Эльмира Нетесова - Чужая боль
— Тебя тоже!
— Мне в любое время могут поджопника дать и велеть выметаться вон.
— А в городе, где живешь?
— Раньше с подругой жили. Но теперь у нее обстоятельства изменились. Ее в содержанки взяли. А значит, сама себе не принадлежит. И мне, понятное дело, путь туда заказан. Надо какой-то угол искать, снимать комнату или квартиру, чтоб где-то приткнуться. Иного выхода нет. На улице не проживешь, менты сгребут. А возвращаться на панель не хочется. Но где найти работу, чтоб дали жилье?
— Надо поискать с общагой. Вон, как твоих девок расселили, все устроены.
Юлька сразу отодвинулась от Кости. Интерес к разговору пропал. Она мечтала, что парень предложит ей место в своем доме. Но тот и не подумал, и девке стало досадно.
— Слушай, Костя, я думала, ты возьмешь меня к себе. Я бы не обременила никого. Помогала бы по хозяйству, еще и приплачивала сколько-нибудь, — не выдержала девка. Костя рассмеялся:
— Ну, это нереально. Моя бабуля человечек особый. Ни с кем не ладит. Не дружит ни с кем из соседей. Единственного меня признает. Потому что за годы привыкли и стерпелись. Другие с нею больше трех дней не уживаются. Зачем же мне в собственном доме нужна война? Причем жестокая, постоянная. Бабка человек очень строгих правил. Узнает о твоем прошлом, на порог не пустит, поедом начнет грызть, и я ничем не смогу помочь. Это ее дом, она там хозяйка. Никого не потерпит и не примет. Это точно. И хотя лет немало, везде старается обойтись сама, помощи ни у кого не попросит. Так что жить с нею в одном доме нереально. Я как-то пытался привести на квартиру однокурсника. Он — парень, на второй день сбежал и сказал, что баба-Яга против моей старушки сущий ангел. И с тех пор наш дом обходит за три километра. Я тебя такого испытания не посоветую. Хотя сам от нее в восторге. Но это моя бабка. Она мне и папка, и мамка, и вся родня — в одной обойме. Для меня лучше ее на свете нет. Но я сказал сущую правду. Отбрось иллюзии, я ничем не смогу тебе помочь.
— Костик! Но ведь когда-то у тебя будет своя семья. И жену поневоле придется приводить домой.
— Я скорее соглашусь снять квартиру, комнату, но только не вести жену к бабке. Это значит, что она на первый же день убежит от меня.
— А ты уже пытался?
— Ко мне однажды зашла однокурсница. Лекцию переписать. Ну что тут такого? Зато с тех пор мы не здороваемся. Она любую выгонит, испозорит и унизит. Найти с нею общий язык нереально.
— Как же ты с ней уживаешься?
— Потому, все считают, что у меня терпенье слоновье. И я с ними согласен. Я в себе выработал иммунитет, какой гасит раздражение против старух. Я не реагирую на них.
— А как же ты занимаешься?
— На это время бабка немеет, как рыба. К науке, к занятиям у нее святое отношение. Тут нельзя говорить лишнее.
— Значит, умеет управлять собой?
— Юлька! Ты просто не знаешь мою бабку. Черт в юбке против нее грудное дитя.
— Вот это да! — изумилась девка. И добавила:
— Чем иметь такую родню, лучше никого не надо.
— А ничего! Живем мы с нею много лет. Привыкли друг к другу и не жалуемся.
— Ну что ты ей скажешь, когда вернешься домой? Ведь она спросит, где ты был?
— Спросит и скажет как всегда:
— Сходи в баню! Каждая баба инфекция.
— На том все закончится. Второго вопроса не жди. Больше ее ничего интересует.
— А пытался говорить с нею о семье?
— Да Боже упаси! Мне еще жить не надоело.
— Бедный Костя! Да тебе хуже, чем мне живется. Как же ты убегаешь ко мне, как она тебя отпускает?
— Бабка не знает, куда ухожу. Да и зачем ей такие подробности. Пусть живет спокойно.
— А если узнает?
— Что-нибудь придумаю.
— Костя, ты, видно, очень послушный?
— Не всегда и не со всеми. Ты и бабка исключение из правил. А по натуре я циничный и грубый человек, далеко не тот, каким тебе по-казался.
— А мне кажется, что ты очень ласковый и покладистый человек.
— Смотря в какой ситуации и с кем!
Костя глянул на часы и спешно засобирался.
Даже рубашку надел наизнанку, над чем сам посмеялся:
— Куда ты так торопишься? — удивилась Юлька.
— Бабке надо помочь со скотиной управиться. У нас четко определены обязанности, и я не могу ее подводить, — торопливо одевался парень, наспех поцеловав Юльку.
— Ты сегодня вечером придешь?
— Постараюсь. Думаю, что да! — поспешно выскочил в двери. Шло время. Юлька приготовила ужин на двоих, убрала в доме, терпеливо ждала Костю. Но тот не шел и не звонил.
