Михаил Черненок - Последствия неустранимы: Жестокое счастье.
Теплый летний вечер тихо угасал. От березок тянулись длинные тени. В траве пострекотывали кузнечики. Чистый, без пылинки, воздух, казалось, был пропитан запахом полевых цветов, которые буйно усыпали пологую речную пойму. Все вокруг дышало умиротворенностью, а Вася, уставясь взглядом в одну точку, чувствовал безутешную тоску.
Валерка, черпая пригоршнями воду, напился. Кистью руки вытер губы, присел рядом с Васей и спросил:
— Почему такой вид имеешь, как толченого стекла наглотался?
— Тебе какое дело до моего вида? — хмуро проговорил Вася.
— Ну, как это?.. Мы ж теперь закорешили. Слушай-ка… — Валерка прищурился. — Чую, на полном серьезе с Галкиной подругой любовь затеял, а?.. Авторитетно советую: плюнь и разотри — она замужняя баба…
— Что ты сказал?!
— Что слышал!.. — Валерка испуганно отшатнулся от побледневшего Цветкова. — Ну, чего звереешь, чего?.. Правду нельзя сказать, да?! Из интереса заглянул сегодня в подружкин чемоданчик. Там разная дамская чепуха, книжка, паспорт, а в паспорте — загсовский штампик насчет брака…
Цветков схватил Валерку за грудки:
— Врешь!
— Что я, гад мазаный, в натуре, да?.. Не веришь — сам посмотри подружкину паспортину.
— Поехали!..
Когда Цветков заглушил мотоцикл у калитки Тюменцевой, Галина к Крыловецкая были уже дома. Хозяйка весело хлопотала на кухне. Вася не сказал ей ни слова — сразу прошел в комнату. Ирина сидела на диване и, держа над поставленной рядом с собою пепельницей руку с дымящей сигаретой, читала привезенный томик Франсуазы Саган. Она мельком кинула на Васю нетрезвый взгляд и снова уткнулась в книгу. Вася положил на стол купленные в Заречном сигареты. С подчеркнутой вежливостью проговорил:
— Ваш срочный заказ, девушка, выполнен.
— Спасибо, — сухо ответила Ирина. — Пусть это будет твоим подарком к моему завтрашнему дню рождения.
Цветков присел рядом:
— Кто празднику рад, тот накануне пьян…
— Это ты о чем?
— Опять поддала?..
Губы Ирины скривились в пьяной усмешке:
— Ты поил?.. Или спутал меня с Лелей Кудряшкиной?
— Я напою, дожидайся… — Васю заколотила нервная дрожь. — А с Лелей вы одного поля ягодки. Только Кудряшкина откровенная дура, а ты — хитрая и злая… Зачем ты меня обманывала?
— В чем?
— Покажи свой паспорт.
Какое-то время Ирина сидела с равнодушным видом, будто Васина просьба относилась не к ней. Затем оторвала взгляд от книги, хладнокровно сказала:
— Мастер, в чужие документы суют нос только шпионы и откровенные подонки. Не предполагала, что ты из них…
— А я не предполагал, что ты… ты — замужняя баба! — вспылил Вася, и тотчас Крыловецкая припечатала ему звонкую пощечину.
Такое в Васиной жизни случилось впервые. От нахлынувшей обиды потемнело в глазах. Вася замахнулся было на Ирину, но вместо нее изо всей силы хлестанул кулаком по дивану и выбежал из дома на крыльцо. К нему мигом подсунулся Валерка:
— Любовь вдребезги, да?..
Цветков, срывая злость, ударил кулаком по перилам крыльца. Руке стало больно. «Домой! Немедленно домой в Новокузнецк!» — запальчиво подумал Вася.
— Одолжи двадцать рублей, — попросил он Валерку.
Тот присвистнул:
— Где я тебе их возьму?..
— Перехвати у друзей. Честное слово, верну!
— Хо-хо!.. Мои друзья сами луковицу без соли доедают.
— Пожалуйста, раздобудь… Всего две десятки…
Валерка задумался. Показал на мотоцикл:
— Вези, пан спортсмен! Будут гроши!..
Они долго плутали по каким-то проселочным дорогам, проезжали незнакомые для Васи деревни. Несколько раз Цветков пытался узнать у Валерки, куда они едут, но тот, словно поддразнивая, затягивал одно и то же: «А мы едем, а мы едем за деньгами! За туманом пущай едут дураки…»
Наступил поздний вечер. Пришлось включить фару. Уже за полночь, когда въехали в большое спящее село, Валерка попросил выключить свет и ехать тихонько. Остановились у темного приземистого дома. По большой вывеске Вася узнал зареченский магазин, в который они с Валеркой заходили днем в поисках сигарет «Мальборо»…
Дальнейшее Антону Бирюкову было известно от колхозного сторожа Назара Гавриловича Русакова, однако Антон выслушал Васю до конца. Убедившись, что Васин рассказ совпадает с показаниями сторожа, спросил:
— И у тебя, дружок, не дрогнула рука замахнуться на пожилого человека?
