Рафаил Мельников - Крейсер I ранга "Россия" (1895 – 1922)
В течение всего боя прислугу не стреляющего борта и мелких орудий на марсах "России" и "Рюрика" старались держать в укрытии, вызывая лишь для пополнения действовавших расчетов. Совершенно противоположная ситуация, как выяснилось позднее, была на "Громобое", где по букве устава прислуга так и не принявших участия в бою орудий на марсах в течение всего боя занимала свои места у орудий, а потери среди нее немедленно пополнялись. Так, из-за прямого попадания в марс погибли мичман В. В. Татаринов и 12 матросов. Убитых на лучше всех бронированном "Громобое" оказалось почти вдвое больше, чем на имевшей меньше брони и подвергавшейся более интенсивному обстрелу флагманской "России" (82 человека против 47).
За два часа боя, прошедших со времени возвращения к "Рюрику", уже все три дымовые трубы "России" держались, по выражению мичмана Г.М. Колоколова на честном слове. Множились зияющие пробоины в корпусе, котельных кожухах, надстройках. Неумолимо росло число погибших, раненые не переставали поступать на главный перевязочный пункт, развернутый в корабельной бане. Здесь самоотверженно действовали старший и младший врачи крейсера Е.Е. Сидоров и В.И. Бологовский, студент-переводчик Г.Ф. Янинский. Другой переводчик А.Н. Занковский помогал раненым во вспомогательном перевязочном пункте в салоне командира в корме.
Очень скоро обнаружилось в бою общее для всех кораблей разительное явление: подъемные механизмы орудий (особенно 152-мм Канэ) не выдерживали интенсивной стрельбы на дальние (до 60 кб) дистанции, а комендорам и офицерам в течение боя приходилось, прекращая стрельбу, занижаться аварийными ремонтами своих орудий, переворачивая в новое рабочее положение валики подъемных дуг или прямо снимая исправные детали с исстрелявших орудий другого борта. А ведь это было известно МТК еще до войны и во время боя "Варяга" при Чемульпо, но меры по упрочнению не выдерживавших нагрузки зубчатых секторов подъемных механизмов приняты не были.
Не было на кораблях и базисных дальномеров Барра и Струда, приходилось пользоваться годными лишь для близких расстояний микрометрами (угломерными приборами) Люжоля, усовершенствованными лейтенантом А. К. Мякишевым. Ничтожно малым было содержание взрывчатого вещества в облегченных русских снарядах, эффект разрыва которых оказался несравнимо меньше, чем японских. Дали о себе знать и слишком старые (заготовки 1896 г.) пороховые заряды 152-мм патронов, отчего многие выстрелы, внося дезорганизацию в управление огнем, то и дело ложились явно необъяснимыми недолетами.
Мало было проку и от стрельбы чугунными 203- и 152-мм снарядами, которыми (то ли из-за сбоев в подаче, то ли из желания поскорее их "расстрелять") на "России" сделали 20, а на "Громобое" 310 выстрелов. (Всего два крейсера израсходовали в бою 3251 снаряд, из них 326 калибром 203-мм и 1436 калибром 75 мм.) Меньше была и скорость стрельбы русских комендоров – об этом раньше как-то и вовсе не задумывались [15]. Неравенство сил в бою у Фузана надо видеть не только в весомом численном превосходстве японцев (у русских – три, у японцев четыре, а затем еще три корабля) и почти втрое большем числе стрелявших на борт тяжелых 203-мм орудий. Главное – насколько больше в единицу времени металла выпускали все японские пушки (с одного борта) в сравнении с русскими. Это превосходство, считая даже одни лишь японские броненосные крейсера, было почти четырехкратным, а вся стягивавшаяся к месту боя эскадра Камимуры могла выбросить металла за одну минуту почти в 5 раз больше, чем русские корабли.
Но и это не все: ведь каждый японский снаряд содержал взрывчатки в 4 раза больше, чем русский, да и взрывчатка эта производила разрушающий эффект гораздо больший, чем применявшийся русскими пироксилин. Трудно поверить 2 , но по мощи огня японцы в начале боя превосходили русских едва ли не в 17-20 раз. Нетрудно подсчитать, насколько оно возросло с выходом из строя "Рюрика" и прибытием к японцам подкреплений!
Боевые повреждения на крейсере "Россия" после боя 1 августа 1904 г.
Конечно, не все выпушенные снаряды попадают в цель: статистика говорит, что число попаданий обычно составляет около 2-4 %. Но и здесь преимущество было на стороне японцев: они испытывали меньшие психологические перегрузки, поскольку подвергались менее интенсивному обстрелу, обладали более совершенными дальномерами, более скорострельными орудиями, несравненно лучше были защищены (в башнях и казематах). Поэтому меткость их огня была выше. Японцы, докладывал К. П. Иессен после боя, стреляли "чрезвычайно быстро и метко".
