Алексей Олейников - Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой

В результате всех понесенных потерь только к концу сентября противнику удалось довести общий состав галицийских армий Австро-Венгрии до 803 тыс. человек{99}. Почти месяц австрийцы вели беспрерывные боевые действия, в том числе наступательного характера, в которых вся тяжесть боев ложилась на полевые дивизии — и, как следствие, кадровые соединения были обескровлены.

Падение в марте 1915 г. крепости Перемышль и пленение 120 тыс. человек ее гарнизона также явилось отзвуком Галицийской победы. Этот надлом сказался на всех дальнейших действиях австро-венгерской армии, что немедленно отозвалось в событиях на Сербском фронте. Генерал-квартирмейстер германского Восточного фронта М. Гофман дал следующую оценку потерям австрийской армии после Галицийской битвы: «Очевидно, австрийцы понесли в Львовской битве и во время отступления колоссальные потери, — иначе генерал Людендорф не мог себе объяснить тот факт, что главная масса австрийской армии, почти 40 дивизий, уместилась на западном берегу Вислоки между Карпатами и Вислой. Большая часть молодых кадровых офицеров и немногих сверхсрочных унтер-офицеров погибла. Это была невозместимая потеря. В течение всей войны армия не могла от нее оправиться»{100}. Генерал Э. Людендорф, ознакомившись с состоянием войск союзника, писал: «Цвет строевого офицерского состава, который соединял армию в одно целое, несмотря на вражду отдельных национальностей, был уже убит…Хорошие, храбрые солдаты также уже полегли на полях сражений»{101}.

Учитывая тот факт, что Галицийская битва, без преувеличения, ключевое сражение Первой мировой войны, необходимо сказать о соотношении потерь противников. Русские потери (230 тыс. человек и 94 орудия) составили около 40% первоначальной группировки войск фронта. По свидетельству Ф. Конрада Гетцендорфа, бои у Красника, Комарова и Львова дали австрийцам до 40 тыс. пленных{102}. Наиболее тяжелые потери понесли войска северного фаса — 4-я, 5-я и 9-я армии. Так, к концу сражения некомплект бойцов доходил в 4-й армии до 30–35%, а в Гренадерском корпусе — до 70% боевого состава{103}.

Указанное соотношение потерь русских и австрийцев демонстрирует, с одной стороны, примерно равное качество войск мирного времени всех противников и показывает австрийскую армию как грозного врага, с другой стороны, в какой-то мере объясняет вялое преследование (при отставших обозах и т.п.) со стороны русских войск, что привело к тому, что австрийская армия все же не была уничтожена.

Взятые Юго-западным фронтом пленные распределяются следующим образом:

Люблин-Холмская … До 20 тыс.

Наступление 4-й, 5-й и 9-й армий … До 23 тыс.

Итого: Северный фланг битвы … До 43 тыс.

Галич-Львовская (вкл. гг. Галич, Миколаев) … 30 тыс.

Городокская … До 10 тыс.

Итого:

Южный фланг битвы … До 40 тыс.

Преследование … Свыше 20 тыс.

Наиболее тяжело пострадала австрийская 4-я армия, вынесшая на себе тяжесть ключевых сражений: на 90 тыс. человек ее потерь в период Галицийской битвы приходится 28 тыс. пленными — почти треть боевого состава.

От общих потерь австро-венгерской армии в Галицийской битве пленные составили 25%.

Одним из результатов Галицийской битвы стала блокада крепости Перемышль. Гарнизон крепости совершал вылазки, оканчивающиеся ожесточенными боями. Так, в период с 1 по 10 октября попали в плен до 30 офицеров и до 4,5 тыс. нижних чинов, 24–25 октября — свыше 2 тыс. человек. Вспыхивали сражения и в др. точках Галиции — например, 8 октября между Перемышлем и Вислой русские войска захватили 30 офицеров и 2 тыс. нижних чинов, 10 октября на тыченицких высотах (к югу от Ярослава) в плен попали 5 австрийских рот и т.д.

В августе 1914 г. начинаются первые схватки в Польше. Так, 13 августа у г. Петроков были захвачены в плен 127 неприятельских самокатчиков (велосипедистов). А 23 августа эскадрон лейб-гвардии Уланского Его Величества полка атаковал австрийскую пехоту. Он захватил дер. и посад Жолкевку, занятую двумя ротами противника, — многих изрубил и взял в плен 2 офицеров и 63 солдата.

Германские потери в период Первой Августовской операции 12–30 сентября всеми участниками сентябрьских боев характеризуются как исключительно высокие: «Неман был красным от крови»{104}. Очевидец писал: «Потери немцев под Сувалками, по показаниям пленных, столь велики, что в некоторых их частях осталось не более 20 человек на роту. Весь путь отступления немцев усеян их трупами»{105}.

