Военное искусство греков, римлян, македонцев - Фрэнк Эзра Эдкок
Сенат по своему положению органа верховной власти в республике должен был как-то реагировать на поступавшую информацию, хотя время от времени он оказывался во власти заблуждений, порожденных недостоверными и непроверенными сведениями. Римская политика в отношении Македонии несколько раз менялась именно по этой причине. В последнее столетие существования республики внутренние неурядицы, претензии полководцев и недовольство народа не раз делали римскую политику менее продуманной и последовательной. К примеру, сенат неверно оценил расстановку сил в Галлии между союзниками Рима эдуями и вторгшимися в страну гельветами. Личные амбиции Цезаря привели к смене направления вектора римской завоевательной политики в сторону Галлии и континентальной Европы, что для Рима, остававшегося средиземноморской державой, было не совсем логично. «Письмо Митридата», приведенное Саллюстием [68] , неплохо иллюстрирует римскую политику, во всяком случае так, как она виделась самому Митридату. Оно описывает римлян как безжалостных завоевателей, свергающих то одного царя, то другого. При этом римляне не отказывались и от системы зависимых государств, окружавших римские владения.
То, что было сказано выше о внешней политике, в равной мере применимо и к стратегии. Следует помнить, что в Риме не существовало организации, подобной современному Генеральному штабу, которая бы в мирное время занималась оценкой военных угроз, исходивших от других государств. Эмилию Павлу принадлежат следующие слова: «Главным развлечением ддя многих людей, собирающихся в общественных местах, сделалось обсуждение хода войны с Македонией. Оставаясь в Риме, они часто обвиняли полководцев в неспособности и высказывали свои взгляды на то, как эту войну следует вести» [69] . Это было больше чем простое обсуждение военных слухов, столь характерное для наших дней, поскольку большинство представителей высших слоев римского общества были не понаслышке знакомы с военным делом. Однако такое неорганизованное движение не могло, разумеется, выработать никакой долгосрочной и продуманной политики. Трудно сказать, насколько серьезной была угроза со стороны Парфии спустя три года после страшного поражения Красса, однако письма Цицерона, бывшего тогда губернатором Киликии, ясно показывают, как мало предпринял сенат для налаживания эффективного взаимодействия между ним и губернатором соседней Сирии [70] .
Кроме того, стратегический резерв из нескольких легионов, размещенных в Италии в постоянной готовности, мог бы оказаться весьма полезен, но республиканские политики не пошли на такой шаг. Более того, уже после утверждения империи Август, стремясь укрепить имидж Принципата как легитимного правопреемника республики, отказался размещать резерв там, где он был бы нужнее всего, – в Северной Италии, а предпочитал держал его подальше от столицы, в Испании [71] . Пока инициатива оставалась на стороне Рима, Августу и его ближайшим преемникам стоило бы пойти на такой шаг. Республиканские политики вполне заслуживают самой серьезной критики за непонимание перемен, произошедших в общей стратегии после невероятного расширения сферы римского влияния и территории самого Римского государства, произошедшего в последние полстолетия существования республики.
Римской внешней политике и военной стратегии нередко не хватало логической законченности и последовательности, часто замещавшихся импровизацией и временными мерами. Но даже и при этом римлянам нельзя отказать в военных дарованиях, в силе характера, сочетавшего в себе одновременно осторожность, терпение и смелость, в умении сообразовывать свои цели с имеющимся в распоряжении средствами. Все это помогло Риму удерживать баланс сил беспримерно долго по меркам Древнего мира. Рим многим обязан не только своим политикам, экономической силе и военной организации, но и талантам своих полководцев.
Невозможно изучать римское полководческое искусство изолированно, в отрыве от тех факторов, которые оказывали на него непосредственное воздействие, – характера самого Римского государства, качеств римских солдат и т. д. Ошибочным было бы и представить его развитие как совокупность личных достижений отдельных римских полководцев. В следующей лекции мы рассмотрим эволюцию римского полководческого искусства, остановившись подробнее на личностях военачальников, чья деятельность более всего повлияла на его развитие.
Глава 5 ПОЛКОВОДЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
Выше я постарался изложить те задачи, которые стояли перед Римской республикой и которые требовали решения военными средствами, охарактеризовать римские армию и флот, их отношение к войне на море и на суше, взаимосвязь политики и стратегии в самом широком смысле. Все эти факторы в конечном счете обусловили и особенности римского полководческого искусства. Впрочем, надо заметить, что само по себе оно еще не является полным отражением военного искусства в целом – утверждение, что тот или иной военачальник выиграл сражение, само по себе является сильным упрощением действительной картины событий. Гораздо большее число сражений было на самом деле выиграно солдатами, а не полководцами. Сама по себе победа в сражении еще не является достаточным критерием для того, чтобы судить о таланте военачальника. «Посредственные полководцы нередко побеждали одаренных и талантливых, что, однако, вовсе не означает, что хороший полководец не лучше посредственного» [72] . Роль генералов в сражениях вообще, вероятно, следует переоценить и переосмыслить с других позиций. С этим утверждением согласны даже эксперты по военным вопросам, и это при том, что многие из них сами имеют высокие офицерские звания или, по крайней мере, заняты в подготовке командного состава армий. Отдельные достоинства могут компенсировать недостаток таланта полководца, и именно так чаще всего и происходило в Риме. Люди по-разному ведут себя на войне. Жомини приводит испанскую пословицу: «В тот день он был храбрым человеком». Смысл этого выражения заключен в том, что лишь немногие из людей могут быть храбрыми все время. Римляне, кажется, меньше других народов были подвержены таким колебаниям. Полководцы республиканского периода обычно не были профессиональными военными в полном смысле, а империум, который вручала им республика, подразумевал власть, не ограниченную лишь полем боя. Даже трибун не
