А. Кошелев - Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура

Ожесточенные бои сопровождались большими потерями не только у противника, но и у нас. Потребовалось срочно эвакуировать раненых из района боевых действий. Решение этой проблемы осложнялось ввиду отсутствия железной дороги. Эвакуация могла быть осуществлена только нашими самолетами, переоборудованными в транспортные. Две наши эскадрильи, размещенные в районе Домны, выделялись для санитарно-транспортных целей. Они эвакуировали раненых из Тамцак-Булака в Читу, а из Читы в район боев перебрасывали войска, вооружение, боеприпасы, продовольствие. Другие наши подразделения продолжали ночные бомбежки вражеских позиций и скоплениям войск противника.

За время боев на Халхин-Голе самолеты ТБ-3 совершили более 500 боевых вылетов. При этом ни одного самолета не потеряли (сказалось преимущество ночных полетов), и даже не случалось аварий и катастроф. Техника работала в основном безотказно. Лишь в отдельных случаях создавались сложные условия полетов. Так, например, при эвакуации раненых из Тамцак-Булака в Читу на одном из самолетов загорелся правый средний мотор. С большим трудом пожар ликвидировали в воздухе, но мотор вышел из строя. А впереди еще половина пути. Полет продолжался на трех двигателях. Только благодаря хорошей подготовке экипажа все раненые благополучно долетели до места назначения.

Вспоминается и такой случай. Самолет вылетел на бомбежку. Бортовой техник заметил, что в двигательной системе резко повышается температура воды. Мотор мог выйти из строя. Моторы на бомбардировщиках были водяного охлаждения, а радиаторы оказались с производственным дефектом — трещинами. Имея в виду и такие обстоятельства, бортовые техники при продолжительных полетах запасались двумя-тремя бидонами воды. Такой аварийный запас был и на этом самолете.

Запасто был, но как избежать вынужденной посадки? Бортовой техник нашел нужное решение. Он доложил командиру корабля о происшедшем, попросил снизить скорость самолета до минимальной и перевести двигатель на малые обороты. Затем открыл входную дверцу, привязал себя фалом к поручню, укрепленному на фюзеляже, и вышел на плоскость крыла, держась левой рукой за поручень. В правой он нес бидон с водой. Так механик дошел до дефектного мотора и с помощью ручного насоса залил в систему 10–12 литров воды. Задание было выполнено.

Александр Матвеев

летчик-истребитель, комиссар эскадрильи

8 июля. Было три вылета, из них два — на штурмовку наземных войск. Летчики рассказывали, что японцам досталось. Они потеряли три самолета. Наши вернулись все.

После воздушного боя взяли в плен вражеского летчика. Они обычно в плен не сдаются: делают себе харакири или еще в воздухе стреляются. Но этот, очевидно, не успел.

9 июля. В 2.30 ночи был налет на базу нашего полка бомбардировщиков. Потерь нет. Самочувствие во время бомбежки не из хороших. Бомбы сбросили 100-килограммовые. Противник не заметил бы базы, да ехали две автомашины с зажженными фарами. Хорошо, что бомбили так себе…

В середине дня прибыли молодые летчики. Их ознакомили с тактикой и техникой воздушного боя с японской авиацией, особенно истребителями, это я считал главным. Перед каждым летчиком поставили задачу: 1) Бить противника до полного уничтожения, не щадя жизни, своих сил; 2) Нив коем случае не отрываться от своей группы и, главное, не драться в одиночку, а драться звеном или парой.

В 18.05 сигнал «Воздух». Эскадрилья за 3 минуты в воздухе. Вылетели и вновь прибывшие летчики. Как будут они вести себя?

В 19.15 на горизонте замелькали точки, все яснее очертания «ястребков», и слышен нарастающий гул моторов. Вот они уже совсем близко, начинаю считать: три, пять… тринадцать. Двух нет. Неужели сбили? Поздно вечером узнаю, что летчика Стефановского ранили. Случилось это так. Эскадрилья вступила в бой с численно превосходящим противником. Их было 70, наших — 50. При выходе из боя Стефановский оторвался от группы и был ранен, выпрыгнуть не успел. Летчик Уацулин также не вернулся, но он выпрыгнул с парашютом благополучно. Летчик Кайтмазов сжег мотор. Вечером с командиром эскадрильи произвели разбор операции, говорили о недостатках в воздушном бою. От командиров звеньев потребовал ответственности за своих подчиненных.

