Гай Гульотта - Кокаиновые короли
А колумбийцы, похоже, заподозрили, что Макс тянет время. Однажды Рафа и Кумбамба зашли к нему на работу в магазин импортной обуви, который он открыл в «Отеле Четырех Послов» в Майами. Рафа желал узнать, отчего Максу никак не удается выловить Сила. Ведь братья Очоа и Пабло Эскобар требуют результата с него, Рафы.
Макс посоветовал Рафе набраться терпения. Тот ушел. А Кумбамба остался. Он грустил. Его обошли! Предложили такой контракт другому! Узнав от Макса, сколько стоит голова Сила, Кумбамба расстроился еще больше. А почему, собственно, у Макса это дело не ладится? Какие трудности?
Макс рассказал, что Сил живет, на отшибе. Лишь одна дорога упирается в его дом, дальше — тупик. При таком раскладе придется вырезать всех, кто окажется в доме, а Максу неохота мараться.
Кумбамбе такие трудности были нипочем.
Макс сказал, что не вправе передать контракт другому без разрешения. Пускай Кумбамба сам поговорит с Рафой, Очоа и Эскобаром. И Кумбамба решил непременно это сделать.
Макса Мермелстайна арестовали 5 июня 1985 года. Брала его группа специального назначения УБН, куда входили и федеральные и местные агенты. Макс ехал на своем «Ягуаре» по малонаселенному западному предместью Форт—Лодердейла. Сдался он безропотно. «Вроде бы даже с облегчением», — вспоминали потом агенты. При обыске в доме, где он проживал с женой и двумя детьми, обнаружили двадцать пять огнестрельных единиц, 73 тысячи долларов во встроенном сейфе и 200 тысяч — в дорожной сумке под кроватью.
Рафа, успев предупредить Макса о грозящем им обоим аресте, смылся в Колумбию. А Макс предпочел остаться. Он чувствовал слежку уже три месяца, но настала пора умывать руки, а единственный способ выйти из игры, оставшись при этом в живых, — арест.
Постановление о привлечении Мермелстайна и Рафаэля Кардоны к уголовной ответственности было утверждено в Лос—Анджелесе в начале 1985 года, когда осведомитель УБН связал их имена с контрабандным ввозом наркотика в Калифорнию. Мермелстайн обвинялся в управлении постоянно действующим преступным предприятием. Наркодельцы боялись такой формулировки как огня, она влекла за собой пожизненный срок без права на сокращение и условное освобождение. Провести остаток дней за решеткой Максу не улыбалось. Оставалось только одно — заговорить.
И он заговорил, оказавшись даже лучшим осведомителем, чем Берри Сил. Сил был всего–навсего летчиком, извозчиком. Мермелстайн же входил в самый узкий круг доверенных лиц. Он указал следователям путь в самые глубины организованной преступности, провел их по нехоженным доселе тропам. На допросе он в присутствии присяжных детально описал, как и почему Медельинский картель захватил в свои руки весь наркобизнес. Назвал всех картельщиков — в том числе клан Очоа и Пабло Эскобара. Подсчитал среднемесячное поступление кокаина: от Рафы — 1 тонна, от Фабио Очоа — полторы, от Эскобара — две. Мермелстайн рассказал и о группе, заправлявшей в Кали, — о втором могущественном наркосиндикате с хитроумной контрабандной технологией: кокаин прятали в носовом конусе самолетов компании «Истерн эйрлайнз».
Макс говорил безостановочно. У него оказалась феноменальная память на имена, названия мест и даты. Его второй допрос собрал массу зрителей. Прибыли агенты УБН из Форт—Лодердейла, Майами и Кливленда. Прислали своих людей ФБР и таможня. Прибыл Эл Синглтон из уголовного отдела Дейдской окружной полиции. Показания Макса интересовали всех, они всем помогли связать оборванные, разрозненные нити следствия воедино. Специально для Синглтона Мермелстайн рассказал о расстреле в Дейдленде и даже назвал одного из колумбийцев, сидевших в белом грузовичке. Большим откровением для агентов УБН было и то, что в каждом шаре с кокаином, оказывается, есть бумага с фамилией поставщика, но найти ее можно, лишь аккуратно распаковав наркотик. Макс назвал и имя главного координатора сбыта на юго–востоке США.
Его рассказ ошеломил слушателей.
Мермелстайн выдавал секреты картеля, а Берри Сил тем временем продолжал истово работать на УБН — несмотря на тучи, сгустившиеся над его головой. 24 января 1985 года Сил подстроил арест девяти колумбийцев с 90 килограммами кокаина в Лас—Вегасе. Это была самая крупная партия кокаина, захваченная в Неваде.