Девка металась по дому, ругала себя, что не записала номер его телефона и злилась на парня:
— Небось, оттягивается «козел» с другою и тоже вешает ей лапшу на несговорчивую бабку. Так я и поверила, что старая кудель командует им.
Когда девка уже ложилась спать, раздался телефонный звонок:
— Юленька, это я! Не обижайся, прийти не могу, бабка серьезно заболела. Возле нее куча врачей. Настаивают на больнице, но она ни в какую. Лежит под капельницей. Подозревают инсульт. В ее возрасте это опасно. Пришел, а она встать не может. Я вызвал неотложку. Врачи сказали, еще бы час и вызывать было бы не к кому. Вот и свиданье чуть похоронами не закончилось.
— Но все обошлось, успокойся. Выздоровеет твоя бабуля. Старые люди крепкие.
— Дай Бог, чтоб беда минула. Как только ей полегчает, я обязательно приду. Не серчай, но теперь прийти не могу, — торопливо выключил трубку.
Едва коснулась головой подушки, услышала стук в двери:
— Юлька, выручай, Ритка вконец сдала. Температура под сорок, баба сознание теряет. Придется завтра одной вкалывать, не будет напарницы. Ты уж крепись. Хотел кого-нибудь из баб к тебе послать, но все заняты. Постарайся сама справиться, — говорил Сашка.
— Врачей вызвал?
— Конечно, Ритку в больницу увозят.
— А ребенок?
— С нею! Куда же его такого кроху?
…Юлька идет на работу, едва различая в темноте дорогу. Ей хочется спать. Но куда там…
В кормозапарнике сыро и душно. Но двери открывать нельзя. Юлька протиснулась, ввалилась на ферму и словно обрела второе дыхание. Некогда расслабляться. И снова сыпет в кипяток комбикорм, затягивает на лестницу мешки. Они кажутся непомерно тяжелыми, сырыми.
— Давай помогу, — кричит грузчик.
— Да ты мешок распори. Подай нож. — Но нож не удержала, упустила в запарный чан.
— Вот непруха! — сетует Юлька.
Кто-то сбоку подал ножницы.
Иван Антонович выручил как всегда.
Как достояла смену, и не помнит. Домой шла, шатаясь, уже по сумеркам. А возле ворот чья-то фигура маячит.
— Юлька! Ты, что ли? Завтра меня к тебе в подручные. Вдвоем будем вкалывать. Так Иван велел, — слышится голос из темноты.
— В шесть утра чтоб на месте был, — ответила сипло и ввалилась в калитку. Хотела закрыть, но следом вошел человек.
— Тебя куда черти несут? — оттолкнула мужика.
— К тебе!
— Зачем? Кто звал?
— А че одним можно, а мне нет? Я что, рыжий?
— Отваливай, козел, отморозок недоношенный!
— Тогда сама ищи себе помощника, я не приду. Ишь, цыпа выискалась! Видали мы таких.
Юлька пошла к Сашке, того не оказалось дома, и она побрела к Ивану Антоновичу.
— Что? Это я приказал! — сорвался из дома без шапки и вскоре вернулся с гундосым человеком.
— Завтра выйдешь на работу с нею и никаких притязаний. Слышь, иначе яйцы в запарнике сварю. Прямо вкрутую. Ишь, кабан холощеный, тож в мужики полез, собачья кила! Попробуй не выйди! Завтра из хозяйства вылетишь, черт сопливый!
Сколько дней прошло, все сбились со счета. Ритке никак не становилось лучше. Как говорили деревенские бабы, она таяла на глазах. Ее жалела вся деревня. Еще бы! Малое дитя на руках, а у бабы заражение крови.
Юлька лишь один раз пришла навестить напарницу и та попросила:
— Возьми себе мою малышку, если со мной что-то случится. Тебе это доброе Богом зачтется на небесах. Люби ее, как свою. Я за вас обоих молиться буду. Чую, мало проживу. Не обижай дочку. Она радостью твоей станет.
— Дочку? А что я с нею делать буду? — оторопела Юлька от неожиданности. Она понятия не имела, как растить дитя, да еще чужое.
— А может, все еще обойдется, может, встанет Ритка, выходится, вылечится. Ведь она хотела ребенка, Господь дал. Не может же он отнять мамку у такой крохи! — думала баба.
— А вдруг не встанет? Вдруг умрет? А эта последняя воля покойной, как откажу? Ведь с Риткой дружила больше всех. Взять грех на душу и отказать, это не по-людски. Как, если у самой детей не будет. Тогда как жить на свете? А и деревня осудит. Все узнают и не простят, что лучшей подруге отказала, отдала ребенка в приют. Ведь у Ритки никого нет.
Юлька даже о Косте забыла. Решила посоветоваться с Иваном Антоновичем.
— Коли помрет, бери без раздумий, где надо, поможем, поддержим, но от ребенка не отрекайся. Он тебе в дар с Неба, береги пуще себя. Выйдешь замуж иль нет, этот дитенок не помеха. На счастье, радостью твоей вырастет. Не отказывайся, коль просила. Баба свою кончину загодя чует.
