Александр Ройко - Вcё повторится вновь
Они пообщались ещё немного. Вика тем временем отправилась к себе в комнату играть, а Диана убирала со стола. Прибравшись, Диана подошла к кухонному окну, заставленному, как и в других комнатах, цветами. Диану ещё раньше удивило такое изобилие цветов в доме. Они занимали все подоконники, а также стояли на полу на специальных высоких подставках. Здесь были цветы разных видов, всевозможных цветов и оттенков: каллы, гиацинты, гиппеаструмы, кливии, азалии, герань и, конечно же, орхидеи. Одни из них буйно цвели, другие только набирались сил для цветения. Были и растения не цветущие, но с оригинальными листьями: цикас, калатея, фиттония и другие. Названия многих других цветов Диана просто не знала. Сначала Диана думала, что цветами увлекается Светлана. Но однажды она заметила, что цветы поливает Денис Дмитриевич. — Ясно, подумала гостья, — цветы разводила его жена, а он сейчас ухаживает за ними в память о супруге.
— Денис Дмитриевич, а кто у тебя в доме так увлекается цветами? — спросила Диана, надеясь получить подтверждение своей догадке.
— Я, — коротко и просто ответил старик.
— Ты? — удивилась Диана. — Я ни в одном доме, ни у кого не видела столько цветов. — Про себя же она подумала о той сходной любви к цветам Дениса и её Филиппа. В этом вопросе они, наверное, были родственными душами.
— Эту любовь к цветам я унаследовал от своего отца. Он очень любил цветы и мог много времени уделять уходу за ними.
— Твой отец? Дмитрий, мой сын? Не может быть? — ещё больше удивилась Диана.
— Ну, почему не может быть. Это действительно так. А что тебя удивляет?
— Понимаешь, как–то вроде не вяжется — боевой офицер, прошедший всю войну, и вдруг такие нежности.
— Не забывай, что перед войной он окончил педагогический институт, — объяснял Денис. — Значит, у него была развита любовь к детям и, наверное, к природе в целом. А то, что он очень любил природу, это я хорошо знаю. К тому же, может быть, насмотревшись жестокости на войне, его так тянуло к беззащитной природе.
— Расскажи мне более подробно о своём отце, — попросила Диана.
Старик немного задумался, а потом сказал:
— Давай присядем, — и когда они сели, продолжил. — Мой отец был очень хорошим человеком. Он очень любил меня. Порой он был резковат, мог и накричать на меня, но никогда не поднимал на меня руку, никогда меня и пальцем не тронул. Мама была другая — она могла меня и шлёпнуть, наказать, часто довольно грубо отчитывала меня за какие–то проступки. Когда я вырос, я понял, что она меня тоже очень любила, но своей, эгоистической любовью. А вот отец любил проще, без всяких сантиментов, но по–настоящему. Отец никогда не признавался в этом, не говорил мне ласковых слов. Но он никогда и не наказывал меня, старался исправлять мои промахи убеждением. Он просто любил общаться со мной, гулять со мной, ездить на природу, за грибами, на рыбалку. Он был страстный грибник и рыболов.
— Мама тоже с вами ездила? — спросила Диана.
— Нет, мама, по–моему, не очень любила природу, она не любила собирать грибы и даже цветы, про рыбалку я уже и не говорю. Единственное на что она была способна, так съездить со мной и отцом в парк–дендрарий. И всё. У неё был свой мирок — квартира, книги, телевизор. А вот отец — он обожал природу.
Денис Дмитриевич посидел некоторое время молча, как будто что–то припоминая, а затем продекламировал:
Когда с надеждой входишь ты в сосновый бор,
Везде грибочки отдыхают мирно.
Гриб белый, не снимая головной убор,
Тебя приветствует по стойке «Смирно!».
Среди других грибов, что «рангом ниже»,
Стоит он на пригорке, словно часовой.
Безмолвно шепчет, подпуская ближе:
«Ты забери меня в лукошко, дорогой».
Когда в лесу мы ландыши искали,
То всей семьёй немного пострадали.
Цветы те, защищая, как герой,
Там «караул нёс» комариный рой.
Отец умелый также рыболов,
Поймает рыбу он без лишних слов.
Готовы с вечера наживка, снасти,
В душе ж уже бушуют страсти.
Часа в четыре встанет утром
И поступает так он очень мудро.
Ведь на заре прекрасный клёв
И знатный будет у него улов.
Над озером ещё висят туманы,
Стоят вокруг, не дрогнув, камыши.
От воздуха такого станешь пьяным,
Рыбалка будет здесь «от всей души».
Лягушек «разговор» чуть слышен,
И мы сидим — почти не дышим.
