Владимир Некляев - Возвращение Веры
Мне бы гореть на нем, если уже набрана ванна. Потому что какая разница: в огне?.. в воде?.. Но я забыла про то, для чего набиралась ванна…
Пожар слался по ветру, ветер закручивал языки огня, то в одну сторону, то в другую, огонь вставал стеной, в которой я не находила выхода, спасения, хоть оно было…
С фотокарточки в паспорте Веры смотрела я.
Я вспомнила, что собиралась сделать час назад… Закатила Веру на одеяло и осторожно, чтобы нигде не поцарапать, затащила в ванную комнату. Там взяла под мышки и подняла в ванну. Эмалированный край ванны был гладкий, не царапался. Положив Веру ровненько, я добрала теплой воды, взяла скальпель и провела по запястью левой руки. Положила скальпель на край ванны. На нем не было ни капли крови.
Вышла, закрыла дверь.
Оделась в одежду Веры. Убрала в квартире. Хоть там и убирать было нечего: два стакана помыть да бутылку выбросить.
За десять минут дошла до вокзала. Осмотрелась, нет ли кого из знакомых?..
Никого.
Купила билет.
Поездом — в Москву, оттуда — самолетом в Стокгольм. Автобусом — в Мальме.
В Европе все близко.
Переселилась.
Я с детства это умела делать…
Добравшись до Мальме, убирала в квартире дольше, чем в Минске. Бедлам я, уезжая, оставила невероятный: грязная посуда, разбросанное белье, косметика, и плюс ко всему — вся прихожая в засохшей крови. Как это я поехала куда–то, даже кровь со стены не смыв?..
Я взялась мыть стены, почти все уже отмыла, когда спохватилась: что это я делаю?..
То, что осталось, отмывать не стала.
Проголодавшись, спустилась в магазин, чтобы купить еды. «Hej!.. — улыбнувшись сказала кассирша, взяв мою кредитку. — Har du kommit tillbaka?..»1 Я улыбнулась в ответ: «Hej!.. Jag har kommit tillbaka…»2
1 «Привет! Вы вернулись?..» (шведск.)
2 «Привет! Я вернулась…» (шведск.)
Я купила вино и, вернувшись, выпила.
С возвращением!..
Пикнул мобильный телефон Веры. Мой телефон, на который пришло сообщение. «Я купил тебе котенка. Извини. Карл».
Моего мужа, оказывается, зовут Карлом. Как шведского короля…
Почему одной — замуж за короля, а другой — набирать ванну, брать скальпель и вскрывать вены?.. Хоть, выйдя замуж за короля, тоже можно набрать ванну, взять скальпель и вскрыть вены…
Я написала Карлу, что у него есть выбор… Или забыть, что я есть, и работать в тюрьме, или помнить, что я есть, и в тюрьме сидеть. За насилие и убийство. Он ответил, что принимает первый вариант и оставляет котенка себе.
Разве я могла тогда представить, что его назначат следователем по делу Святослава, и мне придется еще писать и писать…
Тогда я все–таки боялась, что он будет искать встречи, а встретившись, не узнает во мне Веру, потому что у меня родинок на левом плече на одну меньше… Против него надо было что–то иметь, хотя бы кровавые стены в прихожей, которые я не домыла. Чтобы доказательство было, что убил… Но однажды какой–то клерк с кейсом, похожий, как мне показалось, на моего мужа Карла, столкнулся со мной при входе в кафе — и отскочил, как ошпаренный. Перебежал на другую сторону улицы, по которой шел, не оглядываясь — и я поняла, что бояться мне нечего. Пришла домой и вымыла все начисто, отскребла то, что оставалось, засохшее, из прошлой жизни.
Назавтра пошла прогуляться к морю и увидела толстого рыжего в белых пятнах кота, который лениво убегал от такого же толстого и рыжего, только без пятен, мужика. Мужик даже задыхался — так хотел догнать кота. В конце концов, кот устал убегать, мужик догнал его, наклонился и погладил…
Вы кого–нибудь, задыхаясь, догоняли, чтобы погладить?..
Когда я вела репортажи с королевских свадеб, то не призналась, что я не Вера. В этом я виновата перед ней, потому что мы договаривались, что признаюсь. Но мы договаривались как живая с живой, а не живая с мертвой…
Конечно, если бы я призналась, то это была бы бомба… Только что тогда было бы со мной?.. Со Святославом, которого я нашла только тогда, когда в газетах написали, что его арестовали, и которому надо было тут, как и там, помогать. Наста тут ничем помочь не могла.
А там помогала: смерть мою все–таки признали самоубийством. На телефон Веры Наста эсэмэску сбросила: «С возвращением в Европу! Вот для чего вы похожи были».
Лесбиянка диктатуры.
Поводов для экстрадиции Святослава не было: не из–за кота же высылать… Я еще про него так написала, что шведы вину перед ним почувствовали. Такого героя с ума свели…
Из психушки его забрал какой–то русский, которому Святослав, убив белоруса, оказал большую услугу. За ту большую услугу тот русский купил ему огромный дом, во дворе которого насыпал, как Святослав попросил, большую гору. И купил большую собаку. Святослав назвал гору Волковыской, вечерами забирался на нее с собакой и смотрел куда–то на юго–восток. Солнце садилось за его спиной, светило в ту сторону, куда он смотрел, и когда оно закатывалось за небосклон и ничего уже не было видно, он начитал выть, а собака — подвывать. Страшно, как волк. На всю Европу.
Весна 2004 г., Растила, Хельсинки, Финляндия
Весна 2008 г., Висбю, о. Готланд, Швеция
С белорусского. Перевод Павла Антипова
Примечания
1
«Игрушка, зажигалка…» (шведск.)
2
«Я хочу заняться с тобой сексом» (шведск.)
