Коллектив авторов - Большая война России: Социальный порядок, публичная коммуникация и насилие на рубеже царской и советской эпох
Осознанная властью потребность формировать и контролировать общественное восприятие войны вызвала широкое использование пропаганды. Коллективное воображение превратилось в один из ресурсов достижения военных целей. Еще более эффективно этот ресурс был мобилизован пропагандой в годы Второй мировой войны. При этом российский опыт изображения насилия и деструкции в годы Первой мировой войны существенно отличался от подобных практик во время следующего мирового конфликта, когда военная пропаганда превратилась в тотальное явление, подчинившее себе коллективное воображение, и визуализация военного насилия была встроена в более широкую систему идеологической и политической пропаганды.
Борис Иванович Колоницкий.
Образ сестры милосердия в российской культуре эпохи Первой мировой войны[32]
В настоящей статье предпринята попытка изучения образов сестер милосердия в патриотической культуре Первой мировой войны. Эта тема важна для исследования различных аспектов истории войны — культурных, социальных, политических. Особое внимание будет уделено реконструкции восприятия образов членов царской семьи, использовавших образ сестры милосердия для патриотической мобилизации. Для этого необходимо учитывать те образцы восприятия медицинских сестер Красного Креста, которые получили распространение в 1914–1917 годах.
Патриотическая мобилизация и репрезентация царской семьи
Во время Первой мировой войны представительницы различных европейских правящих династий облачались в форму сестер милосердия с красным крестом. Это привлекало немалое общественное внимание. О новых образах противостоявших друг другу монархий писали газеты, а иллюстрированные журналы публиковали соответствующие фотографии. Читатели русских периодических изданий, например, могли узнать о соответствующей деятельности представительниц разных династий — бельгийской королевы, принцессы Вандомской, супруги австрийского престолонаследника, сестры бельгийского короля. После вступления в войну Румынии в 1916 году королевский дворец в Бухаресте был превращен в госпиталь, а королева с двумя дочерьми работала в качестве сестры милосердия{262}.
Российская императрица Александра Федоровна вместе со своими старшими дочерьми великими княжнами Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной уже в августе 1914 года прослушала специальный курс подготовки у известного хирурга того времени, доктора медицины княжны Веры Игнатьевны Гедройц. Одновременно императрица и ее дочери обучались практическим навыкам в лазарете, ухаживая за ранеными; не позже 12 августа великие княжны начали сами делать перевязки в госпитале. Затем они стали выполнять и более серьезные медицинские процедуры. Великая княжна Ольга Николаевна уже 19 сентября 1914 года записала в своем дневнике: «Была операция Корженевскому 102-го Вятского полка <…> убирали гнилые кости из левой кисти. Нас всех без конца снимал фотограф». Показательно, что уже на этом этапе медицинская деятельность великих княжон фиксировалась, часть этих снимков использовалась впоследствии в пропагандистских целях{263}.
К своим медицинским занятиям императрица относилась очень серьезно, она писала Николаю II об учебных успехах: «…мы прошли полный фельдшерский курс с расширенной программой, а сейчас пройдем курс по анатомии и внутренним болезням, это будет полезно и для девочек». Царица затем с гордостью сообщила императору, что она, как и другие слушательницы, успешно прошла требуемые профессиональные испытания в Царскосельской общине Красного Креста. Императрица сдала экзамен первая, а затем, получив особое разрешение приемной комиссии, участвовала в испытании своих дочерей, намеренно задавая им особенно трудные вопросы. После экзамена 6 ноября 1914 года царица и царевны в торжественной обстановке получили удостоверения сестер военного времени и красный крест, который они отныне могли с полным правом носить на своих белых фартуках и косынках{264}.
В пропагандистском издании отмечалось, что, пройдя «наряду с другими» курсы по уходу за ранеными, царица и ее дочери явили «добрый пример для всех желающих послужить страждущим воинам»{265}. Можно предположить, что положительный пример императрицы и ее дочерей противопоставлялся инициативам некоторых честолюбивых представительниц высшего общества, которые надели модную патриотическую форму Красного Креста вопреки установленным правилам — без специального обучения и прохождения соответствующих испытаний. Царица и царевны не были первыми представительницами высшего общества, надевшими форму с красным крестом, но они в глазах страны должны были быть действительно профессиональными медицинскими сестрами, идеальными, образцовыми сестрами Красного Креста.