Не прошло и месяца, как Силу вновь повезло, на сей раз в Майами. Он отвалил двадцатитысячную взятку Норману Сондерсу, главному министру британских островов Теркс и Кайкос, расположенных к югу от Багам. В благодарность министр должен был обеспечить беспрепятственный транзит для кокаиновых грузов.
Сцену передачи денег тайно засняли на видеопленку. Вскоре Сондерс и еще два высокопоставленных чиновника были арестованы. Впервые иностранного главу правительства арестовали по обвинению в связях с наркомафией, выдвинутому в США.
28 июня 1985 года Сил сдался судебным исполнителям для отбывания десятилетнего срока, к которому его приговорил в Форт—Лодердейле судья Рётгер.
Поскольку жизнь Сила была в несомненной опасности, ему предстояло сидеть не в обычной камере, а в безмолвии подземелья. Согласно «Программе защиты свидетелей государственного обвинения» Сила поместили в келье с кроватью, телевизором и ванной комнатой, без окон, в полной изоляции от внешнего мира. Тут он провел пятьдесят дней. К нему никого не пускали, еду приносили в комнату. Жена Сила Дебби при–везла детей за две с половиной тысячи километров повидаться с отцом, но — впустую: членов семьи не включили в список допускаемых к Силу лиц. Свободолюбец Сил не терпел никаких уз, и уединение тяготило его безмерно.
Жизнь ограничилась для него залом суда. Летом 1985 года он был в Майами главным свидетелем по делам о наркокоррупции на островах Теркс и Кайкос и в Никарагуа, а также по делу о захвате кокаина в Лас—Вегасе. В Майами он свидетельствовал в присутствии помощника главного прокурора штата Дика Грегори. Грегори было под сорок. Черноглазый, впечатлительный, он воспитывался в детстве у иезуитов и восставал против наркодельцов всем своим естеством. От преступлений картеля он пришел в ярость. И предупредил Сила, чтоб рассказывал все без утайки: все должно быть в распоряжении государственных обвинителей.
— Берри, если ты упустил хоть что–то, пусть даже мелочь, эти защитники тебя просто распнут. Мне нужно знать все! — говорил Грегори.
Сил оказался безукоризненным свидетелем, с энциклопедической точностью выкапывал он из памяти подробности контрабандных операций. Такому свидетелю позавидовал бы любой адвокат, это признали крупнейшие юристы по уголовному праву, сидевшие в зале на первом суде — по делу «Теркс и Кайкос».
— Этот парень — золото, — сказал Джей Хоган, один из лучших майамских защитников.
Сил и присяжных привел в восторг. В итоге все подсудимые, в том числе и Норман Сондерс, получили обвинительный приговор.
По никарагуанскому делу проходили Карлос (Лито) Бустаманте, Лизардо Маркес Перес, Феликс Бейтс и Пауль Этцель. В обвинительной речи прокурор Грегори назвал ответчиков членами «одной из крупнейших кокаиновых организаций в мире». Сил давал показания два дня кряду и раскрыл всю подноготную никарагуанской аферы. На исходе первого дня Бустаманте и Бейтс признали себя виновными. А потом к ним примкнули и остальные. Лишь Этцель так и не изменил «невиновен» на «виновен». Он единственный досмотрел суд до конца, но присяжные все же признали его виновным. Бустаманте и Маркес получили по сорок лет, Бейтсу дали двенадцать, Этцелю — девять. Сразу же после оглашения приговора их перевезли в тюрьму строгого режима в Атланте. А Сил отправился в Лас—Вегас. Там он добился семи обвинительных приговоров. За три процесса Сил засадил за решетку семнадцать человек.
21 НАДУВАТЕЛЬСТВО
Прожженный ловкач Берри Сил в конце концов переловчил самого себя.
Сначала все складывалось неплохо: опять он вывернулся, опять сгладил все трения с правоохранительной системой, опять показал кукиш своим луизианским недругам. В декабре 1984 года, через месяц после демонстрации фильма «Вас требует дядюшка Сэм», прокурор Стэнфорд Бардвелл огласил обвинительное заключение на пресс–конференции в Батон—Руже.
Бардвелл всячески превозносил заслуги следствия, хотя оно лишь выполняло соглашение с Флоридой. Но Бардвелл мечтал восстановить свое доброе имя и репутацию своего ведомства, утраченные по вине телевизионщиков. Он даже не упомянул о том, что Сил признал себя виновным, зато многажды повторил, что «сложнейшее расследование, обнажившее преступную сущность Сила», длилось год и три месяца. На конференции, однако, присутствовал тележурналист Джон Кэмп. И снова этот неуемный репортер обесславил Бардвелла.
— Существует ли негласное соглашение, которое гарантирует, что мистер Сил не получит в Батон—Руже большего срока, чем он уже получил во Флориде? — спросил Кэмп.