Не в пользу русских было и на редкость тихое, почти штилевое состояние моря, не позволявшее реализовать такие чисто крейсерские преимущества русских кораблей, как большее водоизмещение, делавшее стрельбу увереннее, высокий борт, позволявший вести стрельбу при непогоде. Худо пришлось бы в шторм сравнительно низкобортным, меньшим по размерам японским кораблям, которых сильная качка и интенсивное заливание в большой шторм (авария "Асамы" и 1914 г. и гибель в тайфуне "Нийтаки" в 1922 г. подтверждают это) могли бы поставить в трудное, если не критическое положение.
Все эти факторы самым осязаемым образом – множившимися разрушениями, подбитыми орудиями, невосполнимыми потерями в людях – неотвратимо склоняли успех боя на сторону японцев. Но был еще и особый фактор, который, невзирая на японцев, мог повлиять на исход боя – сила духа, воля к победе… Одно и то же подразумевалось под ним в разное время, но, наверное, яснее всех выразили это слова одного флотоводца парусной эпохи: "Стреляйте, до последнего мгновения стреляйте, и, может быть, последний выстрел сделает вас победителем". И русские моряки стреляли. Стреляли, невзирая на потери, стреляли, тут же в пылу боя исправляя подбитые пушки, стреляли, организуя ручную подачу и устраивая подпорки для орудий из вымбовок и других подручных деталей, стреляли, заменяя убитых и раненых товарищей. Именно комендоры с выходом из строя приборов управления стрельбой и командиров их плутонгов и батарей, фактически самостоятельно продолжали стрельбу, заставляя японцев до конца боя воздерживаться от чрезмерного сближения с русскими кораблями.
Около 7 ч 12 мин на "Рюрике", как показалось с "России", справились с повреждением – какое-то время корабль удерживал заданные курс и отрепетовал поднятые ему сигналы "Идти полным ходом во Владивосток". В 7 ч 20 мин "Россия" и "Громобой" повернули на северо-запад, но "Рюрик" снова стал быстро отставать, и японские броненосные крейсера повернули к нему, открыв, как пишет японская официальная история, "жестокий огонь с правого борта" на расстоянии 5,3-5,8 км. И снова по команде К. И. Иессена в 8 ч 10 мин "Россия" и "Громобой" уходят с курса прорыва и возвращаются, чтобы прикрыть "Рюрика".
Крейсер, как писал потом участник боя мичман князь А. А. Щербатов, шел навстречу отряду с большим буруном под форштевнем и, казалось, имел полный ход. Поднятый ему сигнал "Идти во Владивосток" он немедленно отрепетовал. Чтобы дать ему возможность отойти, отряд повернул на японскую эскадру. "Опять начался жестокий бой", – было написано в японском официальном труде. "Идзумо" стрелял главным образом по "России", "Адзума" – по "России" и "Громобою", "Токива", смотря по обстоятельствам, – по всем трем кораблям. "Ивате" же стрелял только но "Рюрику". Близилась минута рокового решения, новые и новые орудия выходили на кораблях из строя, на "России" могли стрелять лишь два 152-мм с правого борта и три елевого. В 8 ч 25 мин К. П. Иесссн приказал взять курс 300°. Рассчитывая отвлечь японскую эскадру в погоню за отрядом. Все надеялись, что "Рюрик", который, теперь уже было ясно, следовать за отрядом не сможет, отобьется от появившихся вблизи него легких крейсеров и, чтобы спасти людей, выбросится на корейское побережье. Замысел удался: все четыре японских крейсера легли на параллельный курс. Камимура был уверен, что уж вчетвером они одолеют два потерявших почти всю свою артиллерию русских корабля.
На "России" во время запуска аэростата. 1904-1905 гг.
"Россия" в этой последней фазе боя могла отвечать с правого борта лишь из введенного в строй одного кормового 203-мм и одного 152-мм орудий, два других 152мм могли стрелять лишь изредка. Все пять минных аппаратов, необходимых при сближении, были разбиты, в одном из них торпеда, приготовленная по-боевому, взорвалась.
На "России" но приказанию командира капитана 1 ранга А. Н. Андреева старший минный офицер еще раз проверял разнесенные по кораблю (на случай его уничтожения при угрозе захвата) подрывные патроны. А пока, воспользовавшись уменьшением расстояния, ввели в действие все уцелевшие 75-мм пушки правого борта. На обоих крейсерах из них выпустили более тысячи "стальных" (бронебойных) снарядов. Чтобы увеличить эффективность огня и одновременно отойти в море от корейского берега, К. П. Иессен дважды отклонял курс отряда вправо и каждый раз японцы отходили, сохраняя прежнее расстояние. Эта холодная решимость русских стоять до последнего ("в команде начинает замечаться какое-то озлобление: дороже бы продать свою жизнь" [4]) и упорный методичный огонь, продолжавшийся из немногих уцелевших орудий, особенно из 203-мм, ощутимо поражавших японские крейсера, убедили Камимуру, что победы ему не добиться.
