Василий Шаталов - Золотая подкова (сборник)

А бригадиру не только трудно работалось, он едва мог говорить: негромко, с паузами, и тем не менее он никому не давал поблажек: ни себе, ни другим.

Байрамгельды упорно боролся с болезнью. Из дома он привез небольшую штангу и по утрам делал несложные упражнения, чтобы укрепить дыхательные мышцы.

Слухи о железной воле бригадира вскоре разлетелись по всей стройке и дошли до Главка. По его поручению Ата Солтанлиев вызвал Байрамгельды в строительное управление. Расспросил о делах, а потом, не говоря ни слова, посадил в машину.

— Ата-ага, куда это мы? — забеспокоился бригадир.

— В Ашхабад, к фотографу, — ответил Солтанллев. — Слыхал я, хотят тебя на Выставку достижений народного хозяйства представить, а там, сам знаешь, без фотографии нельзя.

Приехали в фотоателье. Байрамгельды был в рабочей робе, а нужно быть в парадной. Выручил фотограф. Он отдал клиенту свой галстук, костюм и в этой одежде сфотографировал бригадира. Хороший получился снимок!

Когда возвращались обратно, Байрамгельды сказал:

— Ата-ага, спасибо тебе за транспарант. По секрету скажу, когда я увидел его, чуть не заплакал от радости. Так на душе стало светло и легко!..

— Благодарить меня не за что, — как всегда скромно ответил Ата. — Я только выполнил свой долг.

О посланной в Москву фотографии вскоре все забыли. Но, оказалось, послали ее не зря.

Было весеннее утро. Курбанклыч Шириев находился на кухне, которая помещалась в отдельном отсеке вагончика, и чистил картошку: сегодня он был за повара. На кухонном окне включенный на полную мощность стоял транзисторный приемник! Москва передавала утренний обзор газеты «Правда».

И вдруг Курбанклыч услышал, как диктор назвал имя Байрамгельды в связи с Указом о присвоении ему высокого звания Героя Социалистического Труда. Он бросил картошку и нож в блюдо и что было духу пустился бежать на плотину. Найдя бригадира, сообщил:

— Байрам-ага, ты — герой! Поздравляю! Только что Москва сообщила по радио…

— А ты не шутишь?

— Хлебом клянусь! Герой ты!..

— Ну, если так, то спасибо за добрую весть. С меня причитается! — улыбнулся бригадир. Подумал немного и с чувством сказал: — Это, брат, общая награда… вот за эту красоту, — и он сделал широкий жест рукой, указав на юг, где под горой сверкало голубое рукотворное море.

На протяжении многих лет состав бригады Байрамгельды Курбана почти не менялся. А если изменялся, то в исключительных случаях. Так заменен был другим механизатором двоюродный брат бригадира, рано умерший Аманмухаммед Атаев. Теперь уходил со стройки младший брат, жизнерадостный Курбандурды. За несколько лет, проведенных в бригаде, он вырос, раздался в плечах. Правда, уходил он не по своей воле, а вопреки ей.

На семейном совете было решено: вернуть Курбандурды к родному очагу. Этого требовал древний обычай, согласно которому престарелых родителей нельзя оставлять без помощи и присмотра. Кто-то должен о ними находиться. Лучше всего, если это будет младший в семье. Курбандурды был младшим и он подчинился родительской воле.

Провожать Курбандурды вышла вся бригада. И всем было грустно. Пожав братьям руки, Курбандурды низко опустил голову и сказал, едва сдерживая слезы!

— Недаром говорят: лучше быть щенком, чем младшим в семье. Щенка и то не прогоняют, а вы… — Курбандурды не смог договорить фразу, резко и зло пахнул рукой и сел в машину.

Курбандурды была нужна достойная замена. Бригадир уже не раз заявлял об этом начальнику участка Атали Гуджикову и начальнику строительно-монтажного управления «Копетдаггидрострой» Аннамураду Аннакурбанову.

— Зря волнуешься, — отвечали ему. — Найдем замену. Такого подберем… Гордиться будешь!..

И вот как-то утром, недели три спустя после отъезда Курбандурды, к бригадному стану подкатил грузовик, с которого спрыгнул высокий молодой человек с приятной скуластостью восточного лица и каштановой гривой вьющихся волос.

Он заглянул в бригадный вагончик, где, собираясь на вахту, сидели на кошмах и закусывали молодые механизаторы.

Нагнувшись в дверях из-за высокого роста, госта., спросил:

— Кто здесь Байрамгельды Курбан?

Он еще на вахте, — за всех ответил Аннамухамед Эрешев. — Вот-вот должен появиться. Так что… проходите, садитесь с нами завтракать.