Глаза нацелены на поплавок -
«Хватай наживку, посмелей, дружок».
Но вот уже и первая поклёвка,
И поплавок вдруг скрылся под водой.
Ты подсекаешь рыбу очень ловко,
Поймав её, гордишься сам собой.
Бывало, что большая рыба сорвалась,
В другой раз наловили мелкую иль мало.
Но всё равно рыбалка наша удалась,
С природой воедино быть — уже немало.
— Что это? — удивилась внимательно слушавшая его Диана.
Денис Дмитриевич улыбнулся:
— Когда–то я баловался подобными стишками, так — для себя. Они не очень профессиональные, но зато хорошо передают атмосферу нашего с отцом единения с природой. Эти стихи я посвятил отцу и подарил ему однажды на его день рождения.
— Так ты, оказывается, и стихи пишешь? — Диана не переставала удивляться.
— Писал одно время. Но я же говорю: это только для себя. Какие там стихи, — вздохнул Денис Дмитриевич.
— Ну, всё–таки. Хотя стихи, как ты говоришь, не профессиональные — но мне они понравились, — не успокаивалась Диана, а потом она забеспокоилась. — Подожди, я схожу и посмотрю, что там делает Вика. Что–то очень тихо.
Она ушла, но вскоре возвратилась:
— Она спит. Видно нагулялась на свежем воздухе, немного устала, вот её и сморило, — и, закончив сообщать новости о Вике, задала её дедушке вопрос. — Что ещё любил твой отец?
— Ещё он любил охоту. У него было хорошее ружьё и карабин. Не часто, но 2–3 раза в год он ездил с друзьями на охоту. Но вот это его увлечение я не разделял и даже корил его за такое пристрастие. Я даже в своих стихах как–то отметил тему охоты, — и он прочёл новое четверостишие:
Ну, что за радость в этом может быть?
Сознательно живое существо убить!
Ты раненому зверю загляни в глаза -
И по твоей щеке покатится слеза.
Он замолчал, а потом отметил:
— Вот таким человеком был мой отец, или же твой сын в твоей прошлой жизни.
— Спасибо тебе за рассказ, — промолвила грустно Диана. Она теперь совсем расстроилась. Это повествование деда о её сыне и уже скорый её отъёзд окончательно добило её.
— Осталось побыть здесь всего ничего, — горько думала она. — Каких–нибудь пару часов. Она улетит, а маленькая Вика, Денис Дмитриевич, её внук, останутся дома.
Старик посмотрел на расстроенную женщину. Он понял её состояние, но чем он мог ей помочь. Но всё же постарался утешить:
— Диана, я понимаю твоё состояние. Нам тоже не хочется расставаться, но что поделаешь. Ведь так нужно, не бывают в жизни одни праздники. Ты же знаешь, что дома тебя ждёт любимый человек, родители, подруга, друзья. Тем более, что через пару месяцев вы увидитесь вновь.
— Да всё это так. Ты прав, но просто очень трудно смирится, что вот так — только познакомились и уже приходится расставаться. Мне так хорошо было у вас, вы такие хорошие люди. И мне, конечно, будет не хватать Вики.
— Но ты же ещё молодая, у тебя ведь ещё будут дети, — гнул свою линию старик.
После этих слов Диану внезапно пронзил какой–то очень тёплый, приятный внутренний лучик. Она всё и сама хорошо понимала, но дед сумел ей напомнить, что жизнь продолжается и что всё ещё впереди. Ну что такое каких–то 36 лет. У неё всё ещё будет хорошо, и она успокоилась.
Через некоторое время появилась Лана. Она кивнула им, разделась (она тоже надевала кофточку) и спросила:
— Как вы тут провели время, всё в порядке?
— А что с нами может случиться? — бодро ответил старик. — Живы–здоровы, и даже накормлены. Может быть, и ты перекусишь? — участливо спросил он.
— Нет, спасибо, я на работе перекусила. Как там Вика? — вопрос предназначался уже Диане.
— Всё нормально — наигралась, пообедала и сейчас отдыхает у себя в комнате, я заглядывала к ней, малышка заснула на кроватке.
— Вот и хорошо, пусть отдыхает, скоро уже нужно будет и собираться.
Теперь уже у Светланы с Дианой начались кухонные посиделки. Диана рассказала Лане, как они гуляли во дворе, про игрушки и прочее.
Светлана спросила:
— Вы там не замёрзли, сегодня как–то прохладно.
Диана успокоила её, сообщив, что надевала на Вику курточку.
Тут они услышали, что открылась дверь и поняли, что это пришёл Виталий. Он заглянул на кухню, хитровато улыбнулся и исчез. Но спустя мгновение он вновь показался в дверях с двумя букетами цветов:
