Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - Врубель Владимир Абович
О своих открытиях Бутаков сообщил в Берлинское гидрографическое общество. Оттуда ответили, что его избрали почётным членом общества Алексей Иванович вступил в переписку по поводу своих исследований со многими русскими и иностранными учёными, в частности с Александром Гумбольдтом, знаменитым немецким географом и путешественником В общем, по принципу: если я не скажу о себе, то кто же скажет обо мне? Гумбольдт в 1829 году побывал в Орске и Оренбурге, поэтому хорошо представлял условия, в которых Бутаков занимался своими исследованиями и по достоинству оценил его труды. У Александра Гумбольдта были прекрасные отношения с прусским королём Фридрихом Вильгельмом IV. Поэтому для него не составило труда убедить короля наградить прусским орденом Красного Орла 3-й степени русского военного моряка за составление карты Аральского моря. Захотел вот человек доставить радость коллеге, и правильно сделал. Николай I разрешил принять эту награду. Где Пруссия, а где Аральское море? Но в те времена награждали и вообще, ни за что, прибыл в другое государство с визитом дружбы — получи орден. Да что там девятнадцатый век! Помнится, как в более близкие времена Хрущёв вручил звезду Героя Советского Союза президенту Египта Насеру просто так, за здорово живёшь. Украшали орденами других стран и наших генсеков, космонавтов. А если посмотреть на нынешних высокопоставленных чиновников, то орденов у них не меньше, чем у маршалов советского времени.
Наверно, прусский орден грел честолюбие Бутакова. Ему хотелось международного признания своих заслуг, так оно и получилось. Другое дело, что наши историки любят изображать, будто зарубежные географические общества вдруг сами, без его инициативы, заинтересовались деятельностью моряка на Аральском море. Мне кажется, что правда нисколько не умаляет значения совершённого Алексеем Ивановичем, поэтому зачем приукрашивать? Точно так же его инициатива присутствовала и в переписке с Чарлзом Дарвином, который использовал в своём труде сообщение Бутакова о сайгаках, обнаруженных экспедицией на аральских островах. Эти сайгаки никогда не видели людей и были совершенно непугаными, за что, бедняги, жестоко поплатились. «Мясо сайгаков вкусное», — с удовольствием отметил в записках Алексей Бутаков. Всё складывалось как нельзя лучше. Однако в Оренбурге произошло событие, последствия которого печально отозвались и на Шевченко, и на людях, хорошо к нему относившихся, в том числе и на Бутакове. Дело в том, что Тарас Григорьевич подружился со штабс-капитаном Карлом Герном и ею женой Софьей, очень красивой женщиной.
Вообще, когда читаешь воспоминания современников, то невольно отмечаешь, как много собралось тогда в Оренбурге красивых женщин. Или в степи все становятся красивыми? Герны предоставили поэту квартиру в своём доме, ввели в оренбургское общество. Шевченко написал портрет Софьи Николаевны. Казалось бы, живи и радуйся. Но, как давно сказано, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Не осталось оно безнаказанным и для Гернов. На свою беду, Софья Николаевна увлеклась двадцатилетним прапорщиком Николаем Исаевым. Шевченко решил, что именно он обязан открыть глаза мужу на безнравственность супруги. Один из близких друзей поэта уговаривал не делать этого, не лезть в чужую жизнь, но Тарас Григорьевич не послушал доброго совета Возможно, ему самому нравилась Софья Николаевна, которую он видел каждый день, а та предпочла молоденького прапорщика, и, терзаемый далеко не самыми высокими чувствами, Тарас Григорьевич таким образом ей отомстил.
Впрочем, кто его знает, как там было на самом деле, чужая душа — потёмки. Сначала поэт занялся слежкой за Софьей Николаевной, сбором доказательств, а затем рассказал Герну о коварстве и измене жены. Не знаю, как у кого, но у автора этих строк поступок Кобзаря восторга не вызывает. Разразился грандиозный скандал. Прапорщик Исаев в этом деле оказался ничем не лучше Тараса Григорьевича и ответил не менее достойно: написал два доноса, один губернатору, а второй — жандармам, в Третье отделение, о том, что приказание царя в отношении Шевченко о запрете писать и рисовать не выполняется, а начальство занимается попустительством В общем, всё, как когда-то учили нас на комсомольских и партийных собраниях: «Не проходите мимо».
