следующую резолюцию: «В свете теперешней ситуации мы полагаем, что пришло время прибегнуть к последнему средству. Больше нельзя терпеть колебания и нерешительность правительства».
9 октября, на следующий день после того, как Россия проигнорировала намеченную эвакуацию, представители Зэнкоку сэйнэн досиса (Всеяпонского молодежного товарищества), которое описывают как «молодежную ветвь Тайро Досикай», составили требование к премьер-министру Кацуре, где именем 37 000 членов товарищества утверждалось, что причин для переговоров больше нет и больше ничего не остается, кроме как прибегнуть к мечу. Независимо от этих двух групп, семь провоенно настроенных профессоров продолжали интенсивную пропаганду посредством печати.
5 ноября представители Тайро Досикай подали письма-предупреждения гэнро Ито и премьер-министру Кацуре. К этому их подтолкнуло мнение, будто нерешительность правительства проистекает в основном из постоянного вмешательства гэнро Ито в процесс принятия кабинетом решений, «злоупотребления особым расположением государя». Досикай угрожал гэнро Ито «народным гневом», который обрушится на него, если он будет продолжать вмешиваться. В то же время Досикай напоминал Кацуре, что окончательная ответственность за дела государства лежит на нем и что вмешательство одного из гэнро не освобождает его от необходимости срочно принять окончательное решение. Сложно определить, откуда члены Досикай брали информацию, компрометирующую исключительно Ито, — только ли из уличных слухов и газет, как уверяли они сами, или из источников, более близких к власти, которым хотелось бы подвергнуть гэнро давлению общественности. В любом случае, письма-предупреждения Досикай, которые были опубликованы после того, как гэнро Ито подверг Досикай критике на страницах «Токио нити-нити симбун», вызвали столько смятения и спекуляций, что 10 ноября Кацура пригласил трех членов Досикай — Сассу, Комути и Тояму — и объявил, что между гэнро и министрами нет единодушия.
Досикай во время девятнадцатой сессии императорского парламента также собирался преподнести петицию императору с критикой правительства за слабую позицию в отношении России. Этому плану помешал поступок спикера Коно Хиронаки, что будет обсуждаться ниже, вследствие чего общество вручило свою петицию императору напрямую 16 декабря 1903 года. В петиции подчеркивалось, что поддержание мира на Востоке — священная миссия Японии и что Россия не собирается достигать с Японией соглашения путем переговоров и, следовательно, пора начинать войну. Императора просили ответить на горячую преданность своих подданных, немедленно приняв окончательное решение, поскольку дальнейшее колебание правительства может нанести серьезный ущерб благосостоянию страны. Говорят, что следом за Досикай трону было поднесено множество подобного рода петиций различными организациями и частными лицами.
4 января Тайро Досикай издало еще одну декларацию с призывами к немедленному объявлению войны и назначило комиссию шести, состоящую из Комути, Тоямы, Отакэ, Хасэгавы, Кудо и Нэзу Хадзимэ (бывший офицер военной разведки и старый китайский деятель), которая должна была навестить всех министров кабинета и настоять на том, чтобы они безотлагательно приняли решение.
Декларация начиналась так:
«Прошло уже долгих девять месяцев с начала переговоров с Россией. Несмотря на тот неопровержимый факт, что мнение народа уже давно сложилось в пользу войны, правительство до сих пор оставалось пассивным, введенное в заблуждение нерешительным и временным миром с Россией. У народа нашей страны такое поведение правительства вызывает сомнения, страх и возмущение».