Цветков еще ниже склонил голову:
— Я кирпичом хотел отвлечь старика, но нечаянно попал…
— По рельсу тоже нечаянно проехал?
— Дуракам везет… Рельс оказался ровным, как линеечка. Мотоцикл даже не тряхнуло. Лучше бы убиться в том овраге… — Вася провел ладонью по лицу и стал рассказывать дальше.
…После выстрела сторожа Цветков выжал из «Восхода» все возможное. Когда промчались больше десяти километров и вдали уже забрезжили огоньки райцентра, сидящий за спиной у Цветкова Воронкин жалобно заскулил:
— Васек, кончай мотогонку… В натуре, гробанемся… Мне и без того кисло, кажись, дробью старый придурок всыпал…
Цветков сбросил газ. Мотоцикл вдруг чихнул и заглох. Наступила пугающая ночная тишина, нарушаемая лишь шуршанием шоссейной щебенки под колесами. По инерции проехали добрых сто метров и только после этого остановились. Вася отвинтил крышку топливного бака — там не осталось ни капли бензина. На спине Воронкина чернело расплывшееся пятно. Сели у придорожного кювета, переглянулись.
— Жалко сеструхину технику бросать. Придется ножным упором катить до дому. — Валерка сморщился от боли, запустил руку в спортивную сумку и вытащил оттуда пузатую черную бутылку. Повернулся к Васе: — Для бодрости — из горла будешь?..
— Иди ты!.. — зло отмахнулся Вася. — Давай деньги…
Воронкин спрятал бутылку назад:
— Васек, проклятым мне стать, не успел выручку найти под прилавком!
— Бутылку ведь нашел…
— Ага! Сумку вот тоже прихватил, больше ничего! Только не зверей, не поднимай волны. Доцарапаемся до сеструхи — из глотки у нее пару червонцев вырву!
— Ох и сволочь же ты…
— Не надо так, не надо… Все мы сволочи… Думаешь, подружка твоя лучше? Знаешь, как она сегодня меня в карты начистила? Такие приемчики химичит, что… Это ж я проигрался — сигаретки раздобыть. В колонии кореша рассказывали о фартовых шулерах, которые на такси куркулей раздевали. А приманкой у картежников была новосибирская красотка с кликухой… ну, значит, с прозвищем «Дикая кошка». Задумайся, пан спортсмен!.. Она и теперь носит джинсы с кошачьей лапой на рисунке. Короче, отрывайся от подружки по-быстрому, пока не влип в кошачий концерт. Она, кажись, женить тебя на себе хочет. Подкатывалась сегодня, чтобы загсовский штампик из паспорта вытравить. Это неспроста ей понадобилось…
Цветков слушал витиеватую речь Воронкина и не мог понять, с какой целью тот говорит: то ли хочет оправдаться, то ли причинить боль.
До райцентра они добрались на рассвете. Катить мотоцикл к дому Тюменцевой было уже нельзя — соседи могли увидеть окровавленную футболку Воронкина. Глухими переулками пропетляли в конец улицы Заводской и оставили «Восход» за огородом. Так, по мнению Валерки, было даже лучше: «Если угрозыск зафиксирует у магазина след колес, Галка запросто может отбрехаться, что „Восход“ угоняли пацаны. Записку нарисуем и подбросим…»
Полусонная Галина Тюменцева, когда увидела на спине брата кровь, заметалась по дому. Она с трудом отыскала оставшуюся от мужа рубаху, а футболку спрятала в печку, чтобы сжечь. Валерка с Васей, уединившись на кухне, стали сочинять записку. В это время туда заглянула проснувшаяся Ирина Крыловецкая. Потягиваясь, ядовито спросила:
— Кажется, и ты, Мастер, нашего поля ягода?..
Цветков оторопело глянул на Воронкина. Тот мгновенно выхватил из кармана пистолет, о существовании которого Вася даже не подозревал, и угрожающе сквозь зубы процедил Ирине:
— Попробуй мяукнуть, кош-ш-шка…
Крыловецкая сладко зевнула:
— Не тряси игрушкой, я уже от нее прикуривала. — Лениво повернулась и с усмешкой бросила через плечо — Ты, Валерик, тоже теперь у меня на крючке…
Вбежавшая в кухню Тюменцева, увидев в руке брата пистолет, сорвавшимся голосом крикнула:
— Не смей, паразит!
Валерка сунул пистолет в карман:
— Ну чего, сеструха, чего?.. Выручи брательника двумя червонцами — до зарезу надо.
— Я тебя, дрянь несчастная, выручу! Я тебя так выручу, что дорогу ко мне забудешь! Откуда ты опять свалился на мою голову?! — запричитала Тюменцева. — Мотоцикл где попало бросил да еще наганом размахался! Я сейчас тебе червонцев надаю… Убирайся вон, шакал уголовный!.. — И, хлопнув дверью, выбежала во двор.
Воронкин скрежетнул зубами. Наклонился к растерянно сидящему Цветкову, зашептал:
