Анар - Круг

— Здравствуйте, это Сафтар Атаев говорит.

Сухой женский голос:

— Кто? Скажите внятно фамилию.

— Атаев, Атаев Сафтар.

— Адрес?

— Мирза Фатали, сорок пять.

— Ждите.

До Сафтара дошло. Он понял, что дозвонился в справочное бюро.

Ему стало смешно, но он ждал, что будет дальше. Из трубки послышалось:

— Три пятьдесят пятьдесят один.

— Точно, — сказал Сафтар. — Три рубля с полтиной, пятачок да грош.

Но женщина его не услышала. Она уже положила трубку.

Сафтар тоже положил трубку. Рассмеялся.

И вдруг подумал: а что будет, если человек по собственному телефону позвонит сам себе? Посмотрим!

Он взял трубку, набрал номер: 3, 5, 0, 5, 1. Ага!

Послышались частые короткие гудки: ду, ду, ду, ду, ду…

— Занято, разговаривают, — сказал дядя Сафтар, засмеялся, потом задумался.

Прислушался. Долго слушал.

Из трубки с раздражающей монотонностью слышались гудки: ду, ду, ду, ду, ду, ду…

Как будто в осенний день в комнате протекала крыша…

Письмо Нармины отцу Сафтару и матери Мине

«Дорогие мои мама и папа. Сердечный привет вам из далекой гвинейской земли. Я очень по вас соскучилась. Но прежде всего хочу сообщить вам радостную весть. Поздравляю! Вы стали бабушкой и дедушкой. Я нарочно ничего не писала вам раньше, чтобы мама не волновалась.

Я же знаю, какая она беспокойная. Но теперь уже все хорошо, десять дней назад появился на свет ваш маленький внук. Хусу говорит, что он похож на деда, но носик у него точно твой, мама. Мы его еще никак не назвали. Папа, я хочу назвать его твоим именем. Хусу говорит; у нас в Карабахе не называют именами живых родственников. А я говорю: у вас не называют, а у нас называют. Я сказала ему, что у нас даже есть обычай такой — называть первого ребенка именем деда. Не знаю, есть ли на самом деле такой обычай, я сказала это, чтобы его уговорить. Потому что очень хочу дать малышу твое имя, папа. Когда я буду его звать, мне будет казаться, что ты рядом со мной в этой чужой стране. Если б родилась дочка, я назвала бы ее Миной. Мамочка, родная, я очень беспокоюсь о тебе. Каждую ночь вижу тебя во сне. Такие вижу бестолковые сны… Написала бы ты мне письмецо хоть на одной страничке. Посмотри на папу и бери с него пример: он пишет аккуратно. Что до нашей жизни, то мы живем неплохо. Хусу очень уважают. Здесь большая нужда во врачах. Такие есть больные, такие болезни, не дай бог. Народ очень приветливый. Но очень уж бедно живут, просто ужас.

Ага, проснулся маленький Сафтар и начал кричать. Наверное, проголодался. Страшный обжора.

Крепко вас целую, ваша дочь Нармина.

Хусу посылает вам большой привет».

Если я еще раз увижу…

Сказанного не сотрешь…

Неймат нажал на клавишу.

— Ну, скажите что-нибудь.

Сурея. Записывает?

Неймат. Да, говорите.

Сурея. А что?

Неймат. Ну, что-нибудь.

Сурея. Ага… Значит, я хочу ска… Нет, значит, я хочу… Не вышло. Постой… Да… Итак, кха, кха (кашляет). Итак, я хочу сказать, что… Сегодня пятое. Июня. Шестьдесят пятого года. Ты купил магнитофон.

Бикя. И почем ты его взял?

Неймат. Сто девяносто рублей. Тетя Бикя, подойдите поближе. Скажите тоже что-нибудь. Вот сюда, в микрофон.

Бикя. У Али тоже есть такой. Только он побольше. Муртуз привез из Москвы. Он говорит, купил за четыре тысячи старыми деньгами.

Неймат. Кармен, Джильда, Нергиз. Идите сюда, скажите что-нибудь.

Шаги…

Кармен. А что?

Неймат. Поди сюда, дочка. Джильда, и ты. Вот сюда. Говори.

Кармен. Что говорить, папочка?

Сурея. Ну, что-нибудь.

Кармен. Хохмачи!.. А что именно?

Сурея. Ну, что-нибудь да скажите. Отец вам купил магнитофон.

Кармен (Джилъде). Купил самый что ни на есть задрипанный магник, и повело!..

Джильда. Ой, не могу!

Смеются.

Сурея. Замолчи! «Задрипанный»! Очень хороший магнитофон.

Кармен. Мамахен, как всегда, полностью поддерживает папахена. Морально-политическое единство.

Джильда. Ой, не могу!

Бикя. Муртуз его поставил у окна. Он по крайней мере в два раза больше этого.

