Эдуард Созаев - Все переломные сражения парусного флота. От Великой Армады до Трафальгара
Более тяжелые и глубокосидящие английские корабли никак не могли сократить дистанцию. Наверняка, наблюдая за тем, как крошечная яхта «Фан-Фан», принадлежавшая Руперту, нахально обстреливала корму «Де Зевен Провинсьон» своими двумя пушчонками. Генералы пожалели, что не снарядили несколько кораблей V ранга, которые теперь так пригодились бы. Остальные английские корабли могли вести огонь только из погонных орудий, однако это нанесло голландскому флагману такие повреждения, что привело Рюйтера в полнейшее отчаяние.
Судьба командующего флотом и его корабля повисла на волоске. Однако Банкерту удалось создать импровизированную линию, которая сумела прикрыть флагман де Рюйтера от огня противника. Вскоре «Де Зевен Провинсьон» удалось взять на буксир и вывести в безопасное место. Вышедший в отчаянную атаку на флагманский корабль флота Соединенных Провинций английский брандер «Лэнд оф Промайс» в последние минуты удалось отвести в сторону при помощи баркасов. К 11 часам голландцы, пройдя над песчаными банками, оказались в безопасности.
Вскоре англичан постигло куда большее разочарование, вызванное неудачей с перехватом эскадры Тромпа, как казалось, попавшей в смертельную ловушку. Голландское соединение обнаружили шедшим по направлению к берегам Нидерландов около 3 часов дня, когда ветер уже поменял свое направление на NO. По пятам за бывшим арьергардом флота Соединенных провинций следовала Синяя эскадра. Стремясь отрезать противнику все пути к отступлению, Монк и Руперт направили свои корабли к голландскому берегу. К концу дня Красная и Белая эскадры вышли на желаемую позицию, перекрыв дорогу к месту якорной стоянки де Рюйтера. В середине ночи «генералы» приказали стать на якорь, надеясь, что утренний прилив сам принесет к ним линкоры Тромпа. Но на рассвете выяснилось, что только «Трайэмф» и еще пара кораблей заметили этот сигнал, остальные же крейсировали в отдалении на SW, увалившись под ветер. Синей эскадры почему-то вообще нигде не было видно. Руперт и Монк, поняв, что теперь сами оказались в опасности, поспешили отойти в сторону, освободив дорогу Тромпу, чем тот не преминул немедленно воспользоваться и без помех проследовал в Схеллинг. Когда в 4 часа появилась Синяя эскадра, выяснилось, что Смит прекратил преследование после того, как лоцман ошибочно сообщил ему, что голландцы ведут его на мели.
Сражение в день Святого Джеймса закончилось победой англичан, хотя и не вполне убедительной. Голландцы сумели спастись, лишившись всего двух кораблей, при этом у британцев погиб «Резолюшн». По данным «генералов», Королевский флот потерял 1000–1200 человек, 5 капитанов были убиты или смертельно ранены: Мартин («Ист Индиа Лондон»), Хью Сеймур («Форсайт»), Джон Паркер («Ярмут»), Джозеф Сандас («Бреда»), Артур Эшби («Гунеа»). Голландцы пострадали больше, хотя и в меньшей степени, чем думали на берегах Туманного Альбиона. Их общие потери не превышали 2500 человек.
В Англии итоги сражения вызвали обычные споры, в основном базировавшиеся на личной вражде между Робертом Холмсом и Джереми Смитом. И без того натянутые отношения между этими непримиримыми соперниками стали еще хуже после решения последнего
прекратить погоню за Тромпом. Холмс был так разъярен, что даже дал несколько выстрелов под нос «Лойал Лондон», и позже открыто называл Смита отъявленным трусом. Генералы, внешне сохраняя нейтралитет, тем не менее, каждый высказали свое личное мнение королю и герцогу Йоркскому. Монк полностью защищал Смита, сочтя обвинения в его адрес совершенно беспочвенными. Руперт поддержал Холмса и даже счел, что Смит совершил «грубые ошибки», хотя добавил, что это касалось «не его храбрости, но характера действий». Он обвинил Смита в том, что тот, слишком доверившись своему лоцману, не посоветовался со штурманами и лоцманами других кораблей. Со своей стороны король с присущим ему юмором заметил, что обвинения в трусости несколько смехотворны, учитывая, что «Лойал Лондон» имел самые большие потери на всем флоте, тогда как Холмс лишился всего двух или трех человек.
Выяснение отношений между этой парочкой было хотя и самым горячим, но далеко не единственным. Контр-адмирала эскадры Белого флага Ричарда Атбера, так нещадно раскритикованного своим родственником, собирались немедленно исключить со службы с формулировкой «за трусость», а в ожидании суда, словно в насмешку, назначили командовать 3-пушечным кечем. Но Атбер, видимо, смог оправдаться, поскольку через 2 дня его флаг вновь поднялся над «Рупертом».
Сразу же после сражения с занимаемых должностей сместили всех командиров кораблей, проявивших себя наихудшим образом: Джорджа Баттса («Юникорн»), Абрахама Энсли («Хелверстон»), Тобиаса Сэклера («Экспедишн»), Тобиаса Стюарта («Голден Феникс») и Роберта Гилби («Голден Рюйтер»), а также Чарльза Тэлбота, о котором рассказывалось выше.
Если победителей разочаровали только результаты, то у проигравших наблюдалась полная деморализация. Препирательства и выяснение отношений среди англичан выглядели бурей в стакане воды по сравнению с разборкой, произошедшей между их противниками. Зеландцы и фризы были разгневаны на де Рюйтера, который, в свою очередь, обвинил в поражении адмиралов, командовавших арьергардом. Когда Тромп взошел на борт «Де Зевен Провинсьон», то вместо благодарности за успешно проведенный бой, которую он ожидал услышать, получил град упреков. Де Рюйтер немедленно в присутствии других офицеров в грубой форме высказал ему обвинения в том, что он сознательно не помог центру в трудный час. Тромп вознегодовал и тоже ответил оскорблениями. Долгая неприязнь между двумя известными адмиралами создала такую пропасть в отношениях, что Генеральные Штаты смогли решить эту проблему только одним способом — снять Тромпа с должности. Его младший флагман контр-адмирал Ван дер Заан также лишился своего поста. Другие флагманы арьергарда, Меппель и Свеерс, хотя и подверглись жесткой критике де Рюйтера, но сохранили свои должности.
Сражение у Текселя (1673 год)
Начало третьей англо-голландской войны оказалось для Соединенных Провинций катастрофическим. 14 мая 1672 года Людовик XIV, воспользовавшись союзом с курфюрстом Кельнским и епископом Мюнстерским, обошел Фландрию и вторгся в Нидерланды, в графства Лимбург и Брабант. Путь 120-тысячной французской армии (командующие Тюренн, Конде, Люксембург и сам Людовик) попытались перекрыть 25 тысяч немецких наемников принца Вильгельма III Оранского, но лето было очень сухим, на Рейне образовалось три брода, и французы без помех обошли немцев.
В тот же день Людовик перешел Маас и осадил Орсуа, который после трехдневной осады был взят штурмом. Король разделил армию, одновременно обложив крепости Бурик, Везель, Эмерик и Римберг, которые вскоре были взяты. Города сдавались почти без сопротивления — Схенк, Ноймеген, Арнхейм, Девентер, Зволле… Далеко в тылу у французов остался только сопротивляющийся Маастрихт. Голландцы, подавленные огромной численностью армии вторжения, практически потеряли волю к сопротивлению. Город и провинция Утрехт отправили к Людовику депутацию парламентеров и капитулировали, 25 июня король вошел в город. Герцог Рошфор захватил Нарден — крепость в 150 километрах от Амстердама, четыре полупьяных французских рейтара взяли (!) Мюйден — стратегически важный форт к югу от Амстердама, где находился центральный шлюз Зюйдерзее.
В Амстердаме наступила паника: Ян де Витт обратился к Людовику с отчаянными мирными предложениями: он был готов уступить Франции Маастрихт и крепости на берегах Мааса, Берген-оп-Зоом, Бреду, Буа-ле-Дюк, а также Брабант и уплатить 6 миллионов гульденов. Богатые голландские буржуа не скрывали, что собираются драпануть со своими сокровищами на мыс Доброй Надежды или в Батавию[38].
Городской совет Амстердама обсуждал вопрос, следует ли немедленно сдаться, чтобы смягчить требования победителей. Престарелый бургомистр дремал во время этих прений. Когда он узнал о принятом решении сдаться, он спросил: «Получили ли вы требование отдать ключи от городских ворот?» — «Еще нет.» — «По крайней мере не предлагайте их, пока их у вас не потребуют.» Это предложение престарелого бургомистра спасло Амстердам. Когда пришли слухи, что Людовик отверг предложение о мире[39], паника охватила весь город.
Меж тем только Вильгельм Оранский стоял за продолжение войны. Его сторонники вели открытую агитацию в народе, призывая к сопротивлению агрессорам. Оранский считал, что французы и англичане уважают только силу, поэтому отказ от воины с агрессорами — это потеря независимости. Простой народ быстро понял, что если буржуазии есть куда бежать, то ему, народу, бежать некуда; и именно с него, с народа, будут французы и англичане брать контрибуции и производить насилия.
