Екатерина Останина - Мастера авангарда
Леже утверждал: «Произведение искусства должно быть выражением своей эпохи, как всякое другое интеллектуальное проявление. Живопись, будучи искусством видения, по необходимости является отражением внешних условий, а не психологии. Существование современного человека-творца гораздо сложнее и насыщеннее, чем жизнь людей предшествующих веков. Представление о вещах менее фиксировано, предмет сам по себе выявляется менее, чем раньше. Пейзаж, пересекаемый, разрываемый автомобилем и скорым поездом, пущенным во всю скорость, утрачивает свое описательное значение, но выигрывает в значении синтетическом».
В 1920 году Леже познакомился с пуристами и их лидерами А. Озанфаном и Ш. Жаннере (Ле Корбюзье). В дальнейшем художник стал сотрудничать с представителями этого направления и с объединением «Стиль», основателями которого являлись Мондриан и Дусбург. Леже всерьез увлекся проблемой синтеза искусств. В 1920–1930-е годы художник принимал участие в осуществлении многих архитектурных проектов. В 1921 году сотрудничал с кинематографистами (фильм «Колесо», режиссер Абель Ганс). В 1924 году при помощи операторов он выпустил собственный фильм «Механический балет». В том же году вместе с А. Озанфаном, М. Лорансеном и А. Экстером он открыл Свободную художественную школу. В 1929 году при содействии Леже и Озанфана появилась Современная академия. С 1932 по 1935 год художник работал преподавателем в «Большой хижине».
Со второй половины 1920-х годов в искусстве Леже все большее значение приобретает образ человека, машины, городской жизни («Механик в цехе», «Акробаты в цирке», «Двое рабочих на лесах», «Город»). Люди, как правило, свободно обводятся скругленными линиями. Они больше не похожи на механизмы и напоминают образцы наивного народного творчества, например глиняные игрушки, самодельные куклы. Таковы композиции «Чтение» (1924, Национальный музей современного искусства, Париж), «Танец» (1930, Музей, Гренобль). Таким образом техницизм перерастает в разновидность наивного искусства.
Поскольку Леже имел опыт работы в кино, то он попытался создать серию так называемых монтажных композиций, где средние планы легко уживаются с укрупненными деталями, а вещи свободно парят в окружающем пространстве («Джоконда и ключи», 1930, Национальный музей Фернана Леже, Бьо; «Предметы в контрасте», 1930, Национальный музей современного искусства, Париж).
Надо сказать, что в это время Леже начал постепенно отходить от пуризма, поскольку этот стиль представлялся ему чересчур стерильным, лабораторным. У Озанфана, например, предметы настолько хрупки, что кажутся вообще бесплотными. В то же время на полотнах Леже предметы всегда монументальны; благодаря им происходит формирование красочного единства пространства.
В конце 1920-х годов мотив ключей стал для Леже излюбленным. Он переходил из картины в картину, пока не достиг своей высшей точки в «Джоконде с ключами». В композиции связка ключей является ведущей. Она расположена в самом центре и поддерживается некой круглой формой. Очертания этой формы зеркально повторяют круглые головки ключей и кольца, на которые они нанизаны. Помимо ключей и механических элементов, в композиции присутствуют спичечный коробок, на котором ясно видна этикетка-рыба, и, конечно, стилизованное изображение Джоконды. Этот образ интересен тем, что совершенно не претендует на ассоциации с бессмертным шедевром Леонардо. Эта Джоконда больше напоминает какую-нибудь крышку конфетной коробки или обертку от мыла. Таким образом, и рыба со спичечного коробка, и Джоконда — повседневные реалии, а потому несут на себе печать ширпотреба, промышленного дизайна. По поводу этой картины Леже говорил: «Я разбросал свои предметы в пространстве, заставив их поддерживать один другой и одновременно сиять на полотне. Эта игра гармоний и ритмов достигается сопоставлением цвета переднего плана и фона, главных линий композиций, расстояний и различий между предметами».
В 1930-х годах Леже много путешествовал. В это время его увлекли монументальные работы. В 1933 году вместе с Ле Корбюзье он совершил поездку в Грецию, где участвовал в Международном конгрессе современной архитектуры. В 1935 году художник оформлял зал физической культуры для Всемирной выставки в Брюсселе. Выставки мастера в это время уже экспонировались по всему миру. В 1936 году его признали американские ценители искусства.
