Валерий Кукушкин - Химеры урочища Икс

Так, говорит, ребятки, "стрелы" шевелятся, так вот, целуйте крест да молчите, да чтоб ни шагу туда! А то, мол, болезни. Да и тот же священник, судя по всему, спустя некоторое время будет призывать селян помиловать конокрада. Фу ты, черт, до чего докатиться можно, напраслину на человека возвести. Да и были ли "стрелы"? Конокрады и казнь? Кратер-то хоть остался? А вдруг и вправду — курган? Пусть без золота. Если слух об этой догадке пойдет гулять, нынешние деляги перероют не то что холм, а и прилегающие территории. Нужно молчать.

Каштанов, выдвинувший "пришельческую" версию, теперь отошел от нее. Значит, есть какие-то основания. Астрономы опускаются до прямого вредительства. С археологами связаться не удалось. Комплексной экспедиции не будет. Приборов и денег нет. Точных карт — тоже. Судьба продолжает бить Гусева: сын погиб, жена больна, а теперь еще слегла и престарелая мать — он уехал ухаживать за ней. На душе у него, должно быть, тяжко после наших разбирательств и насмешек астрономов. Вот что он пишет о событии 44-го года: Павел "должен помнить, я ему "шар" показывал в кузнице. Ведь некоторые ваши товарищи сомневаются в достоверности моего сообщения. Но я-то точно помню все как было". Держись, Александр Петрович!

Завтра, уже завтра я еду на переговоры в зону, я постараюсь договориться об экспедиции Я закрываю глаза и вижу голое поле, где некогда стояла деревня, и небольшую возвышенность со столетней осиной. Скоро мы там будем.

СЕЗОН-89

Чертово место

Он вздрогнул. Длинный тоскливый скрип донесся вдруг из тумана. Рэдрик вскочил как подброшенный. Но уже снова было тихо.

7 мая я отправился для переговоров, захватив с собой на всякий случай и легко собранный рюкзак.

Встретили меня хорошо. Проведение экспедиции было делом вполне реальным. Из осторожности я вел речь только о возможности падения метеорита. Предосторожность была не лишней: многолетнее заплевывание проблемы АЯ дало результаты, удовлетворительные для заказчиков музыки; прямой разговор на темы за границами метеоритной версии мог кончиться традиционно — от нашего присутствия здесь избавились бы раз и навсегда.

Но нужно было попробовать закинуть удочки, благо сделать это было легко: я завел речь о болезнях, якобы имевших место после падения "метеорита". К сожалению, мой доброжелательный собеседник добавить что-либо на этот счет не мог. Ситуация была такова. От самой деревни, в которой когда-то жил Гусев, ничего не осталось, и ныне это место именовалось урочищем; единственным полужилым зданием в урочище была какая-то "избушка", где один месяц в году обитали косари. Поселок, в котором я находился, был в восьми километрах от урочища, и, кажется, никого из жителей гусевской деревни в поселке не сохранилось, хотя со стариками имело смысл поговорить. Люди, руководившие зоной, посылались сюда свыше, они честно делали порученное им дело, но история умершей деревни лежала вне их интересов, к тому же одни люди приходили, другие уходили, и в этом медленном вращении, замкнутом на выполнении определенной задачи, все лежащее вовне, пусть даже интересное чисто по-человечески, было обречено на постепенное забвение.

— Вот вы сказали, Василий Васильевич, что в избушке бывают косари, значит, зона не вполне закрыта? — спросил я.

— Да, в том месте богатые травы, и по договоренности совхоз-землепользователь имеет право скашивать их.

— Можем ли мы воспользоваться домиком для ночлега во время экспедиции?

— Пожалуйста, но для удобства вам будет лучше искать метеорит, когда там не косят, то есть кроме июля…

— Можно ли будет предпринять раскопки, если такая необходимость возникнет?

— О, это сложный вопрос… — Собеседник стал перечислять, куда и к кому следует обратиться. — Но в принципе это возможно. По окончании работ вы, разумеется, должны будете представить нам отчет о результатах экспедиций.

— Вы не имели бы ничего против, если бы мы сделали разведку уже в июне, до приезда косарей?

— Пожалуйста. Но, вы сами понимаете, ситуация имеет свои особенности… Ваша секция должна представить нам план предполагаемых работ, программу их выполнения и методики. Вы также должны точно указать место работ, мы выпишем вам пропуск. Разумеется, выходить за пределы указанной зоны нежелательно. Вы также должны будете ознакомиться с правилами поведения на этой территории и неукоснительно выполнять их. Потребуется и официальное письмо от имени ЯроВАГО в адрес нашей организации, на основании которого и будет разрешено проведение экспедиции…

Я записывал. Черт побери, дело оказывалось более громоздким, чем мы полагали. В комнату вошел еще один человек.

