Эдуард Созаев - Все переломные сражения парусного флота. От Великой Армады до Трафальгара

Спастись удалось только голландскому 64-пушечному «Мазе» под командованием Шнеллена. Сильно поврежденный голландский корабль преследовался двумя французскими, однако начавшийся отлив замедлил их приближение. Войдя в небольшую бухточку Шнеллен решил создать небольшую береговую батарею из уцелевших орудий правого борта. На перевозку пушек задействовали всю команду — люди лихорадочно работали, понимая, что в любую минуту может начаться убийственный огонь французов. Когда корабли Турвилля подошли на дистанцию стрельбы, их встретил частый огонь вновь устроенной береговой батареи. Обменявшись парой залпов французы отвернули назад[53].

Сражение у Бичи-Хэд близилось к завершению: потери союзников в людях составляли более трех тысяч человек убитыми[54], французы потеряли 344 убитыми и 811 ранеными. По отчету Турвилля «ни один французский корабль не потерял ни одной стеньги», однако в ходе битвы Флот Океана уничтожил 3 линкора противника и еще 5 своих кораблей англичане и голландцы сожгли при преследовании. Победа была полной и окончательной.

11 июля 1690 года Вильгельм Оранский, находившийся в Голландии, в преддверии решительного сражения войск оранжистов и якобитов в Ирландии получил известие о том, что англо-голландский флот разгромлен. «Я не могу выразить Вам, — писал Вильгельм Оранский Великому Пенсионарию Энтони Хеинсиусу, как я огорчен нашим поражением. Особенно расстроила меня весть о том, что (как мне сообщили) мои суда не поддержали авангард, оставив его в беде».

Лондонские газеты выразились более откровенно: «Голландцы отстояли свою честь, французы весь бой имели преимущество, англичане покрыли себя позором». Британия опасалась вторжения французских войск — в южные графства были переброшены 6000 штыков, срочно создавались полки милиции, главнокомандующим был назначен герцог Мальборо.

С подачи адмирала Рассела Торрингтона предали суду Трибунала, но он был полностью оправдан. Комиссия пришла к выводу, что Артур Герберт действовал правильно, поскольку Эвертсен не стал придерживаться плана боя, согласованного перед сражением. Кэптен Миз (еще не остывший от боя, к тому же «записной дуэлянт»), командир 70-пушечного «Эксетер», пригрозил даже вызвать на дуэль любого, кто скажет, что Торрингтон струсил. Адмирал Рассел, у которого самого рыльце было в пушку, уговорил своих друзей в правительстве снять обвинения Герберта перед парламентом, однако 3 декабря 1690 года Герберт все-таки был смещен со своего поста и главкомом Ройал Неви стал Эдвард Рассел. Эвертсен же больше никогда не командовал голландскими эскадрами.

На следующий день после сражения, 11 июля 1690 года, в Ирландии на реке Бойн войска фельдмаршала Шомберга наголову разгромили отряды якобитов, и Яков II бежал во Францию.

После сражения адмирал Океана повел свои корабли в атаку на Плимут. В этот момент в городе находилась сильно потрепанная эскадра Киллигрю, недавно вернувшаяся из Леванта. Киллигрю по приходе в Плимут срочно поручил Лику соорудить батарею у входа в бухту. Лик, признанный знаток артиллерии (не в последнюю очередь — благодаря своему родителю), успел поставить надежный заслон в гавань Плимута. Когда 27 июля появился Турвилль, батареи открыли частый огонь в сторону французов. Адмирал Флота Океана повернул к устью Темзы. Морской министр Франции Сеньелэ напрасно упрекал Турвилля в том, что тот не атаковал Киллигрю в Плимуте: узкий вход в гавань надежно закрывали батареи Лика, а сам рейд был очень мелководным, с многочисленными мелями, и даже сами англичане избегали держать там большие флоты.

Тогда Турвилль, пользуясь господством французского флота в Ла-Манше, устроил настоящую бойню для торговых судов противника. За один только июль 1690 года было захвачено около 100 транспортов с различными грузами. Ройал Неви не мог этому помешать. Особенно досталось голландской торговле. Затем Турвилль высадил отряд в 1570 человек около местечка Тайнмаут, французы сожгли несколько судов и захватили несколько пушек на берегу; это было расценено как «нанесение оскорбления английскому берегу».