К сожалению, проекты Фернана Леже не заинтересовали устроителей Всемирной выставки в Париже 1937 года. Мастер выполнил всего один заказ — монументальную стенную роспись для Дворца открытий. Она называлась «Передача энергии», где на фоне пейзажа со следами ушедшей бури и разноцветной радуги изображались мачты электропередач и трансформаторы. Леже с удовольствием занимался оформлением массовых праздников (например, профсоюзное празднество на парижском Зимнем велодроме, 1937) и украшением домов (апартаменты Н. О. Рокфеллера в Нью-Йорке, 1938).
Когда началась Вторая мировая война, Леже уехал в Америку. Там он продолжал рисовать, преподавал в Йельском университете и в колледже Миллса в Калифорнии. Его увлекла тема спорта, цирковых представлений, городских развлечений и эстрады. Всего за годы эмиграции Леже написал 120 полотен, однако их большинство представляло собой переосмысление прошлого мира рисунков и полотен, которые мастер взял с собой в эмиграцию. Художник считал, что на него подействовал американский климат, — он стал работать гораздо быстрее, чем раньше. Он создавал эскизы к убранству Радио-Сити и полихромных скульптур.
Однажды неожиданно для самого себя Леже сделал открытие. Наблюдая за марсельскими докерами, которые толкали друг друга в воду, художник подумал, что было бы интересно переосмыслить человека в момент полета, когда он находится в открытом пространстве. Так появились «Ныряльщики на желтом фоне» (1941, Художественный институт, Чикаго), «Акробаты в сером», «Танец», «Большие черные ныряльщики».
В 1945 году Леже вернулся в освобожденную Францию. Радостное настроение пронизывает все полотна того времени; сочной и искрящейся стала колористическая гамма произведений, большинство из которых показывает рабочих, сцены труда и быта трудового народа. Это был пик творчества художника. Одним из лучших полотен того времени считается композиция «Строители» (1950, Национальный музей Фернана Леже, Бьо). На полотне показано огромное строящееся здание, причем изображение сверху и снизу как бы срезано границами рам, и это создает ощущение бесконечности пространства. Металлические конструкции громоздятся на фоне неба. Эффектны решительные горизонтали и вертикали, исполненные в сочной хроматической гамме. Металлическая конструкция и рабочие составляют единое целое, причем люди в этих работах Леже отличаются большей правдоподобностью и жизненностью. Это обстоятельство признавал и сам мастер: «Лица моих рабочих разнообразны. Я приближаюсь к индивидуализации персонажей».
Нарядно и мастерски написана серия полотен «Загородная прогулка» (1954), посвященная отдыху трудящихся людей. Палитра художника отличается красочностью и создает радостное приподнятое настроение. Колористическая гамма включает яркие свежие цвета — красный, желтый, зеленый, глубокий синий, оживленный белыми вкраплениями.
Художник часто пользуется приемом наложения прозрачных цветовых зон на поверхность контурного рисунка, что делает работы похожими на витражи. Радостным мировосприятием проникнуты картины серии «Парад» (1954, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк). Эти полотна запечатлевают сцены из жизни артистов цирка, варьете. Персонажи предстают еще более индивидуализированными.
Ф. Леже. «Джоконда и ключи», 1930 год
Иногда для создания своих композиций Леже применял оригинальный прием. Фон он создавал нанесением на полотно масляных красок или гуаши, а затем приступал к работе над композициями, которые часто составлялись из разрозненных элементов. Таким образом, многие герои включались в работы постепенно. В старости Леже не раз выражал недовольство созданными образами: «С возрастом горизонты расширяются, знания пополняются. Теперь я стремлюсь к разнообразию в лицах. Я нахожу, что мои фигуры слишком одинаковы и невыразительны».
В последние годы жизни Леже часто рисовал портреты. В основном это были изображения близких ему людей: Анри Матисса, Нади Леже.
В 1950-е годы мастер сумел воплотить мечту о массовом, доступном простому человеку искусстве. Его дарование максимально проявилось в монументальных работах — таких, как мозаика и витражи, созданные для церкви в Плато-д’Асси, над которыми он трудился с 1947 по 1949 год, витражи и шпалера для церкви в Оденкуре (1951), монументальное панно для Зала заседаний здания ООН (1952, Нью-Йорк), мозаика и витражи для университета в Каракасе (1954), настенная роспись здания «Газ де Франс» (1955, Альфорвилль). Леже проявил себя также как непревзойденный мастер керамики и гобелена, прикладной графики и театральных декораций.