11 июля. Наконец, удалось вымыть людей в бане. Сколько было радости! Все такие веселые. Шутка ли, не мылись в бане около месяца.

12 июля. Эскадрилья делала 3 вылета. Потерь нет. Оружейники до сих пор не наладили работу. Бывали случаи, когда стопорились синхронные пулеметы. Вечером провели разбор работы оружейников, организовали между ними соцсоревнование и поставили задачу ликвидировать недостатки. Выпустили специальный «Боевой листок», посвященный работе оружейной части.

Читал три различные листовки, сброшенные японцами с самолетов. Написаны на русском языке от имени наших якобы перешедших к ним солдат и командиров. В них такой вздор, что ребенок мог понять их контрреволюционную сущность. Рассказал об этих листовках всему личному составу. Читал дневник ефрейтора Никодзумы, в котором рассказывалось о плачевном положении японской военщины, несущей большие потери. Их солдаты не знали правды о происходящих событиях, перед боем офицеры давали им водки.

18 июля. Эскадрилья сегодня выполняла в течение дня большую и ответственную задачу. Было 5 вылетов на разведку. Стояла задача: определить месторасположение аэродромов противника и количество самолетов на них. Задачу выполнили — аэродром обнаружили, но самолетов на нем не было.

Получили 6 посылок от советских девушек. Все содержимое их распределили между бойцами. При раздаче каждый из них был взволнован тем, что нас не забывает великий советский народ. Написали коллективное письмо, где вынесли адресатам благодарность и заверили, что сделаем все для полного уничтожения противника.

19 июля. Почти в течение всего дня шел дождь. Спасения от него не было нигде. Все вымокли, но после дождя появилось солнце, так что высохли быстро. Вечером со всем личным составом провел беседу о событиях в Китае. Интерес большой, но мало времени. Народу надо было отдохнуть после напряженной работы днем.

Кончается художественная литература, скоро нечего будет читать. Нужно обеспечить. Написал письмо в политотдел. Спрос на литературу большой. Получили домино, шахматы, шашки. В менее напряженный период даже организовали турниры по звеньям. Особенно хорошо играли в домино на высадку. Вот было смеху!

21 июля. Днем было два воздушных боя. В первом имели место очень существенные недочеты со стороны летчиков: впятером бросаются на один самолет противника; не все самолеты преследуют противника; ряд летчиков преждевременно выходили из боя. Провели разбор с летным составом. Вышел специальный номер «Боевого листка».

22 июля. День прошел спокойно. Было совещание у командира полка, которое проводил Герой Советского Союза И. А. Лакеев. Обсуждались итоги воздушных боев. Акцентировалось внимание на том, что иногда не все ведут бой, находясь в общем клубке дерущихся, что кое-кто раньше времени выходит из боя, не дожидаясь сигнала командира. Указывалось также на то, что не все идут по вызову в атаку, не все преследуют противника, что плохо используется облачность для маскировки.

В 18.00 с эскадрильей проводил совещание командарм II ранга Кулик, который потребовал проявлять побольше хитрости. Он сказал, что смелости и храбрости у летчиков много, но не хватает хитрости, а у японцев она есть. Надо быть не только храбрым и смелым, но и хитрым.

23 июля. После посадки на подстреленном «ястребке» мне пришлось в течение дня наблюдать за ходом боев с земли. Картина очень интересная, захватывающая. Чувствуешь себя, конечно, по-иному, не так, как в бою. Только видишь — мелькают точки, особенно если бой на высоте 5000–6000 метров, и слышишь рев моторов. Ну и падающие горящие самолеты, конечно, тоже заметны. Как радуешься, когда падает самолет противника, но когда падает свой, настроение резко меняется в худшую сторону. Два наших самолета не вернулись из боя.