Джон Паркер - Безмолвная служба
Созданные в это же время новейшие разработки лодок, обладавших большей скоростью, более точно отвечали теории охоты за подводными лодками. Они воплощались одна за другой с конца 1920-х годов до конца Второй Мировой войны. Классы «О» (первые подводные лодки, которым вместо номеров довались имена), «Р», «S» и «Т» имели изменения и экспериментальные технические устройства, которые лихорадочно разрабатывались военно-морскими кораблестроителями. Масштабные испытания, проводившиеся по мере создания каждой новой лодки, все больше сосредоточивались на скорости, дальности, надежности двигателей, увеличении времени нахождения на глубине и усилении артиллерийской мощи. Лодки классов «О» и «Р», пришедшие на службу в 1929-1932 годах, использовались для освоения новых районов, дав подводникам возможность служить на Китайской станции, основанной в Гонконге, откуда проводилось патрулирование всего Дальнего Востока.
Следующими на поток встали лодки класса «S», которые строились с 1931 по 1943 год. Первоначально их намеревались использовать в водах Северной Европы и Средиземноморья, но в итоге почти все они служили на Дальнем Востоке на гонконгской станции. Это были довольно большие лодки. Они установили новые стандарты маневренности и обладали высокой скоростью погружения, хотя первые модели и были подвержены некоторым «болезням роста», включая течи. Эти лодки также были снабжены большим количеством торпед, что позволяло дать мощный залп по особо важной цели. Вторая группа лодок класса «S», построенная между 1933 и 1938 годом, включала лодки со сварным корпусом, который позволил увеличить глубину погружения до 105 метров — на 15 метров глубже, чем ныряли лодки с клепаным корпусом. Такой корпус оказался настоящей находкой во время Второй Мировой войны, когда получили большое распространение глубинные бомбы
К исходу 1930-х годов новые разработки и новые быстроходные лодки, хотя их и было немного, стали чем-то вроде привлекательной приманки для авантюристов и искателей приключений — молодых людей, любивших опасность и нелюбивших тяжелую руку власти, которые, может быть, искали менее строгой области деятельности, чем те, которые навязывались известной своей строгостью дисциплиной Королевского флота. Многие писали домой о радостях службы на Дальнем Востоке, о жизни, так не похожей на аскетизм и экономию 1920-х и депрессию начала 1930-х годов. Коммандер Филип Фрэнсис вспоминает начало службы, которой суждено было стать долгой карьерой, преимущественно на подводных лодках:
«Я пришел во флот, потому что мой отец думал, что это хорошее дело. Он работал в Сити, в Лондоне, и понял, что, возможно, будет лучше из Лондона уехать — а мы тогда делали то, что нам говорили. Я приехал в Дартмут в 1922 году, когда мне было 13 лет, вскоре после переезда из Осборна. Я навсегда запомнил прибытие в Дартмут Нас подвели к зданию и показали, что находится на фасаде колледжа; это была цитата из Сэмюэла Пеписа: “Именно от флота, благим промыслом Божьим, больше всего зависит богатство и процветание страны”. Вот как тогда было дело.
Я в конце концов стал подводником отчасти потому, что здесь я ежедневно дополнительно получал по пяти шиллингов. Здесь можно было получить больше ответственности, будучи молодым. Можно было стать командиром подводной лодки в 23 года или около того, что нам очень нравилось; многие из моих друзей пошли служить на подводные лодки, и я подумываю, что имел к этому какое-то отношение. У меня был большой друг, мой зять, и мы с ним это обсудили. Мы все делали вместе. Нашей базой был Корабль Его Величества “Дельфин” (береговая база в Госпорте). Я был младшим офицером, а затем отправился в Китай, чтобы служить на “Отусе”. Здесь было 12 субмарин, лодки классов “О”, “Р” и “R”; я был торпедным офицером. Мы базировались в Гонконге и летом, когда стало слишком жарко, ушли на север. Это было в те дни, когда страной правили генералы. У них не было хоть какого-нибудь организованного правительства, и каждый военачальник управлял своим районом по-своему — он требовал с местных то, что ему причиталось, и, пока они ему платили, все было спокойно. Нашей работой в это время были частые операции против пиратов. Пираты были довольно активны и обычно нападали на стоящие у берега корабли. Один раз пираты взяли в плен Лэвида Лейта, который потом стал Первым морским лордом, и нам пришлось платить огромный выкуп, чтобы вернуть его.
Мы жили на плавучей базе. Гонконг в те дни был прекрасным городом. В жизни у меня не было лучшего времени, чем когда я был младшим лейтенантом в Гонконге. Все было очень дешево. У меня был пони для игры в поло, быстроходный катер и слуга-китаец. Я был жокеем часто участвовал в скачках в Гонконге; светская жизнь бурлила, и девушек было вполне достаточно. Мы часто ходили стрелять уток и бекасов; было очень много игр. Я отслужил на Китайской станции две смены, а затем вернулся из Гонконга назад в Англию; это заняло 1933-1934 годы.