Вежливо отказавшись от приглашения, парень сказал, что хотел бы подождать бригадира на воздухе. Он остановился неподалёку от вагончика и хорошо был виден из низкого окна вагончика. Этим и воспользовались бульдозеристы, чтобы как следует разглядеть приезжего. Словно догадавшись, что его будут рассматривать с особенным пристрастием, незнакомец приняв такую картинную позу, которая у строителей вызвала откровенное восхищение и даже некоторую зависть.

Да и как тут было не завидовать! Одетый в красный свитер-водолазку и тесные брюки, расклешенные по последней моде, на которых были четко отглажены ровные стрелки, приезжий парень казался на редкость стройным и сильным. Руки он держал за спиной, а ногу в сверкающей лакированной туфле выставил на полшага вперед. Отсюда, из окна вагончика, хорошо были видны его мужественный профиль, крутой низкий лоб и густая волнистая шевелюра.

Со стороны могло показаться, что парень к чему-то прислушивается или чего-то ждет. Может, музыки? Причем, самой темпераментной, бурной. Вот, казалось, музыка грянет сейчас и парень, послушный ее волшебной силе, вскинув руки, весь натянутый, как струна, сорвется с места и начнет танцевать, стуча высокими каблуками, как это делают в дни праздничных карнавалов где-нибудь в Мексике, Испании или на Кубе.

Сидевшие у окна Аннамухамед Эрешев и Курбанклыч Шириев молча наблюдали за незнакомцем и делали относительно него разные предположения.

— Как ты думаешь, кто это? — спросил Курбанклыч.

— Какой-нибудь клубный работник, массовик, — ответил Эреше?. — Вон как одет!.. По последней моде, Так только они, массовики, одеваются.

— Странно… Зачем же он приехал? Клуба у нас нет…

— Как нет? А в поселке «Союз»?

— А может, он такой же работяга, как мы? — не совсем уверенно предположил Шириев.

Дальше всех от окна находился Оразгельды Овезмурадов.

— Ну-ка, братцы, дайте и мне глянуть на парня, — не удержался он от любопытства и приполз к окну на четвереньках. Посмотрел и упал ничком на кошму, задыхаясь от смеха.

— Да какой же, братцы, это работяга? А? — говорил он, все еще смеясь. — Да ведь это же самый настоящий стиляга! Ох, уморили!.. Белое от черного отличить не умеете, — утирая навернувшиеся слезы, укорял своих товарищей Оразгельды.

— Нет, братцы, что бы там мы ни говорили, — серьезно сказал Шириев, — а вот такие, как он, наверно, очень нравятся девушкам. Поглядите, какой у него рост, плечи, лицо. А силы, по-моему, не меньше, чем у молодого ахалтекинца.

В это время в вагончик вошел Байрамгельды, запыленный с ног до головы. Еще не успел он как следует расположиться на своем традиционном месте у дальней стенки, Шириев сообщил, что его ожидает какой-то парень.

— Я видел его, — ответил Байрамгельды. — Позовите его.

Незнакомец вошел. Сразу сообразив, что в таких узких брюках на пол он сесть не сможет, Бэйрамгельды попросил подать табурет.

— Я — бригадир, — представился Байрамгельды, как только незнакомец сел на табурет. — Вы ко мне.

— Да, — сказал парень. — Меня послали к вам из управления. Зовут меня Анпамухамед Клычдурдыев. Я пришел узнать, нужен ли я вам и когда выходить на работу?

Стремительность в разговоре, нетерпеливое желание как можно быстрее его закончить, несколько смутили бригадира и он даже начал слегка заикаться.

— Н-нужен, — с запинкой ответил Байрамгельды. — А выходить можно хоть завтра. По… но давайте познакомимся сначала. Откуда вы?

— Я из Геок-Тепе.

— Местный, значит?

— Выходит так.

— А машинистом бульдозера работаете давно?

— Не очень. Но дамбы обвалования делать умею.

Когда новичок ушел, Курбанклыч Шириев, победоносно оглядев товарищей, произнес:

— Ну, что? Говорил я вам, что это работяга! А вы — свое: стиляга да стиляга! Всюду вам только стиляги и мерещатся.

— Ну, ладно. Не очень-то выпячивай грудь, — сердито бросил ему в ответ Аннамухамед Эрешев. — Не знаешь человека, а уже горой за него! Еще неизвестно, явится ли он завтра. Ходить таким павлином куда приятнее, чем вкалывать на бульдозере.

— Да брось чепуху молоть! Ведь сразу видно: он не такой, — сердито сказал Курбанклыч Шириев.

— Такой или не такой, сразу не раскусишь. Надо хоть немного пожить вместе, соли поесть, — не сдавался Аннамухамед Эрешев.

Слушая этот спор, Байрамгельды все больше хмурился: спор ему не нравился, да и некогда его было разводить.