Гай Гульотта - Кокаиновые короли
12 БЕЛЫЙ «МЕРСЕДЕС»
Нервы министра юстиции Лары Бонильи были на пределе. Картель постоянно терроризировал его близких, и напряжение сказывалось на главе семьи.
Вступив в должность министра, Лара Бонилья вскоре с головой ушел в схватку с наркомафией, его подстегивало гнусное обвинение во взятках, предъявленное ему Пабло Эскобаром. С того памятного заседания конгресса скандальные публикации о делах картеля заполонили прессу, теле- и радиожурналисты приправляли их смачными деталями — все с ведома и благословения министра юстиции.
Результаты кампании превзошли все ожидания. Карлос Ледер ушел в подполье, а на столе президента Бетанкура ждал подписи приказ о выдаче Ледера американцам. Лара Бонилья лишил весь клан Очоа летных прав, а ведь они владели целой эскадрильей небольших самолетов. В начале 1984 года Лара Бонилья — с подачи полковника Хаймс Рамиреса — уличил тридцать политиков в использовании наркоденег для предвыборной борьбы.
Больше всех от карающей десницы министра пострадал Пабло Эскобар. Благодаря разоблачениям Лары Бонильи его с позором выдворили из конгресса, и теперь газеты пестрели унизительными публикациями о его небезгрешном прошлом. Попытки продвинуться на политической арене пришлось оставить навсегда.
Но сдался Эскобар не без боя. Тихо переждав первую волну общественного гнева, он снова взялся за оружие. В феврале 1984 года, когда суд аннулировал ордер ка его арест, Эскобар потребовал от правительства отмены соглашения о выдаче преступников. Он заявил, что в противном случае они с Ледером закроют полторы тысячи предприятий, оставив без работы более двадцати тысяч жителей страны. А выступая на политическом митинге, он назвал Лару Бонилью «подсадной уткой американского империализма». Эскобар также обратился с открытым письмом к послу США Тамзу, где отрицал свою причастность к кокаиновым лабораториям, осуждал соглашение о выдаче преступников и характеризовал Лару Бонилью как «представителя вашего правительства в колумбийском кабинете».
Эта последняя фраза показалась Джонни Фелпсу очень точной. Он безмерно уважал Лару Бонилью и восхищался им; презрение же Фелпса к колумбийскому правительству росло день от дня. Для выдачи преступников президент Бетанкур не предпринимал практически ничего и весьма слабо выражал солидарность со взглядами и борьбой Лары Бонильи. Теперь же он сидел сложа руки и спокойно наблюдал, как крупнейший в мире наркоделец, отъявленный убийца, оскорбляет министра юстиции.
Фелпс был прежде всего полицейским. И умел рисковать — такая работа. Однако он очень тревожился за Лару Бонилью. Министр явно не знал всей подноготной наркомахинаций, не имел поддержки сверху и слабо представлял силы своих противников.
В августе 1983 года колумбийская полицейская разведка предотвратила первое покушение на жизнь Лары Бонильи, организованное из Медельина. После раскрытия заговора Тамз и Фелпс посетили Лару Бонилью в министерстве юстиции.
— Вам надо держаться осмотрительней, — посоветовал Тамз, и предложил ему свой собственный бронежилет. Поблагодарив обоих американцев, Лара Бонилья посмеялся над их опасениями. Выйдя от министра, Тамз отдал бронежилет Фелпсу:
— Держите! И всучите ему непременно!
Фелпс передал жилет Ларе Бонилье, а вот заставить носить — так и не смог.
В другой раз, зайдя вместе с Тамзом к министру, Фелпс сообщил ему, что УБН обнаружило утечку информации в его собственном министерстве: сотрудники поставляли сведения наркодельцам. И снова Лара Бонилья не воспринял угрозу всерьез. Фелпс сказал Тамзу:
— Он еще не верит — не дозрел.
Вскоре после разгрома Транкиландии в Медельине у киоска с прохладительными напитками под названием «Пальчики оближешь» собралась группа наркодельцов. Они задумали убить Лару Бонилью и теперь обсуждали план. За его осуществление им предстояло выложить — вместе с авансом — пятьдесят миллионов песо (521 000 долларов). Осведомитель УБН позже сообщит, что приказ об убийстве отдал сам Пабло Эскобар. Исполнение задуманного взяла на себя одна из медельинских шаек наемных убийц — «кеситос». Непосредственным исполнителем выбрали Карлоса Марио. Этому нервозному бродяге шел тридцать второй год, и на его счету было пятнадцать арестов за убийства, грабежи и вооруженные нападения. За руль посадили молодого паренька Байрона Веласкеса, выкормыша Пабло Эскобара.
30 апреля 1984 года Тамзу позвонил взволнованный Лара Бонилья. Поток угроз в его адрес нарастал, и министр юстиции все больше тревожился за свою семью. Однако в тот день у него были хорошие вести: министерство иностранных дел предложило ему уехать послом Колумбии в Чехословакию.