— Кажется, у нас гости? Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Я привстал.

— Вот ярославцы будут искать у нас метеорит, — произнес мой собеседник и кратко рассказал о наших планах.

Я кое-что добавил, не забыв упомянуть и о том, что место это, судя по всему, весьма болотистое, а детальных карт мы не имеем.

— Ну, я думаю, — заметил Василий Васильевич, — в нынешних условиях, когда мы начинаем отходить от повальной секретности, вы для удобства работы можете снять кроки с карт ДСП.

— Странно, — произнес вновь пришедший как бы сам про себя, — почему их всех интересует почти одно и то же место?..

Я насторожился, но ничего не понял.

— Поскольку мы будем там работать, — сказал я, — мне все-таки хотелось бы составить о месте более точное представление. Вы говорите, до урочища восемь километров, это два часа хода туда и столько же обратно. Нельзя ли сегодня побывать там? Оценить состояние дорог, осмотреть место ночлега… Имеется ли там топливо…

— Вы правы. Напишите сейчас два заявления: одно на право входа в зону, а другое — с просьбой предоставить вам место в нашей гостинице, поскольку уехать вы сможете лишь завтра. — Василий Васильевич стал мне объяснять, как пройти до урочища; выделить сопровождающих, на что я надеялся, у них не было возможности.

"Да, — подумал я, уже закончив с заявлениями и рассматривая на улице план путешествия, — заблудиться будет немудрено".

— Здесь нужно быть очень осторожным, — сказал знакомый голос. Я обернулся. В лесу много зверей и есть ядовитые змеи.

— Ну, думаю, я не первый, кому предстоит пройти там, — произнес я, надеясь вызвать собеседника на откровенность: странные слова о "всех" нас не выходили у меня из головы.

— Первая половина пути довольно проста, но после поворота дорога очень плохая, через лес. Идти нужно рядом со старой телефонной линией. Скажите, а почему вас интересует именно это маленькое озеро, ведь рядом есть и большое? — Собеседник, кажется, хотел разговорить меня; мы, улыбаясь, смотрели в глаза друг другу, подозревая, что в головах у нас крутятся одинаковые мысли.

— Видите ли, по сообщениям… — я еще раз, и более детально, изложил суть дела, почувствовав, что "чертовщинка" отторгнута не будет: в таких случаях не имеет смысла хитрить. — Тем более, — добавил я, — вы говорите, что там скашивают траву. Если в это место было что-то привнесено извне и это "что-то" было таким сильным, что изменило окраску ромашек, то где гарантия, что растения, пусть в меньшей мере, не изменены сейчас? А ведь через траву и животных все это проходит в человека. Что мы едим и чем кормим своих детей?

— Да. — Собеседник, выслушав меня, помолчал. — Вы знаете, до вас мы имели официальные запросы, в том числе и из других стран, с предложениями ознакомиться с состоянием окружающей среды в данном районе. И такие работы были проведены. Работали, если не ошибаюсь, китайцы и американцы. А до них работала и советская экспедиция… Правда, метеоритчиков здесь пока еще не было… — я получил свою порцию откровенности.

— А что за специалисты здесь были?

— Экологи… и биологи… Впрочем, наши работали в какой-то большой яме недалеко отсюда…

Сердце у меня подскочило и провалилось куда-то вниз…

— Где?

— Примерно там, — собеседник махнул рукой. — Впрочем, все это я знаю лишь по слухам…

"Место спуска корабля 1900 года, — лихорадочно пронеслось в голове. — Гусев прав!"

Мы поговорили еще немного и расстались. Времени было уже порядочно, хотелось есть. Я был предоставлен сам себе. Селение словно вымерло. "Что делать? думал я, сидя на бревнышке и поглощая бутерброды. — Даже если я без ошибок дойду до урочища и обратно, возвращаться придется уже в темноте. Да и в урочище какое-то время надо побыть, осмотреться… Заночевать в домике? А как я определю, что именно это поле и есть урочище, а именно этот домик и есть тот домик?.. Карт нет, в лесу пусто, спрашивать не у кого. Разве что у зверей…"

На Ярославль можно было ехать уже через пять минут. Идти или не идти? Раздался шум двигателя. С куском во рту и разрешениями в кармане я ринулся на остановку. Благоразумие на этот раз взяло верх. В отличие от некоторых моментов в будущем, когда о благоразумии приходилось думать, уже находясь в обстоятельствах, созданных непродуманными действиями.