Сюмпэй Окамото - Японская олигархия в Русско-японской войне

После Китайско-японской войны 1894–1895 годов многие газеты перестали быть просто органами политических партий и начали подчеркивать свою политическую независимость. Также эти газеты начали публиковать больше статей неполитического характера. Однако эта тенденция не сильно повлияла на общую антиправительственную позицию большинства ведущих газет. Места авторов передовиц наиболее влиятельных газет позанимали известные профессиональные журналисты, которые больше не рассматривали журналистику как ступеньку на пути к политике и объявляли себя независимыми как от правительства, так и от политических партий. Многие из них были настроены националистически, особено когда речь шла о положении Японии после тройственной интервенции. По мере роста тенденции к компромиссу между правительством олигархов и верхним эшелоном политических партий роль критиков правительства переходила к этим независимым журналистам.

Во-вторых, мы должны отметить быстрый рост тиражей газет и журналов в Японии. После Китайско-японской войны количество газет и их общий тираж сильно выросли как в городских, так и в провинциальных местностях. Считается, что в 1904 году, незадолго до начала Русско-японской войны, в Японии было 375 общенационального значения газет и, наверное, еще 160 местных газет. Один из источников указывает, что во время Китайско-японской войны в Токио было 70 000 подписчиков газет, а к началу войны с Россией это число выросло до 200 000.

Важно учитывать также и общий характер национальной идеологии, которая тогда интенсивно насаждалась среди населения. Чисто националистическая, имперски ориентированная система образования существовала уже десять лет с провозглашения императорского предписания по образованию в 1890 году. Представление о Японии как о государстве-семье (казоку кокка) с императором в роли отца и подчиненными в роли детей активно распространялось. Эта работа особенно активно проводилась среди низших классов, которым, как правило, не удавалось получить более либеральное высшее образование. Всеобщая воинская обязанность оказывала на молодых людей сходное действие. Им внушалось сильное чувство верности Японской империи и тоже усердно пропагандировалась идея казоку кокка. Разделение личности и государства или общества и государства даже стало неестественным для многих японцев[19]. Идея святости и неприкосновенности императора породила доктрину «кунсоку но кан» («императора окружают злые советники»). Поддерживая императора как непогрешимого и всегда благотворного правителя, критики правительства относили декларируемые недостатки правления на счет советников императора. Они утверждали, что советчики, окружающие императора, не давали императору верной информации или, хуже того, давали неверную. Таким образом, олигархическое правительство, осуществляя свою власть именем императора, могло выиграть, превознося институт империи, но тем же самым и вызывало нападки критиков, производимые также именем императора. Институт империи оказался для олигархии обоюдоострым мечом[20].

Раннее свидетельство этой тенденции можно обнаружить в частом использовании антиолигархическими силами петиций трону, а олигархами — императорских указов и увещеваний. Важно отметить, что успешная идеологическая обработка японского народа сильным центральным правительством привела к тому, что большая часть народа стала обращать внимание на политику. И эта часть народа гораздо охотнее отзывалась на националистические призывы, чем на голос осторожности и реализма. Хотя мы и не можем описать здесь состояние умов более определенно, несомненно, что к началу XX столетия народные массы в Японии больше не были теми пассивными наблюдателями, которые в 1864 году равнодушно взирали на артиллерийский обстрел иностранцами батарей Тесю и даже помогали французским солдатам демонтировать японские пушки.

Эдвард Шилз утверждал, что «олигархический режим предполагает ситуацию слабого общественного мнения… Однородность мнений — это то, с чем сталкивается олигархия, проводящая модернизацию». На рубеже веков общественное мнение в Японии, противостоящее олигархическому проведению внешней политики, было каким угодно, только не слабым и однородным.

Часть вторая. РЕШЕНИЕ ОБ ОБЪЯВЛЕНИИ ВОЙНЫ

Глава 3. ОЛИГАРХИ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ С РОССИЕЙ

Русско-японская война началась ночью 8 февраля 1904 года, когда японские торпедоносцы предприняли неожиданную атаку на русский флот в Порт-Артуре. Дипломатические переговоры тянулись с августа прошлого года, но они не смогли предотвратить начала военных действий, ставшего кульминацией постоянного ухудшения отношений между двумя странами на протяжении долгого периода. В этой главе прослеживаются действия как принимающих решения олигархов, так и активных политических деятелей Японии в период довоенных переговоров. В этой главе мы пытаемся дать ответ на два вопроса: как и почему обладатели власти решились начать военные действия? И какую роль при этом играли политические деятели?