Тамз обрадовался:
— Уж там–то вы будете в безопасности. Все террористы останутся здесь, в правительстве.
К сожалению, продолжал Лара Бонилья, чехи дадут разрешение не раньше, чем через месяц, и на этот срок ему с семьей надо бы где–то укрыться. Быть может, Тамз поможет?
И Тамз, разумеется, помог. Запросив по телефону Белый дом, он попросил подыскать что–нибудь подходящее. Убежище нашлось в Техасе. Все выяснив, Тамз отправился на торжественный прием, а помощнику своему велел передать Ларе Бонилье о техасском варианте.
В тот же день в семь часов вечера Байрон Веласкес и Карлос Марио на мотоцикле, обвешанные гранатами, с МАК-10 наперевес слились с потоком машин, высматривая белый «мерседес–бенц». Уже совсем вечерело, когда они обнаружили машину. Улицы были запружены транспортом, но Веласкес и Карлос Марио на новом юрком мотоцикле «Ямаха» смело ныряли в самую гущу. Наконец Веласкес на полной скорости врезался в мерседес, несколько помяв ему правое заднее крыло.
Убийцы даже успели тщательно прицелиться. Выхватив МАК-10, Карлос Марио навел автомат на смутно видневшуюся на заднем сиденье фигуру и, нажав гашетку, за две секунды выпустил всю обойму.
30 апреля 1984 года, в 19.40, в клинике Шайо констатировали смерть Родриго Лары Бонильи. Три пули 45–го калибра угодили ему в голову, две — в грудь, одна — в шею и одна — в руку. Бронежилет Льюиса Тамза валялся на заднем сиденье. Да он бы и не помог.
После нападения на Лару Бонилью машина сопровождения устремилась в погоню за преступниками. Удачным выстрелом охранник повредил им топливный бак — мотоцикл вспыхнул и, потеряв управление, вылетел на тротуар. Байрон Веласкес, оглушенный, с простреленной рукой, был немедленно арестован. Труп Карлоса Марио остался на улице, пулеметная очередь охраны практически снесла ему голову.
Белисарио Бетанкур и кабинет министров в полком составе побывали в клинике Шайо вскоре после убийства. Затем они уединились в президентском дворце в Нариньо. Министры были в ужасе. Разгневанный президент сохранял присутствие духа. Уже заполночь 1 мая он подписал Указ об объявлении в стране осадного положения, пообещав «спасти национальную гордость колумбийцев». В какой–то момент во время заседания он решительно заявил:
— Выдадим их Америке.
Тысячи людей прошли в ротонде Капитолия мимо закрытого гроба Лары Бонильи, тысячи колумбийцев сказали ему последнее «прости». Солнечным утром 2 мая почетный военный эскорт проводил гроб через Плаца Боливар к Национальному собору. Площадь была запружена плачущими людьми — богачами и бедняками, без различия, — их душили гнев и ярость. Слышались выкрики:
— Мы любим тебя, Родриго!
— Venganza! (Отмщения!)
— Justicia! (Справедливости!)
Президент Бетанкур произнес надгробную речь. Он отнюдь не собирался успокаивать своих сограждан.
— Пришла пора задуматься — кто мы такие. Что есть нация и что есть гражданин! Остановитесь, враги человечества!.. Колумбия выдаст всех преступников, они должны быть примерно наказаны!
Толпа рукоплескала президенту.
Шесть дней спустя, 8 мая 1984 года, Бетанкур подписал приказ о выдаче Карлоса Ледера.
13 БЕРРИ СИЛ
Через месяц после падения Транкиландии у колумбийского побережья появилась двухмоторная «Сессна–титан-404», приобретенная в Майами для Хорхе Очоа. В Колумбию самолет перегоняли два летчика: приятель Очоа из Гондураса и сторон пилот, Эллис Маккензи. Оба страшно устали. В два часа пополуночи они вылетели с одного из южных Багамских островов в надежде, что в столь ранний час встреча с ВВС Колумбии маловероятна.
— Ранчо Хорхе Очоа как раз под нами, — сказал гондурасец Феликс Диксон Бейтс, работавший прежде на коммерческих авиалиниях. — Хочешь взглянуть?
— Конечно, — ответил Маккензи.
«Титан» облетел вокруг асьенды «Веракрус», и летчики помахали кому–то на земле. Но приземлился самолет не здесь, а южнее, в окрестностях Медельина. Там их встретили на машине и отвезли по горному серпантину еще южнее — в «Ла Лому», где проживало семейство Очоа.
В гостиной их ждали Хорхе Очоа, Фабио Очоа, Пабло Корреа Арройаве — зять Хорхе — и Пабло Эскобар. Председательствовал на сборище Хорхе Очоа. Маккензи испанского не знал, и Бейтс переводил. Сначала Очоа обменялся любезностями с Маккензи, даже вспомнил, что говорил с ним как–то по телефону.
