Владимир Шигин - Гангут. Первая победа российского флота
Крепостные стены озарились залпами салюта Русские полки приветствовали первый корабельный трофей на море. Военный совет состоялся в тот же день и был единогласен. Капитана Петра Михайлова и поручика Меншикова наградили орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кроме того, государь получил чин капитана-командора. Вручал ордена первый кавалер этого ордена генерал-адмирал Головин. На эту награду Петр в письме графу Апраксину отреагировал так: «Хотя и недостойны, однако ж от господина фельдмаршала и адмирала мы с господином поручиком учинены кавалерами Святого Андрея».
Этой небольшой, но очень важной победе Петр радовался беспредельно.
Верный соратник царя Тихон Стрешнев, славившийся знанием российского прошлого, откликнулся на одержанную викторию следующим письмом: «А за такую, государь, храбрым привотцам прежде всего какие милости бывали, и того в Разряде не сыскано, для того, что не бывало взятия кораблей на море никогда; и еще в сундуках станем искать, а, чаю, сыскать нечево, примеров таких нет».
Впоследствии оба шведских судна были взяты и включены в состав русского флота. Все офицеры, участвовавшие в бою, были награждены золотыми медалями с цепями, а солдаты — серебряными медалями без цепей. На одной стороне медали находился барельефный портрет Петра I, a на другой — фрагмент боя и надпись: «Небываемое бывает. 1703».
По правительственному заказу были изготовлены и гравюры с изображением взятых судов и видом боя. Приказом Главнокомандующего ВМФ России от 19 декабря 1995 года день 18 мая объявлен днем создания Балтийского флота и с 1996 года ежегодно отмечается как День Балтийского флота
* * *Сразу же после овладения всем течением Невы и выходом к Финскому заливу Петр решил укрепиться в этом месте. Уже 16 мая 1703 года на берегу Невы была заложена Петропавловская крепость, положившая начало основанию новой столицы России — Санкт-Петербурга.
Работы по строительству крепости и города еще только начались, но их следовало обезопасить от возможных атак шведского флота, который все еще держался неподалеку.
Поэтому, как только шведская эскадра вице-адмирала Нумерса с наступлением заморозков покинула восточную часть Финского залива, Петр решил выйти на разведку в море. Два небольших русских судна в середине октября вышли из Невы и взяли курс на запад, В 30 километрах от побережья они обнаружили пустынный остров, заросший сосновым лесом. Это был Котлин.
Остров занимал очень важное стратегическое положение, находясь посередине Финского залива. Все крупные суда, идущие к Неве, должны были проходить вблизи от него, так как далее лежали обширные мели.
Как гласит легенда, при обследовании острова наши моряки нашли котел, оставленный неизвестными. Впоследствии найденный котел был изображен на гербе Кронштадта. Осмотрев Котлин и произведя промеры глубин, Петр решил поставить на нем передовой форт, прикрывающий строящийся Петербург со стороны моря.
Той же осенью к устью Невы прибыло первое голландское торговое судно, на следующий год — английское. Вслед за ними в Петербург стали прибывать десятки иностранных торговых судов под флагами многих европейских государств. Город в устье реки Невы становился главным портом России.
Зимой 1703–1704 годов на Котлине был расположен гарнизон, начата постройка береговых укреплений. На одной из отмелей к югу от острова была сооружена трехъярусная деревянная башня, на которой установили 14 орудий. На самом Котлине поставили береговую батарею.
Эти укрепления предназначались для обстрела фарватера, ведущего к Петербургу. 7 мая 1704 года состоялось торжество в честь закладки нового русского форта на Балтике, названного Кроншлотом. В инструкции коменданту крепости говорилось: «Содержать сию цитадель с божиею помощью аще случится хотя до последнего человека...»
Летом 1704 года шведы предприняли попытки отбросить наши войска от Финского залива Эскадра шведского адмирала Деггра пыталась высадить десант на Котлине, но он был отбит, а последовавшая двухдневная бомбардировка острова также не принесла никаких результатов. Столь же безуспешными оказались и усилия противника захватить Котлин зимой 1704 года.
Тем временем на Сяси, Ладоге и Свири кипела работа по постройке боевых кораблей. Осенью 1704 года первые корабли Балтийского флота стали прибывать по Неве в Петербург. 18 октября к Петропавловской крепости подошел первый отряд построенных кораблей.
К маю следующего года в состав Балтийского флота уже входили 24-пушечные фрегаты: «Штандарт», «Нарва», «Петербург», «Кроншлот», «Шлиссельбург», «Триумф», «Михаил Архангел» и «Дефам», 12-пушечные суда: «Копорье», «Мункер», «Дегас», «Яким» и нескольких галер — всего около 20 вымпелов. Возглавил флот вице-адмирал Крюйс.
