Владимир Фиала - Кто такой Антал?
— Ну и в следующий раз он стрелял бы плохо. Теперь же он знает, что, если захочешь, всегда получится. Между прочим, привить ему такую уверенность должен ты. Отправляй взвод и покажи теперь сам, на что ты способен.
Ярда передал командование взводом четаржу Новотному и, когда они остались с капитаном вдвоем, лег на линию огня. Показчика мишеней не требовалось, так как у капитана был бинокль. Ярда старался изо всех сил.
— Не блестяще, — ехидно произнес капитан, — вижу у тебя четыре „восьмерки“, две из них задеты краешком.
Подпоручик молча собрал гильзы. Он понял, что командир никому спуска не дает.
После занятий Ярда собрался в деревню. Повар охотно срезал ему в скверике под окнами столовой пять роз, после чего подбросил на газике до деревенской площади, а сам поехал дальше в город. Деревня казалась вымершей, лишь трое мальчишек катались возле пруда на велосипедах. Из печной трубы в доме Урбанковых поднимался дым. Ярда вошел во двор и постучался. Никто не отвечал.
— Есть тут кто-нибудь? — заглянул он в сени. Послышались торопливые шаги, и перед ним появилась Власта.
— Я, кажется, пришел не вовремя, — приготовился Ярда к отступлению, стремясь быть как можно более учтивым.
— И даже с букетом! Надеюсь, он для меня, — проворно приняла цветы Власта. — Проходите, мама скоро вернется. Она пошла по грибы.
Ярда оказался на кухне. Власта заглянула в печку, откуда исходил запах пирожков с яблоками.
— Хорошо, что вы пришли, еще немного — и все сгорело бы, — произнесла Власта, вытаскивая противень. — После обеда уселась за лекции. Вот, наверное, будет здорово, когда все это останется позади!
— Я пока не усвоил, что вы, собственно, изучаете?
— Шейки, бедренные кости, ортопедию. Да, попробуйте! — Она пододвинула ему тарелку с пирожками. — Яблоки уже падают, с ними надо что-то делать. Берите, пожалуйста…
Ярда попробовал угощение.
— Это вы сами?
— Я учусь, мама все равно не дает ничего делать, — ответила она, улыбнувшись. На ее щеках обозначились ямочки. Сегодня Ярде хотелось быть к ней благосклоннее.
— Вы все еще сердитесь на меня за вчерашнее? Вас, видно, задело, что я переусердствовал?
— Вы похожи сейчас на дядю Карела. Вам досталось за это? Так вам и надо. Но я, по правде говоря, не сержусь.
Ярда доел пирог и встал:
— Благодарю вас за приветливый прием. Я пойду, чтобы вы не теряли времени и могли посвятить себя изучению бедренных костей, не знаю, как их там еще называют. Надеюсь, свой долг я выполнил.
Он умышленно сделал упор на слове „долг“, что девушке явно не понравилось. Она подняла брови и метнула в его сторону сердитый взгляд:
— Послушайте, вы, неотесанный тип, вы сделали меня посмешищем всей семьи!
Ярда изобразил сожаление. Он понимал, что в ней говорит обида.
— Вы же не станете отрицать, что разыгрывали дурачка? Даже дядя Карел подсмеивается надо мной! Но я вам этого не прощу!
— К чему столько крика? Дайте мне знать, когда у вас будет хорошее настроение…
Он повернулся к дверям. Но в ту же минуту мимо его головы пролетел букет цветов, угодив прямо в хозяйку, которая стояла в дверях. Черный пес Блацки залился таким оглушительным лаем, что Ярда решил лучше всего не трогаться с места. Пес скакал вокруг него, щелкая белыми, поразительно огромными клыками. В это время хозяйка дома вновь продемонстрировала, что она на высоте.
— У нас всегда немного шумно, не так ли? Я рада вас видеть, Ярда. Прекрасно! — понюхала она остатки букета. — Должна вам признаться, что мне еще никто не дарил букеты столь энергично.
Собака, к удивлению, быстро успокоилась. Она улеглась напротив Ярды и, высунув язык, уставилась на него. Атмосфера в кухне, словно по мановению волшебной палочки, изменилась. Пани Урбанкова достала с полочки стеклянную банку, налила воды и поставила в нее оставшиеся целыми розы.
— Я приходил, пани Урбанкова, чтобы еще раз извиниться за вчерашнее, — с трудом выдавил Ярда. — Мне пора идти.
— Ни в коем случае, — возразила пани. — Сначала отведаете наших пирогов.
— Я уже попробовал. Ваша дочь была очень любезна. Это было вкусно, — расхваливал Ярда.
— А вы, Ярда, садитесь, я ведь могу вас так называть? И отведайте еще, вы только один кусочен взяли. Вас, наверное, Карел заставил прийти, да? Знаете что, я приглашаю вас на обед в воскресенье. Обязательно приходите. Власта!
