Владимир Королёв - Босфорская война
Это было тем более печально для казаков, что с 1640-х гг. они наблюдали усиление османского флота и на протяжении второй половины XVII в. не имели возможности угнаться за Турцией в развитии технических средств военно-морских сил[593]. Как уже говорилось, историки по-разному оценивают тогдашнее состояние и силу османского флота, но для ослабевшего Войска Донского он стал гораздо более страшным врагом, чем раньше, и вместе с армией получил значительно большие возможности предотвратить широкомасштабные действия казаков против Анатолии.
В литературе указывается на «наличие определенных моментов стабилизации османского военно-феодального режима» в названное время, что и «позволило Порте… с 40-х годов XVII в. возобновить наступательные действия». В период Кандийской войны с Венецией 1645—1669 гг., отмечает «Всеобщая история о мореходстве», «турецкая морская сила столь была велика, что до того времени не бывало таковой», и венецианцы «теряли всегда много, хотя и гораздо менее, нежели неприятели, и ни одной победы не одерживали, которая бы не стоила им многих судов и солдат». Правда, во второй половине 1650-х и начале 1660-х гг. османский флот сильно ослаб, понеся особо тяжелые потери в сражении с венецианцами у входа в Дарданеллы в 1656 г. (81 корабль из 100), однако с середины 1660-х гг. опять усилился постройкой нескольких десятков галер.
Устояв перед османским натиском и воспользовавшись помощью Москвы и отвлечением сил и средств Турции на тяжелую и затяжную Кандийскую войну, донские казаки в 1650-х гг. заметно оправились. По мнению Н. А. Мининкова, в целом за это десятилетие Войско Донское не только восстановило свою боевую мощь и отбило наступление турок, но и стало совершать морские походы, по своим масштабам напоминавшие походы 1620-х гг.; Дон вновь стал играть роль значительной антиосманской силы[594]. Набеги казаков к Босфору 1651—1659 гг. подтверждают это мнение, хотя и уступают походам третьего десятилетия XVII в.
Однако в тех же 1650-х гг., а именно в 1656 г., произошли два события — одно у Азова, а другое в Стамбуле, которые самым существенным образом повлияли на ход казачьей морской войны и операции казаков на босфорском направлении.
В указанном году донцы вместе с запорожцами под руководством донского войскового атамана Н. Васильева попытались штурмом вновь взять Азов и тем «опростать» (очистить) выход в море, но потерпели сокрушительную неудачу. Из более чем 3 тыс. участников штурма, по сведениям находившегося тогда в Черкасске русского дворянина Савостьяна Протасьева, в ходе предпринятой турками неожиданной вылазки погибло около полутора тысяч, а 900 человек попали в плен. В руках неприятеля оказался и второй руководитель походного войска, бывший войсковой атаман, «знатный старшина» П. Федоров, которого, как сообщали русские послы в Крыму, азовцы казнили, «а голову его в Крым привезли, а из Крыму тое голову послали в Царьгород к турскому салтану».
Г.А. Санин полагает, что «казаки понесли небывалые потери. Ни в одном из походов столь значительных жертв не было. Войско Донское оказалось значительно ослабленным, и опасность вторжения неприятеля на территорию самих казаков резко возросла». Правда, В.Д. Сухорукое, исходя из соотношения численности азовского гарнизона и приступавших, сомневается в верности сообщения С. Протасьева. Вопрос этот до сих пор остается открытым, но в значительности тогдашних казачьих потерь, возможно, и меньших, чем у московского информатора, сомневаться не приходится, как и в том, что неудачный штурм унес в могилу вместе с руководителем многих морских экспедиций П. Федоровым и большое число других казаков-мореходов, и это после катастрофических потерь профессионалов морской войны в предшествовавшее время.
В том же 1656 г. в Турции начался знаменитый «период Кёпрюлю» — время правления получивших огромную власть великих везиров Кёпрюлю Мехмед-паши и его сына Кёпрюлю Фазыла Ахмед-паши, которые рядом сильных реформ «обновили» Османское государство.
Материальные, военные, людские, финансовые и прочие ресурсы громадной империи были несопоставимо велики в сравнении с возможностями донского сообщества, и огромной угрозой для казаков являлось бы установление элементарного порядка в Турции и более разумное и целенаправленное, чем прежде, использование названных ресурсов. И как раз этим занялись Кёпрюлю. В 1656— 1676 гг. они упрочили совершенно расшатанную центральную власть, упорядочили государственный аппарат, привели в порядок финансы, но первое, что сделали, — укрепили флот, а за ним и армию. В результате Турция, которую многие наблюдатели уже обрекали на скорую гибель, не только сохранила свои границы, но и расширила их, завоевав в 1669 г. у Венеции Крит и в 1672 г. у Польши Подолье.
Действия донского флота 1650-х гг., в том числе не в последнюю очередь у Босфора, и, очевидно, набег на сам пролив 1654 г. подтолкнули Кёпрюлю Мехмед-пашу к необходимости предпринять решительные и эффективные меры по ликвидации казачьей угрозы. Усиление обороны Босфора он, несомненно, рассматривал как полумеру и выбрал более действенный вариант — закрытие устья Дона.
Сразу по возвращении Азова, отмечал К. Крюйс, султан не замедлил «не токмо опустошенное и разваленное паки исправить, но и новыми укреплениями по новому образцу крепостного строения укрепить». Крепость была снабжена большим гарнизоном и мощной артиллерией и затем продолжала укрепляться на протяжении многих лет. Однако этого даже в сочетании с турецким наступлением и крымскими нападениями на казачьи городки оказалось недостаточно, и надежды на то, что, как выражался в 1649 г. Ислам-Гирей III, «враги — да отправятся они в ад — испугаются и воздержатся от набегов» на морское побережье, не оправдались. Тогда, чтобы «з Дону на море стругов никаких не пропустить и тем струговой ход отнять», великий везир решил построить в донской дельте дополнительные и сильные укрепления, способные закрыть главные рукава реки[595].
В июне 1660 г., на следующий год после последнего казачьего похода к Босфору, рассказывал атаман донской станицы в Москве, «ис Царягорода морем под Азов пришло с ратными людьми и со всякими запасы и снарядом 33 катарги, а на них воинских людей з девять тысячь». Туда же прислали около 10 тыс. «работных людей — венгров и волох, и мутьян» и подошли примерно 40 тыс. татар и черкесов во главе с крымским ханом Мухаммед-Гиреем IV. В течение полутора месяцев прибывшие построили выше Азова три прочных каменных укрепления, которые были снабжены значительной артиллерией и гарнизонами из испытанных воинов.
Две башни — Шахи (Султанская башня) и Султанийе (Башня султанши), вместе называвшиеся у турок Сед-Исламом (Щитом Ислама), а у казаков Каланчами, — расположились по обе стороны главного рукава Дона, выше отделения от него второго важнейшего рукава Каланчи. Форт, также получивший название Сед-Ислам (Донецкий городок, Лютин, Лютик), разместился на берегу третьего из самых важных донских рукавов — Мертвого Донца[596].
Казаки из-за недостатка сил не смогли помешать строительству новых укреплений. «А как… делали крепости, — говорил Л. Семенов, — и они (донцы. — В.К.) ходили на них для языков трижды; а крепостей… делать мешать было им некем, потому что у них в Войске было малолюдно (в Черкасске всего "с 3000 человек". — В.К.), и опасались от них на себя приходу…» Крымцы для отвлечения внимания от сооружавшихся укреплений нападали на низовые городки и их «стада конские и животинные… все отогнали». Попытки донцов овладеть укреплениями в 1660—1670-х гг. не увенчались успехом, даже несмотря на помощь московских войск: не было тяжелой осадной артиллерии, а расположение крепостей низко к воде не давало возможности провести подкопы и взрывами проделать проходы в стенах.
Хотя Войско Запорожское понесло в ходе войны 1648—1654 гг. значительные потери и затем было вовлечено во внутриукраинскую борьбу и войну на суше, османские власти все же опасались возможного возобновления военно-морской активности запорожцев, и Кёпрюлю в том же 1660 г. в дополнение к системе уже существовавших турецких укреплений на Нижнем Днепре построил там еще одно — Тоган Гечиди (Замок Соколиного Брода).
Из османских войск, прибывших в дельту Дона, был усилен гарнизон Азова. В 1665 г. у города поставили дополнительные каменные укрепления, а в 1670-х гг. он был укреплен еще больше и, по словам Готлиба Зигфрида Байера, «приведен… в такое состояние, в каком нашла оной Россия в 1695 году».
Меры, принятые Кёпрюлю в донской дельте, оказались для казаков судьбоносными. «Благодарение Богу, — писал в 1666 г. Эвлия Челеби, — …на берегу реки… построены… две славные крепости… и проклятым лодкам казаков стало невозможно выйти в Черное море». То же отмечали и европейские современники. Ж. Шарден, не совсем верно описав эти крепости под 1672 г., тем не менее справедливо замечал, что теперь в отличие от прежнего времени выход из Дона в Азовское море «закрыт для больших судов». В донесении одного из европейских представителей в Польше 1684 г. читаем, что если раньше казаки разоряли «турецкие города и поселки», то ныне «берега обеих рек, днепровские и донские, вооружены… крепостями и преграждаются от казацких нападений».