Линейных кораблей в составе молодого флота еще не было, но они вот-вот должны были появиться.
В мае 1705 года русские корабли впервые вышли из Петербурга в Финский залив и заняли позицию у Кроншлота Утром 4 июня на горизонте показались 22 корабля шведского адмирала Анкерштерна Невдалеке от Котлина шведская эскадра встала на якорь. На следующий день после непродолжительного обстрела побережья со шведских кораблей началась высадка десанта. Как только десантные шлюпки приблизились к берегу, открыла огонь береговая артиллерия, затем в штыки ударили наши солдаты. Шведский десант был сброшен в воду. «Бежали на свои суда с великим страхом и, будучи в такой конфузии, при страхе суда свои опрокинули, отчего многое число неприятелей потонуло».
Желая взять реванш, утром 10 июня Анкерштерн на всех парусах направился к боевой линии русского флота Став на якоря, шведские корабли открыли сильный артиллерийский огонь. Наши отвечали. Отмечая «добрую бодрость офицеров, матросов и солдат» в борьбе со шведами, вице-адмирал Крюйс писал: «Мы со своей стороны с батарей, кораблей и галер им ни малого не поступили и не остались им ничем должны. Чинили наши ядра многую им шкоду… Наши пушки с кораблей таково метко стреляли, будто из мушкетов, и нам часто и многожды можно было слышать, как ядра в корабли неприятельские щелкали…»
Не выдержав ответного огня наших кораблей и береговых батарей, шведская эскадра стала отходить от Кроншлота.
После боя «был неприятель, — писал Крюйс, — зело в тихости, и по зрению нашему с острова можно видеть, что то и делают мачты и ванты починивают, и мы видели на одном корабле семь заплат… Неприятельский вице-адмирал всю ту ночь на одном боку лежал для починки».
Но и на этом шведы не успокоились.
14 июля неприятельский флот в 29 вымпелов вновь приблизился к Котлину для решительной атаки. На этот раз неприятельская эскадра показалась на норд-весте. Крюйс, поднявшись на шканцы флагманского корабля, рассматривал противника в зрительную трубу и насчитал двадцать пять вымпелов.
— Авангардия шведская держит курс к западному мысу Котлина. Видимо, там и будет делаться главная диверсия, — сделал он свой вывод.
Теперь все зависело от отряда Федора Толбухина, прикрывавшего западную часть острова.
Итак, направление удара шведов определилось, и теперь надо было успеть подкрепить Толбухинский полк резервом.
— Послать шлюпки на берег, передать Островскому: пушкарей и солдат две сотни отрядить немедленно в помощь Толбухину. Там сегодня жарко будет! — велел Крюйс
— Неприятель ворочает! — прокричали наблюдатели с мачты.
Не доходя полторы мили до оконечности острова, часть шведских кораблей повернула на ост, другая же спускалась к зюйду. На флагманском корабле адмирала Анкерштерна «Вестманланд» подняли красный флаг — сигнал к атаке.
Было очевидно, что шведы берут нашу батарею на оконечности Котлина в два огня.
Офицеры вокруг Крюйса уже прикидывали расклад сил:
— Ежели по кораблям судить, стволов шестьсот против шестнадцати. К эскадре нашей они не сунутся, побоятся огрести на орехи, а вот береговым достанется.
Крюйс, перекрестившись, скомандовал:
— Поднять красный флаг на правом ноке! Наши приняли вызов шведов и начинали бой… Шведы расположили корабли на якорях в две линии,
окружили западный мыс с севера и юга Пять часов без перерыва утюжили ядрами батарею и траншеи толбухинского полка на косе. Тысячи ядер взрыли косогор, не оставляя там живого места. И все же шведы просчитались. Траншеи и брустверы надежно укрыли преображенцев. Не зная этого и полагая, что берег от русских уже очищен, Анкерштерн в полдень отдал приказ начать высадку.
К берегу двинулось до полусотни шлюпок. На их борту — тысяча семьсот шведских отборных гренадер. Едва шлюпки ткнулись в песок, шведы попрыгали в воду и, еще не доходя берега, развернулись в атакующие порядки. И вот, когда до спасительной суши оставались какие-то метры, появившиеся буквально ниоткуда преображенцы произвели первый залп. Наши били в упор, и практически никто не промахнулся. Первая шеренга шведов была мгновенно выкошена На поверхности плавали лишь шапки гренадер…