Кармен. Грандмаман в таком восторге от магнитофона Мурзика, что никак в себя не придет.

Неймат. Нергиз, дочка, иди сюда.

Нергиз. Я пришла.

Сурея. Скажи, доченька, тот стишок. Помнишь, ты его наизусть говорила…

Бикя. Подумать только, четыре тысячи старыми деньгами!

Нергиз. Не хочу.

Сурея. Ну, не хочешь — не надо. Все кривляются. Хватит, Неймат, останови, посмотрим, как он записал.

Неймат. Нергиз, ты опять брала мою ручку? Я тебе говорил, не трогай ее! Если я еще раз увижу, что ты берешь мою ручку, пеняй на себя.

Он нажал на клавишу. Лента остановилась.

— Посмотрим, как он записал, — сказал Неймат и нажал вторую клавишу. Лента перемоталась в обратном порядке. — Послушаем. — Он нажал третью клавишу. Послышались голоса.

Неймат. «Ну, скажите что-нибудь».

Сурея. «Записывает?»

Кармен и Джильда вскрикнули:

— Мамин голос!

Неймат. «Да, говорите».

Сурея. «А что?»

— Это мой голос? — спросила Сурея. — И ничуть не похож.

Неймат. «Ну, что-нибудь».

Сурея. «Ага… Значит, я хочу ска… Нет, значит, я хочу… Не вышло. Постой…»

Все засмеялись.

— «Значит, я хочу ска…» — передразнила Кармен голос матери.

— Дайте же послушать, — сказала Сурея. Из магнитофона послышался ее голос: «Сегодня пятое. Июня. Шестьдесят пятого года. Ты купил магнитофон».

— Господи, какая торжественность, — сказал Неймат. — «Ты купил магнитофон».

Из магнитофона послышался голос тетушки Бики: «И почем ты его взял?»

— Бабушка, это ты! — пискнула Нергиз.

— А бабурочка иначе не может, — сказала Кармен, — обязательно должна справиться о цене.

Она снова засмеялась.

— У Муртуза тоже записали мой голос, — сказала тетушка Бикя, — у них мой голос был как живой. А здесь вовсе не похож.

Из магнитофона снова донесся ее голос: «У Али тоже есть такой. Только он побольше».

Аля — старшая дочь тетушки Бики, сестра Суреи.

Бикя. «Муртуз привез из Москвы».

— Вот это маг, я понимаю, — сказала Кармен.

Бикя. «Он говорит, купил за четыре тысячи. Старыми деньгами».

Послышался голос Неймата: «Кармен, Джильда, Нергиз. Идите сюда, скажите что-нибудь».

Донесся звук шагов. Потом голос Кармен: «А что?»

— Это я? — удивленно сказала Кармен.

— А то я, что ли? — сказала Джильда. — Конечно, ты.

Кармен. «Хохмачи!.. А что именно?»

— Хохмачка-трепачка. Ты послушай только, как они разговаривают, — сказала Сурея. И тут же из магнитофона послышался ее голос: «Ну, что-нибудь да скажите. Отец вам купил магнитофон».

Кармен. «Купил самый что ни на есть задрипанный магник, и повело!..»

— Клянусь тебе, дочка, мне сказали, что это неплохая марка, — сказал Неймат.

Джильда. «Ой, не могу!»

Из магнитофона послышался смех. Потом раздался голос Суреи: «Замолчи!»

— Видишь, как ты обращаешься с родной дочерью, — сказала Кармен. — И учти, это уже записано. Ты не сможешь взять своих слов обратно. Факт налицо.

Из магнитофона послышался ее голос:

«…Мамахен, как всегда, полностью поддерживает папахена…»

— Ой, не могу, — сказала Джильда, и тут же ее голос повторил из магнитофона: «…Ой, не могу!..»

— Алин больше этого, — начала тетя Бикя, но тут же умолкла, заслышав свой голос: «Он по крайней мере в два раза больше этого…»

Кармен. «Грандмаман в таком восторге от магнитофона Мурзика…»

— Стыд какой! — сказала Сурея. — Что за Мурзик! Если он услышит, насмерть обидится.

— А что особенного, — сказала Кармен, — тетя Аля всегда зовет его Мурзиком.

— Аля — его жена, — сказала тетушка Бикя, — это совсем другое дело.

Из магнитофона послышался голос Нергиз: «…Не хочу».

Сурея. «Ну, не хочешь — не надо. Все кривляются. Хватит, Неймат, останови, посмотрим, как он записал».

Неймат. «Нергиз, ты опять брала мою ручку? Я тебе говорил, не трогай ее! Если я еще раз увижу…»

Вдруг наступила тишина. Запись оборвалась. Лента крутилась беззвучно. Неймат нажал на клавишу.

— Всё, — сказал он.

— Очень интересно, — сказала Сурея. — Все точно так, как мы говорили.

— А ты как думала? — сказала Кармен. — Ты скажешь одно, а там будет другое?