Александр Ройко - Вcё повторится вновь

— А спорт то здесь при чём? — удивилась Диана.

— Понимаешь, если хорошо разбираешься в спорте, то не должен забывать имена известных спортсменов. А в спорте как раз есть ребята с такими именами. Сейчас я припоминаю, что в России или в Украине были пловец Денис Силантьев и велогонщик Денис Меньшов. И если Силантьев уже завершил карьеру спортсмена, то Денис Меньшов, как мне помнится, гоняется до сих пор. Вот при чём здесь спорт — с ним как раз связано имя Денис.

— Но почему же я младшего мальчика называла Дэ́нис?

— Ты просто неправильно делала ударение, а для него это не имело существенного значения.

Филипп немного подумал, а затем сказал:

— Здесь есть ещё одна хитрая закавыка.

— И в чём она?

— Понимаешь в нашей, английской транскрипции эти имена пишутся вообще абсолютно одинаково. Если не учитывать ударение, конечно.

— Ну, это и так понятно. И что из того?

— У нас, действительно, понятно. Хотя для других народов, может быть и не совсем.

— Почему?

— Да потому что наша буква е, то есть [i: ] может произноситься по–разному: и как [i: ] и как [e].

— Да, но в этом случае очевидно, что нужно произносить [e].

— Это для нас очевидно, но не для тех, кто не знает английского языка. Подобные нюансы, если я не ошибаюсь, есть и в русском алфавите. Ты то, изучившая русский язык, как раз лучше должна знать подобные вещи, — уколол её Филипп.

— Я не пойму о чём ты говоришь, — не обратив внимание на язвительность Филиппа, спросила Диана.

— Ладно, вообще–то для нас сейчас это не имеет никакого значения. Просто я хотел убедиться для себя, что я прав. Хотя, для тебя — всё же, пожалуй, важно. Погоди немного.

Он вышел из комнаты, вернулся в неё уже с ноутбуком и минут 8–10, судя по мелькавшему экрану, что–то разыскивал. Хоккей сейчас отошёл на второй план.

— Так, точно — я был прав, — затем уже довольно произнёс Филипп. — Смотри — в русском языке интересующее нас женское имя и мужское не только произносятся, но и пишутся по–разному.

— Как это?

— В русском языке есть, так называемая, твёрдая буква е, которая называется э. В нашем алфавите такой буквы нет. У нас все буквы е произносятся мягко. А в русском языке наше имя Denis звучит твёрдо и пишется с буквой э.

— Да, такое мне следовало знать.

— Вот в том–то и дело, — согласился Филипп. — Это я и имел в виду, когда сказал, что для тебя такие вещи важны. Дело в том, что твоё изучение русского языка несколько однобокое. Ты уже неплохо знаешь разговорную речь, но как пишутся те или иные слова плохо знаешь. Твой самоучитель, к сожалению, мало времени уделяет грамматике, а упор в основном делает на разговорную речь. Так что тебе, дорогая, если ты хочешь, действительно знать язык — нужно сейчас больше времени уделять грамматике. И начать хотя бы с того, что следует читать русскоязычную прессу.

— Да, придётся так и поступить.

— Ладно, — махнул рукой Филипп. — Мы сейчас говорим совершенно не о том. Важно то, что теперь мы знаем, младший мальчик, действительно, носит имя Денис.

— Так может быть, душа моей Дэ́нис поселилась в его теле? Возможно, как раз на это и указывает сходство имён?

— Совершенно исключено, — ответил Филипп. — Ты очень спешишь с выводами. Если ты, не спеша, подумаешь, то прекрасно поймёшь, что этого быть не может. Он тебе начал сниться через два или три года после смерти твоей дочери, а ему уже тогда во сне было лет семь.

— Но, может быть, — упорствовала Диана, — он мне снится в будущем?

— Хм, в принципе возможно. Но мне, почему–то кажется, что скорее наоборот — возможно этот мальчик жил в прошлом, а после смерти его душа переселилась в тело твоей дочери. Такой вариант более привычный.

— Но зато мой вариант мне больше нравится.

— Почему?

— Потому что в этом случае я, возможно, могла бы разыскать его — мальчика Дениса с душой моей Дэнис.

— А если он живёт в очень далёком будущем? — удивился Филипп.

— Нет, — задумчиво произнесла Диана. — Он может жить только в недалёком будущем. Иначе мне снились бы какие–то такие фрагменты, которые я не смогла бы объяснить.

Затем она радостно добавила:

— И одежда мальчиков была нам привычная.

— Вот! — назидательно произнёс Филипп.