Мы решили построить яхту и привести ее назад в Англию. Пятеро из нас, все подводники, вложили по 500 фунтов стерлингов каждый. Мы были здесь три года и имели право на трехмесячный отпуск, в период которого на флоте платили половину оклада. Лодка стоила 800 фунтов стерлингов, и у нас было много денег чтобы снарядить ее и сделать запасы. Из Гонконга мы направились в Японию, затем к берегам Канады, в Ванкувер, и к западному побережью Америки, в Лос-Анджелес. Здесь нам устроили прогулку по студиям Голливуда, и мы встретили Фреда Астера и Джинджер Роджерс. Затем нас на лодке Файфа отбуксировали через Панамский канал и дальше в Англию».
У коммандера Уильяма Кинга — совершенно противоположные воспоминания. Он тоже вышел из Дартмута, который, как он говорит, «был похож на японский лагерь для военнопленных, и я его ненавидел». Он пришел во флот 17-летним кадетом, служившим на линкоре «Резолюшн». Во время учения он вышел в море на субмарине и решил, что больше никогда не захочет повторить такой поход, но у Королевского флота были другие планы:
«Перед получением офицерского звания мы возвращались домой, проходили курс, изучали артиллерийское дело и так далее и наконец выходили в море в качестве младшего лейтенанта. Я не хотел специализироваться, но к моему времени желающих служить на подводных лодках не было, и Адмиралтейство скомандовало: “Ты, ты и ты — направо, шагом марш!” Никто из нас не хотел служить на подводных лодках. Был 1931 год, и мне пришлось оставаться на подводных лодках ближайшие 15 лет. Мы прошли довольно долгий курс, и потом я отправился служить на Корабль Его Величества “Орфеус” на Китайскую станцию. Эта станция по всему должна была быть довольно приятным перерывом. Я остался на два с половиной года, и в большой степени это в общем-то было здорово, из-за огромного разнообразия. Население Гонконга не было многочисленным, он, скорее, был похож на викторианский город, и всегда была возможность уйти во внутренние районы Китая. Затем флот ушел на север; здесь летом была чудесная погода, как на Средиземном море. Наши патрули также заходили в районы Маньчжурии, Борнео, Сингапура и Филиппин.
Военная цель была довольно простой — представлять Британскую империю, уравновешивать растущие военные амбиции империалистической Японии и приглядывать за китайскими военачальниками. Мы просто показывали флаг. Обстановка была немного нервозная. Одна из наших субмарин затонула незадолго до нашего прибытия[17]. Нашей плавучей базой был “Медуэй”, великолепный корабль.
Мы жили на подводной лодке, и это было очень неудобно. Кондиционирования воздуха не было никакого, и после окончания одного двухнедельного патрулирования мы составили рапорт о том, что нельзя совершать патрулирования в этих водах на лодках без кондиционирования воздуха. “Офеус” при таких условиях в 1932 году был адом. Мы пожаловались, но ничего не произошло, и в будущем тоже — по правде говоря, если забежать на десять лет вперед, то и в то время я командовал подводной лодкой в Малаккском проливе, на полуострове Малайя, без кондиционирования; половина моей команды была больна. С такой ситуацией вскоре пришлось столкнуться многим подводникам».
Уже проявлялось странное и почти невероятное положение дел, когда Фрэнсис и Фишер, которые цитировались выше, вернулись каждый со своей позиции на Дальнем Востоке, чтобы обнаружить, что они втянуты в подготовку к тому, о повторении чего даже не предполагали, — в подготовку к еще одной войне. Оба скоро примут командование новыми подлодками, которые вскоре сойдут со стапелей британских верфей, где еще совсем недавно лодки более ранних проектов стоимостью в миллионы фунтов стерлингов окончили свои дни как лом!
Глава пятая
НА РАССТОЯНИИ ВЫТЯНУТОЙ РУКИ: ЛОДКА, КОТОРУЮ НЕ УДАЛОСЬ СПАСТИ
Переменчивый роман Британии с подводным флотом продолжился, чтобы прерваться из-за нежелания Адмиралтейства создавать большой подводный флот. Одна за другой влиятельные военно-морские державы не скрывали своего желания поддерживать ограничения на число подлодок, установленные соглашениями уже в 1930-х годах. Но было уже слишком поздно, даже если бы бывшие союзники оказали поддержку Англии — чего они не сделали! Британия, недавно пережившая такие социальные проблемы, как Всеобщая забастовка[18], построила с середины 1920-х годов лишь восемь лодок класса «О» и шесть лодок класса «Р», большая часть которых служила на Дальнем Востоке. Америка, Япония, Франция и даже Россия — имели субмарин больше, чем Британия, — и вскоре появились новые факторы, которые изменили весь ход событий.