Сражение при Барфлере и Ла-Хоге (1692 год)

Победа при Бичи-Хэд позволила французскому флоту на некоторое время стать главной силой в водах Европы. Однако вскоре цепь непредвиденных событий сильно ударила по эскадрам Франции. В ноябре 1690 года в возрасте 39 лет неожиданно умер морской министр Франции — маркиз Сеньелэ, сын Кольбера. Надо сказать, что во Франции, где пережитки феодального государства были особенно сильны, по наследству передавались не только состояния или титулы, но и должности и чины. После смерти Сеньелэ у него остались двое малолетних детей и около 4 миллионов ливров долгов. Людовик XIV первоначально хотел сделать морским министром генерального интенданта флота Бонрепо, наиболее умелого из морских администраторов, но он не мог оставить в тяжелом положении семью Кольбера, так много сделавшего для его правления; он приказал уладить финансовые дела Сеньелэ генеральному интенданту (министру) финансов Франции Луи Поншартрену[55]. Это было нелегко, уже два года шла тяжелая война, а французский бюджет с 1672 г. был дефицитным. Но Поншартрен уладил долги и выделил 800 тысяч ливров из своих средств для обеспечения детей Сеньелэ, но не даром: он испросил разрешение короля предоставить пост морского министра своему сыну — Жерому, которому тогда было 16 лет. Король согласился при условии, что Жером займет этот пост по достижении 25 лет, а пока, до 1699 г. морским министром будет сам Луи Поншартрен. Очевидно, Людовик был рад этому: к флоту он относился с полным равнодушием, в портах не бывал и корабли не посещал.

На пользу флоту Франции это назначение не пошло. Жесткая, кропотливая экономия Кольбера и Сеньелэ, позволявшая путем свободных тендеров и контрактов при сравнительно небольших вложениях создать отличнейший флот, была забыта, все накопленные средства сразу же стали разворовываться и пускаться на ветер. Расходы по флоту росли как на дрожжах, что, естественно, не радовало короля Луи. Если в 1690 году содержание флота и колоний обходилось в 17 миллионов ливров, то в 1691 году — в 24 миллиона, а в 1692-м — уже в 29 миллионов ливров! Стоимость одной порции питания матроса увеличилась с 5 до 12 су, однако при этом моряки есть лучше не стали; стоимость пеньки, канатов, боеприпасов возросла за два года вдвое, при этом контракты, предлагаемые интендантом флота Бонрепо, отвергались, а выбирались заказы на поставку с завышенными в несколько раз ценами! За 19 предыдущих лет правления семьи Кольберов (1672–1690) на флот в общей сложности было потрачено 216 миллионов ливров, и этот флот часто громил испанцев и берберов, англичан и голландцев. Эскадрам Франции в тот период удалось одерживать победы над де Рюйтером и Эвертсеном, Торрингтоном и Папачино. Если же (забежав немного вперед) посмотреть на следующие 19 лет (1691–1709), то можно увидеть, что затраты возросли более чем в два раза (до 495 миллионов ливров), а флот почему-то оказался в полной дезорганизации. Венцом деяний Поншартрена на посту морского министра стал меморандум осенью того же 1690 года, составленный им совместно с военным министром Лувуа и маршалом Франции Фейладом. В этой записке морской министр Франции просто предложил…. распустить флот. Содержание его обходится очень дорого, а пользы никакой нет. Взамен этого он предлагал создать корпус Береговой стражи в количестве 30 тысяч штыков для охраны собственного побережья, которая на практике обозначала бы просто ополчение. Людовик, озадаченный этим предложением, отослал его на экспертизу Бонрепо, который ответил меморандумом от 20 июня 1691 года. В нем главный интендант указал, что отказаться от флота — значит отказаться не только от защиты побережья, но и от морской торговли, морских коммуникаций и заморских колоний. Бонрепо также честно указал королю на причины написания таких прожектов. Если говорить о Поншартрене — то «главная причина его согласия на это предложение заключается в намерении передать свою должность сыну. Это естественно привело его к заключению, что если флот будет оставаться на прежнем уровне, необходимом для государства, Ваше Величество, возможно, сочтет его сына неспособным для занятия такой важной должности; но с другой стороны, если флот будет сведен до пустого места, Вы, Ваше Величество, возможно, будете более расположены вверить ему эту должность». Касательно же военного министра интендант отметил, что «Лувуа всегда пытался ликвидировать должность морского министра и само это министерство, не только, чтобы поднять значение своего министерства, но и чтобы не иметь соперника среди конфиденциальных советников короля». В итоге король принял сторону Бонрепо. Поншартрен решил перейти от открытых сражений с флотами Англии и Голландии к каперской войне. Основными причинами такого решения явились не поражения французского флота (напротив, на тот момент флот Франции одержал чуть ли не самую значительную победу в своей истории — Бичи-Хэд), а возможность поживиться на грабеже торговых кораблей противника. Поншартрен писал, что сражения регулярного флота не приносят прямой прибыли, напротив — они убыточны. Часть кораблей в боях гибнет, часть получает повреждения, расходуются боеприпасы и провиант, однако денежные выгоды от таких предприятий невелики. Напротив, продолжал морской министр, каперы довольно часто снаряжаются частными лицами (то есть государство не расходует средства на постройку кораблей, наём и содержание команды и т.п.), за выдачу корсарского патента берутся живые деньги, призы, приведенные в порты, продаются, а довольно большая часть от проданного поступает в казну короля и морское ведомство. По мысли Поншартрена к каперству следовало привлечь и регулярный флот, дабы окупить постройку и содержание кораблей, а вот от действий, направленных на уничтожение эскадр противника, следовало отказаться.