Финляндский стрелок вспоминал: «На поле боя, при уборке и погребении убитых немцев, которое имело место 20 сентября, как и при эвакуации раненых немцев… выяснилось по погонам, личным знакам и при допросе, что они принадлежали к 18 разным полкам….Убитые немцы и русские были похоронены в лесу на месте боя в двух братских могилах. Число убитых, обозначенное на крестах, было почти одинаково: немцев, помнится, 294, русских — 287. Но, принимая во внимание, что немцы еще сами похоронили в д. Гаврихуда вынесенных из боя своих убитых, потери немцев были больше наших, они были огромны»{106}.

Урон противника оценивался цифрой до 60 тыс. человек{107}. Мы будем более осторожны и вслед за авторитетным мнением командующего 10-й армией генерала В.Е. Флуга, отмечавшего, что «потери немцев были не меньше наших»{108}, признаем их также не меньшими, чем 20 тыс. бойцов[8]. Эту же цифру подтверждают и сводки Ставки{109}.

Русские захватили до 3 тыс. пленных (2,5 тыс. взяты 10-й армией).

Так, только в течение дня 20 сентября под Сувалками — Августовом была захвачена 1 тыс. пленных{110}.

Характеризуя тяжесть боев и потери противников, один из участников боев писал: «Все леса были перерыты окопами. Немцы осыпали нас тяжелыми снарядами, нанесли большой урон, но и сами страшно пострадали. Не выдержав наконец нашего натиска, они отступили, и мы дошли до Рачки, где с 23 по 25 сентября шел беспрерывный артиллерийский бой. В лесах картина была ужасающая: непрерывные окопы оказались доверху заполненными трупами»{111}. Или: «Мы подпустили их на очень близкое расстояние, по приказанию командира выкатили из-за прикрытия одно орудие и стали бить их колонны без наводки, по прямой. Расстояние между нами было всего около двух верст по равнине, и вся картина этого боя была как на ладони. Сколько здесь полегло немцев, сказать нельзя, но количество это огромно, так как при спешном наступлении мы нашли братскую могилу, где была приколота записка с указанием 452 погребенных, далее с 42-мя, а таких могил всюду было раскидано множество»{112}.

Военный корреспондент отмечал: «Восемь тысяч немцев похоронены только здесь… Но лишь отойдешь в сторону от дороги, — изо рва или перепутавшейся поросли на тебя смотрят широко открытые остановившиеся глаза… Германская армия будет помнить Августовские леса»{113}.

Бои в Августовских лесах — это встречные бои, осложненные условиями местности. Неожиданные столкновения противников, взаимные охваты и обходы приводили к тяжелым потерям. Финляндский стрелок вспоминал: «Борьба шла неслыханно упорно… никто не сдавал своих позиций… В 3-й бригаде… один батальон 12-го полка, шедший с пулеметной командой на Сувалки, обнаружил, неосторожно, без охранения, идущую по шоссе со стороны Сувалок большую пехотную колонну немцев. Начальник пулеметной команды, скрытно расположив пулеметы по обе стороны шоссе Августово-Сувалки и подпустив колонну па прямой выстрел косоприцельным огнем из всех 8 пулеметов, уничтожил ее в одну минуту. Впечатление от этой работы пулеметов было настолько страшное, что сам начальник команды тут же сошел с ума и связанным был отправлен в тыл»{114}. Офицеры штаба корпуса, бывшие на этом месте 20 сентября, подтвердили, что на полотне шоссе так и лежала целая колонна мертвецов в несколько сотен человек.

Августовская операция изобилует боевыми эпизодами, когда мужество и находчивость русских солдат и офицеров приводили к пленению военнослужащих противника. Начальник штаба 3-й Финляндской стрелковой бригады подполковник Б.Н. Сергеевский вспоминал об одном из офицеров: «Тогда он скомандовал “встать, в атаку” и бросился всего с 90 стрелками вперед. С этого момента и вплоть до овладения позицией противника, где ему сдалось более 200 германцев, он не потерял ни одного человека. Германцы в цепи то вскакивали, начиная примыкать штыки, то, побуждаемые своими офицерами, снова ложились и открывали огонь, шедший почему-то поверх голов атакующих. Когда последние были в 200 шагах и начали кричать ура, германцы уже большею частью стояли, бросив оружие, с поднятыми вверх руками»{115}.

Отличились и кавалеристы. Так, 17 сентября 2 эскадрона 4-го уланского Харьковского полка в районе фольв. Вальцер атаковали части гвардейского ландверного кавалерийского полка. 22 германца были убиты, а 2 офицера и 31 нижний чин взяты в плен.