— Что «вот»? — не поняла Диана.

— Ты вспомнила и о втором мальчике. А он тогда причём здесь?

— Не знаю, — протянула Диана. — Действительно, странно.

— Ты знаешь, я очень надеялся, что когда мы разберёмся с именем мальчика, то всё прояснится, — разочарованно произнёс Филипп.

— А оно всё, наоборот, запуталось.

— Совершенно верно. Мы приняли в качестве исходного момента версию о том, что это твои родственники, но в прошедшей жизни. Если же теперь предположить, что младший мальчик из будущего — дело сложнее. И тогда совсем не понятно, кто же тогда второй мальчик. Господи, сплошная головоломка, — посетовал Филипп и, спустя время, добавил. — И мне теперь кажется, что есть только одна возможность распутать этот узел.

— И какой же, Филипп?

— Нужно обратиться к психологу. Возможно, ему удастся что–либо объяснить. А вдруг всё это обычные галлюцинации. Существует ведь множество случаев различных дежавю.

— Я когда–то, давно, уже думала о подобном. Но, во–первых, я боялась выглядеть какой–то дурой, а во–вторых, тогда было совсем мало информации. А сейчас мне уже всё равно, как я буду выглядеть. Я очень хочу знать, что это всё означает. Да и информации сейчас побольше.

— Ну что ж, если ты готова обратиться к психологу, то нужно его сначала отыскать.

— А что его искать, в газетах полно объявлений.

— И ты хочешь обратиться к первому попавшему и, возможно, попасть к неквалифицированному или, вообще, какому–нибудь шарлатану?

— А ты знаешь хорошего психолога?

— Я то не знаю, но, возможно, знает твоя мама. Она же вращается среди врачей.

— Психолог — это не совсем врач. Он лечит не тело, а скорее душу человека. Конечно, связь с врачами у психологов есть, но я не думаю, что мама с ними знакома.

— И где мы тогда будем искать хорошего психолога?

— Я попробую разузнать у своих коллег. Кто–то из них должен знать, а, возможно, даже обращался к психологу — хотя бы та же Луиза, у неё ведь была семейная драма. Ладно, спешить некуда, от нас никто и ничего не убегает. Поэтому нужно действовать осторожно, но найти, действительно, хорошего психолога.

— Я согласен, — поддержал её Филипп. — Если ты твёрдо решила, то давай действуй по своему усмотрению.

И они оба согласились с таким решением.

ГЛАВА 20

Встреча с психологом

Скоро, как говорится, сказка сказывается, но не скоро дело делается. Выяснить у коллег реквизиты хорошего психолога Диане удалось лишь дней через десять. При этом она старалась как можно короче объяснять коллегам зачем это ей понадобилось. Когда они с Филиппом окончательно приняли решение к кому обращаться, Диана позвонила господину Бушару — такая была фамилия психолога. Она представилась ему и сказала, что его ей рекомендовали коллеги как квалифицированного специалиста, и она хотела бы попасть к нему на приём.

— А в чём состоит ваша проблема? — спросил тот.

— Господин Бушар, но это же не телефонный разговор, — удивилась Диана.

— Я это прекрасно понимаю, — ответил тот. — Я и не прошу вас детально всё излагать. Вы мне просто скажите, что вас беспокоит, буквально в двух словах. Бывает ведь, что ко мне обращаются и в тех случаях — правда, редко — когда нужна помощь не столько психолога, сколько врача.

— О, я вас поняла. Я надеюсь, что мне врач не нужен. Меня просто беспокоят сны, которых я никак не могу понять.

— Хорошо, теперь понятно. Так, — возникла небольшая пауза, — я смогу вас принять …, — и он назначил Диане день и время. — Если вас такое время устраивает, подходите, я буду вас ждать. Мой адрес вы, вероятно, знаете.

— Да, господин Бушар. Большое вам спасибо, я непременно приду, — и они распрощались.

Встреча была назначена на третий день в 18–00 часов. Было ещё время и отказаться от этой затеи, и должным образом к ней подготовиться. Но поскольку Диана не собиралась отказываться, то они обговорили с Филиппом её дальнейшие действия. Первым на повестку дня стал вопрос о том ехать ей самой или с Филиппом.

Здесь Диана была категорична:

— Я, конечно же, поеду сама. Это однозначно. Филипп, если я приеду с тобой, то психолог подумает, что я нуждаюсь в помощи стороннего человека, и тогда уж точно решит, что мне следует обращаться не к нему, а к врачу. К тому же, насколько я знаю, это, обычно, доверительный диалог, а в диалоге берут участие только два человека.