Подчеркнуто скромный внешний вид августейших сестер милосердия должен был отличать их от тех легкомысленных представительниц света, которые с видимым удовольствием облачались в модную форму сестер Красного Креста, кокетливо выпуская локоны из-под накрахмаленных белоснежных косынок[33].
Белая форма с красным крестом полюбилась императрице, в этом платье она на время теряла свою исключительность, приобретала некоторую анонимность, становилась одной из многих русских женщин, облачившихся в сестринскую форму. Старшие царевны также часто носили форму сестер милосердия и в повседневной жизни.
Императрица Александра Федоровна искренне гордилась своей патриотической деятельностью в госпитале, именно так она желала быть представлена общественному мнению. Привычные образы величественной императрицы в царской короне, в пышном наряде, украшенном драгоценностями, уступали место намеренно скромному образу августейшей сестры милосердия, умело, терпеливо и просто исполняющей свой тяжелый христианский и патриотический долг. В перевязочной палате и операционной царица работала как рядовая помощница врача — подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, терпеливо и аккуратно перевязывала гангренозные раны{266}.
Подобно царю, который во время войны желал выглядеть как «простой офицер» императорской армии, царица желала предстать перед страной как «простая сестра милосердия». Война, требовавшая сознательной мобилизации миллионов простых людей, была воспринята царской семьей как сигнал к личному, бытовому и в то же время демонстративному, репрезентационному опрощению. Разумеется, это стремление императора и императрицы к простоте имело свои границы — в царской семье не отказывались ни от дорогих праздничных подарков, ни от свежих цветов, доставлявшихся срочно из Крыма в Царское Село. Это выборочное опрощение, бытовое и репрезентационное, соответствовало искренним религиозным, этическим и эстетическим установкам императора и императрицы, но оно же было и своеобразным пропагандистским приемом. Оно было связано с общими политическими представлениями царя и царицы, в которых морально здоровый и религиозный простой народ России, единый со своим царем, противопоставлялся нравственно и политически разлагающимся образованным верхам (подобная этико-политическая оппозиция низов и верхов русского общества часто встречается в письмах императрицы).
Публикация фотографий «августейшей сестры милосердия» в форме Красного Креста юридически была невозможной без специального разрешения цензуры Министерства императорского двора. Фактически же цензуру осуществляла и сама царица: известно, что она тщательно отбирала фотографии членов своей семьи, предназначенные для широкого распространения, браковала неудачные, с ее точки зрения, снимки. Порой же и фотографии, сделанные самой Александрой Федоровной, получали широкое распространение. Императрица была, очевидно, и главным создателем своего нового образа «простой сестры».
Форма сестры милосердия для императрицы Александры Федоровны не была обычным монархическим маскарадом (известно, что члены императорской семьи уделяли особое внимание переодеванию в различные мундиры, соответствовавшие особым случаям). Она не была и данью светской моде военной поры. Царица и царевны действительно работали в госпитале в качестве сестер милосердия, хотя, разумеется, их нагрузка существенно отличалась от обязанностей обычных медицинских сестер. Письма царицы свидетельствуют о том, что ее личный опыт работы в качестве медицинской сестры был для нее очень важным, хотя и необычайно тяжелым.
Появились фотографии, на которых изображалась царица-ассистентка, подававшая во время операции инструменты хирургу; эти снимки воспроизводились в иллюстрированных журналах, ежедневных газетах и печатались в виде отдельных открыток. На плакате «Царицыны труды», получившем широкое распространение, также публиковались фотографии, запечатлевшие императрицу во время хирургических операций. Деятельность Александры Федоровны и ее дочерей в госпитале описывалась патриотической пропагандой, ей посвящались стихи, достаточно упомянуть стихотворения Н.С. Гумилева и С.А. Есенина{267}.
