Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий
Идея выйти из Лиги Наций зародилась в Германии еще до прихода Гитлера к власти. Французский посол в Берлине Франсуа-Понсе почти за год до этого сообщал в Париж о публикациях в правой немецкой прессе статей с призывами покинуть Лигу, если последняя, по настоянию Франции, решится на военные инспекции 115. 15 декабря 1932 года канцлер Шлейхер заявил в радиообращении, что исход переговоров о разоружении в Женеве станет «решающим» для дальнейшего участия Германии в Лиге 116. То есть недовольство Лигой зрело в Германии постепенно. Но никаких конкретных решений веймарские власти на этот счет не принимали и даже их не рассматривали. Германские заявления напоминали скорее попытки оказать давление на страны Запада, добиться от них более четкого согласия на требования равенства. В ответ из Лондона и Парижа раздавались заявления о том, что в случае провала конференции по разоружению Версальский договор сохранится без изменений, а его нарушения со стороны Германии повлекут за собой соответствующие санкции 117. Придя к власти, Гитлер вскоре объявил, что попытки таких санкций приведут к отмене мирных договоров и выходу Германии из Лиги Наций 118. Все это, однако, оставалось на уровне словесной дуэли.
Ситуация вокруг оставления Германией конференции по разоружению и выхода из Лиги Наций развивалась стремительно в течение всего десяти дней, с 4 по 14 октября. Еще 30 сентября, когда Нейрат прибыл в Берлин из Женевы для встречи с фюрером, об этом не было и речи. К тому времени разногласия между Германией и западными союзниками на конференции по разоружению стали совершенно ясны. Франция и Англия настаивали минимум на четырехлетнем испытательном сроке, в течение которого Германии будет запрещено вооружаться, и она может быть подвергнута контрольным инспекциям. Нейрат добивался отмены любого переходного периода и требовал, чтобы у Германии было право иметь хотя бы образцы тех тяжелых вооружений, которые были для нее запрещены. Англичане спрашивали, какие именно вооружения и в каком количестве Германия желала бы иметь в переходный период, но у Нейрата не было готового ответа. Германские дипломаты предлагали зафиксировать сначала сам принцип равенства, а уже затем обсудить конкретные виды оружия. Нейрат понимал, что шансов добиться успеха в Женеве у него очень мало, но не хотел, чтобы Германию объявили виновной в срыве конференции 119. Иную позицию занимал глава рейхсвера фон Бломберг, который также находился в Швейцарии. Генерал считал, что Германия должна уже сейчас требовать «качественного равенства» с Францией, хотя и он не расшифровывал, какие конкретно виды оружия он имеет в виду. При этом Бломберга не очень волновало, как его требования будут восприняты на конференции 120. На этой почве между германскими военными и дипломатами в Женеве постоянно возникали трения. Нейрат продолжал надеяться на поддержку англичан и полагал, что вопрос Саймона о том, какое оружие немцы рассчитывают иметь, свидетельствует о желании продолжать переговоры. Бломберг был с этим не согласен. Для того чтобы убедить Гитлера в своей правоте, Нейрат, собственно, и приехал в Берлин в конце сентября.
Накануне он встречался в Швейцарии и с англичанами, и с французами. Саймону и Идену Нейрат заявил, что если Франция (немецкие дипломаты обычно говорили про «имевшие вооружения страны», но подразумевали всегда Францию) не станет разоружаться, Германия «получит право и будет обязана обеспечить равенство и безопасность своих граждан по собственному усмотрению». Иден ошибался, когда утверждал, что аргументы англичан «не произвели ни малейшего эффекта» на их собеседника и очередная «попытка примирить интересы французов с требованиями немцев оказалась мертворожденной» 121. Нейрат все еще надеялся на Лондон и хотел продолжать с ним переговоры. Что касается встречи с Поль-Бонкуром, то она оказалась безрезультатной, и Нейрат сообщил на Вильгельмштрассе, что дальнейшие переговоры с французами «кажутся мне сейчас бесполезными» 122. Но покидать конференцию германский министр не собирался. В такой ситуации Нейрат опасался, что Гитлер, успевший к тому времени взять руководство внешней политикой в свои руки, поддержит Бломберга и решит выйти из переговоров по разоружению, что грозило обернуться западными санкциями и даже мерами принудительного воздействия 123. О том, что Германия может покинуть Лигу Наций, речи вообще не возникало. Гитлер согласился с доводами своего министра. Как записал по окончании аудиенции Нейрат, «канцлер решил, что будет лучше в любом случае заключить конвенцию по разоружению, даже если не все наши пожелания будут в ней учтены». Гитлер не поддержал Бломберга и нашел, что «неправильно требовать большего, чем позволят осуществить в ближайшие несколько лет наши технические, финансовые и политические возможности» 124. Убедившись, что фюрер занимает здравую позицию, Нейрат на следующий день со спокойной душой уехал охотиться в Южную Германию. Это было его любимым увлечением.
Все изменилось 4 октября, когда в Берлине получили донесение Отто фон Бисмарка, внука «железного канцлера», бывшего на тот момент германским поверенным в делах в английской столице. Бисмарк сообщал, что ему стало известно, будто англичане вместе с американцами в полной секретности готовят изменения в итоговом соглашении по разоружению, которое должно быть принято конференцией в Женеве. Эти изменения, писал Бисмарк, касаются применения статьи 11 Устава Лиги Наций, которая предусматривала возможность задействовать механизм Лиги при возникновении ситуации, угрожающей миру. Кроме того, англичане собирались, писал Бисмарк, отказать Германии в праве иметь образцы запрещенных для нее видов оружия и вообще не станут подписывать такую конвенцию по разоружению, «которая была бы воспринята как конвенция по перевооружению из-за уступок в перевооружении Германии» 125. Бисмарк не разобрался с поступившей к нему информацией и поспешил со своей депешей. Все было далеко не так, как он изобразил. Никаких