— Да, — кротким голоском протянула дочь.
— Принеси-ка мне коробку. А вы не заставляйте себя уговаривать, или вам не нравятся пироги?
Ярда заверил, что как раз наоборот, ему нравятся пироги, и в доказательство съел еще один кусок. Пани Квета взяла корзинку с грибами, большой поднос, ножик и уселась их чистить.
— Встретила секретаря Патлока. Он говорит, что вы были здесь в прошлом году.
— Да, был. Даже намеревался посетить ваш дом, но мне сказали, что никого тут нет.
— Люди говорили правду, в прошлом году нас действительно не было. Муж два раза лежал в больнице, я без конца мучилась радикулитом, а Павел сломал ногу. Так что здесь мы появились только в сентябре. А почему вас заинтересовал наш дом?
— Меня интересовали сведения о судьбе крестьянина Крауса, который жил здесь в годы войны. В деревне никто не мог сказать, когда он умер, остался ли вообще кто-нибудь в живых из его семьи.
— Если я не ошибаюсь, его единственный сын погиб где-то в Галиции, дочери вышли замуж и уехали — одна в Баварию, а другая в Каринтию[2]. Старая Краусова уехала к сестре, тоже куда-то в Баварию. Это было месяц спустя после смерти Крауса, в 1946 году, еще до выселения немцев. Дом потом получил какой-то Сыровы, В пятидесятых годах тот был замешан в антигосударственных делах, оказался с женой в тюрьме. Вернулись они сюда лишь в шестьдесят седьмом и вскоре убежали за границу. Тогда мы и купили этот дом через местный национальный комитет.
— Так что здесь я тоже ничего бы не нашел, — со вздохом произнес Ярда. — Родственники за рубежом, свидетели бог знает где. Вот и получается, что работу я сдал, защитился, но остался неудовлетворен ею.
— А почему вас, собственно говоря, так заинтересовал старый Краус?
— Это был единственный чех, который остался в деревне Седловице после оккупации пограничных областей гитлеровцами. Его удерживали тут не усадьба, не любовь к немцам. Скорее, наоборот. Краус был подпольщиком и не уехал только потому, что их организация должна была иметь тут своего человека.
— Скажите, пожалуйста, подпольщик! Как вы это узнали? — внимательно взглянув на Ярду, спросила пани Квета.
— Это длинная история, — попытался отделаться Ярда. Но хозяйка проявила настойчивость.
— Вы разжигаете мой интерес, — погрозила опа пальцем. — Разве не заинтересует любого человека история подпольщика?
— Смотрите, пани Урбанкова, я вас предупредил. К тому же я плохой рассказчик. Итак, Краус составлял одно из звеньев цепи, тянувшейся из Вены в Брно. Точнее говоря, эта цепь связывала организацию „Эрроу“, созданную английской разведкой в 1938 году в Вене, с организацией „Кладиво“, возникшей через год в среде рабочих военного завода в городе Брно. Обе группы работали совершенно самостоятельно прежде всего потому, что „Кладиво“ принадлежала к левому крылу движения Сопротивления. Их связала, собственно говоря, нужда: „Эрроу“ в результате налета гестаповцев лишилась своей раций. Ее руководитель обратился через венского чеха Плахету к брненской группе с просьбой помочь в передаче информации по своей рации. Руководитель „Кладиво“ дал согласие. Одним из передаточных пунктов на пути из Вены в Брно была как раз изба Крауса. В живых остался лишь один свидетель, подтверждающий факт передачи информации через это звено.
— Хорошо у вас получается, — вставила хозяйка, не отрываясь от грибов. — Только одна вещь мне непонятна. Во время войны граница тут проходила намного севернее. Как могли попасть сюда связные из Брно?
— Насколько мне известно, один из них был железнодорожником. Именно его мне хотелось бы разыскать. Никто больше не сможет разгадать загадку, которая мучает меня до сих пор. Со временем контакты с Веной стали свертываться. Возможно, в Вене нашли другой способ передачи информации в Лондон. Путь через Брно был, очевидно, довольно рискованным и долгим. Несмотря на это, его использовали вплоть до середины 1944 года. До этой поры обе группы действовали успешно, пока в результате чьей-то ошибки или недосмотра два человека из „Кладиво“ оказались под угрозой ареста. Им необходимо было уйти в подполье. Тогда связной из Вены, а им был упомянутый железнодорожник, согласился провести их через границу. Это была разумная идея, поскольку гестапо вряд ли стало бы заниматься розыском в Австрии беглецов из Чехии. Железнодорожник довел их до Крауса. Здесь он должен был передать их другому человеку, который будет сопровождать их в группу „Эрроу“ в Вене. До Седловице они добрались нормально, о чем сообщили в открытках с условленным текстом. Однако потом следы их пропали. Никто из членов группы „Кладиво“ о них больше не слышал.