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ И МАНЬЧЖУРСКИЙ ВОПРОС

Летом 1900 года боксерское восстание дало новые силы возобновившейся международной борьбе за влияние на Китай. Реакцией России на это восстание стала оккупация Маньчжурии. Другие державы отправили в Китай войска, чтобы защищать там свои интересы. Когда восстание было подавлено, большинство экспедиционных войск в конце концов удалилось. Однако российское правительство отказалось выводить вооруженные отряды из Маньчжурии, пока китайское правительство не подпишет соглашение, по которому Россия еще больше расширяла бы свои права в Маньчжурии. Китай сопротивлялся давлению России и отказывался подписать этот документ. Российские войска остались в Маньчжурии. Наконец, 8 апреля 1902 года международное давление и перемены во внутренней политике России привели к соглашению, по которому Россия обязывалась вывести войска из региона в течение восемнадцати месяцев. Эвакуация должна была проводиться в три этапа, первый — до 8 октября 1902 года, второй этап — до 8 апреля 1903 года, а третий — до 8 октября 1903 года. Первый этап был завершен в оговоренное время, но, когда апрельская партия не покинула страну, японская общественность отреагировала быстро и решительно.

В 1900 году группа политических деятелей Японии, имевших особые интересы в Китае, организовала националистическую ассоциацию Кокумин Домэйкай (Народная лига). Всего 93 человека присутствовало на торжественном открытии лиги 24 сентября 1900 года. В него вошло 9 членов палаты пэров, 19 членов палаты представителей, несколько известных журналистов и члены различных националистических обществ. Самыми известными членами лиги были: князь Коноэ Ацумаро, обучавшийся в Германии председатель палаты пэров; граф Симазу Тадасукэ и виконт Нагаока Мориеси из палаты пэров; Сасса Томофуза из Тэйкокуто, небольшой националистической партии; Инукай Цуеси, Сиба Сиро, Комути Томоцунэ и Оиси Масами из Кэнсэйхонто, и Тояма Мицуру, основатель Гэниося.

Цель, к которой стремилась лига, заключалась в том, чтобы привести Японию для решения дальневосточного вопроса с требованием неприкосновенности Китая (Сына хозэн) и поддержки Кореи (Тезэн его) к единому мнению, без разделения на политические партии и на официальные и гражданские позиции. Непосредственной целью лиги было вынудить правительство послать войска в Корею для контроля российских амбиций в Маньчжурии.

Лигу поддерживали как Тэйкокуто, так и Кэнсэйхонто. Более тридцати журналистов, членов лиги, представляющих шестнадцать газет Токио, организовали Зэнкоку Доси Киса Домэй (Национальную лигу журналистов). В результате более чем две трети газет Японии косвенно поддержали Домэйкай. Сэйюкай, которая только что сформировалась под предводительством гэнро Ито Хиробуми, решила не сотрудничать с лигой, объявив, что эта деятельность плохо сказывается на внешней политике Японии. На это решение повлияло примиренческое отношение Ито к России. Лидеры Сэйюкай, которая скоро должна была сформироваться в правительственную партию, были очень заинтересованы в курсе, которого держалось правительство, и отказывались от переговоров с политическими деятелями. Постепенно некоторые члены Сэйюкай, которые первоначально поддерживали лигу, выбыли. Когда Ито сформировал свой четвертый кабинет, правительство признало лигу политической ассоциацией и подвело под ограничение закона о политических организациях.

Тем не менее, Кокумин Домэйкай продолжала свои попытки пробудить общественное мнение и требовала от правительства, чтобы оно приняло действенные меры против России. Речи звучали по всей Японии; представители лиги приходили к политическим лидерам и убеждали их в необходимости жесткой внешней политики. В июне 1901 года Кокумин Домэйкай приветствовала формирование первого кабинета Кацуры и выразила горячее одобрение по поводу выбора на пост министра иностранных дел Комуры Ютаро, а также по поводу создания англо-японского союза в январе 1902 года. 27 апреля, вскоре после того, как соглашение об эвакуации было заключено, Кокумин Домэйкай самораспустилась на том основании, что основная цель уже достигнута.