Губернатор попытался неприятную историю замять, да не тут-то было, тогдашние чекисты из Третьего отделения оказались ребятами бескомпромиссными. Им очень хотелось отличиться, а там, глядишь, удастся и очередное звание получить, и перебраться из этой беспросветной дыры куда-нибудь поближе к столице. Делу немедленно дали ход. И началось. У Шевченко провели обыск, ему пришлось забыть об унтер-офицерстве, которое ему пообещал губернатор на основании ходатайства Бутакова. Кобзаря отправили из Оренбурга, где он жил припеваючи в доме Гернов, в Новопетровское укрепление, в казарму. Всех его начальников, как обычно происходит в таких случаях, наказали. Сам генерал Обручев тоже получил высочайший выговор, а вскоре его и вообще отстранили от должности. Алексею Бутакову, который не имел ни малейшего понятия об истории, которую я вам рассказал, воодушевлённый полученными наградами, увлечённо занимался работой с отчётами, картами и научными коллекциями. Вдруг, как снег на голову, свалился выговор, да к тому же ещё и от самого царя, за нарушение высочайшего повеления о категорическом запрещении Шевченко рисовать и писать.
Понятно, какие чувства испытали все оказавшиеся вольными или невольными участниками тех событий. Если вас интересует, что же стало впоследствии с супругами Герн, отвечу: «А ничего. Они помирились». Софья Николаевна впоследствии родила четверых детей и жила со своим мужем до самой его смерти. Тот дослужился до генерала Как вспоминала она Тараса Григорьевича, можно лишь догадываться, полагаю — «незлым тихим словом».
К счастью, злополучная история с поэтом всё же не заслонила огромную работу, проделанную Бутаковым и его сослуживцами. В 1850 году на основании исследований Алексея Ивановича гидрографический департамент морского министерства издал официальную морскую карту Аральского моря. В том же году Бутакова откомандировали в Швецию для приобретения двух пароходов для будущей Аральской флотилии. И ещё одно событие в семье случилось в тот год: братья Алексей и Григорий сравнялись в звании — Григорий досрочно получил звание капитан-лейтенанта Время для Швеции, когда туда приехал Алексей Иванович, было не самое лучшее. И без того только сорок процентов земель были пригодны для земледелия, да тут ещё один неурожай за другим. Безработица росла, а заработная плата падала Многие шведы решили эмигрировать в Соединённые Штаты, куда их охотно принимали. Поэтому заказ, с которым приехал Бутаков, был принят на «ура» судостроительной компанией. Меня удивило, когда я прочитал в архивных документах, что Алексея Ивановича послали в Швецию. Эта страна тогда была задворками Европы, с очень слабой промышленностью, в основном сельскохозяйственной. Уровень сельского хозяйства был не лучше, чем в России. Промышленность только начинала развиваться. В общем, вместо того чтобы поместить этот заказ у себя, по неведомым соображениям помогли соседям.
О пребывании Алексея в Швеции известно только то, что он прекрасно справился с поручением, и уже в 1852 году два маленьких железных парохода проверенным маршрутом в разобранном виде доставили в Раимское укрепление. Пароход побольше назвали «Перовский», а другой, даже не пароход, а паровой баркас, — «Обручев». Видимо, тщательно взвесили заслуги каждого начальника края, прежде чем присвоить название. Командиром парохода назначили Бутакова, а баркаса — лейтенанта Христофора Эрдели. Теперь русские войска имели огромное преимущество при ведении боевых действиях в районе Аральского моря. Побывал в заграничной командировке и Григорий. Но не в захудалой тогда Швеции, а в Англии и в конце года тоже получил назначение командиром пароходо-фрегата «Владимир». Быть командиром лучшего парохода на Чёрном море и командиром маленького пароходика на Аральском — разница существенная. Младший брат вырвался по службе далеко вперёд. А тем временем в Русском географическом обществе заслушали доклад о географических открытиях, сделанных Алексеем Бутаковым Доклад опубликовали в следующем, 1853 году в «Вестнике» общества Это событие не прошло мимо недреманного ока английской разведки, внимательно следившей за всем, что происходило в Средней Азии. Английское правительство подозревало русских в коварном плане проникнуть в Индию. В журнале Королевского географического общества опубликовали сведения об экспедиции Бутакова и его карту Аральского моря. Это был сигнал русскому правительству о том, что его действия в Средней Азии находятся под пристальным вниманием. Международная известность, которую получил Алексей Иванович Бутаков, была, без сомнения приятной, но и в то же время… опасной. Со всеми русскими, которые приближались к границам Британской империи в Индии, всегда случалось что-то плохое, какая-нибудь беда Но Алесей Иванович об этом не думал, потому что его голова была занята куда более привлекательными мыслями.
