Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Чернер Юрий
Похитители дали о себе знать на третий день. Радиостудия в Беркли получила письмо, посланное от имени некой «Симбиотической Армии Освобождения» — САО. В машинописном тексте Рэндольфа А. Херста характеризовали как «врага народа», а Патрицию называли — «важным военнопленным», условия содержания которой соответствуют серьезности его статуса. Но содержалось и предупреждение: «Если власти попробуют освободить ее или арестовать кого-нибудь из членов САО, пленница немедленно будет казнена».
Полицейские и джи-мены имели все основания считать, что это — не пустые угрозы. С «симбионистами» уже приходилось сталкиваться. ФБР располагала данными, что это — группировка примерно двух с половиной десятков молодых людей, белых и чернокожих, которые выдвигают громкие левацкие лозунги «уничтожим капиталистическую верхушку с ее системой ценностей», и лозунги эти воплощались в жизнь террористическими действиями. В ноябре 1973 года было совершено Убийство пятидесятилетнего руководителя школы в Окленде; вскоре после убийства на местную радиостанцию пришло письмо, в котором САО брало ответственность за теракт на себя. Письмо было украшено изображением семиглавой кобры — символом САО. Были подозрения о том, что на «боевом счету» САО еще с дюжину убийств, однако все усилия полиции и ФБР выйти на эту «Армию» пока не увенчались успехом: информаторы из уголовной среды ничего не могли сказать.
В начале января 1974 года полицейский патруль близ Окленда задержал автомобиль, которым управляли двое парней, показавшихся подозрительными. Наметанный глаз не подвел: двое молодых людей открыли огонь по полицейским, однако уйти от погони им не удалось. У арестованных Рассела Литтла и Джо Ремиро были обнаружены листовки САО. В тот же день удалось потушить пожар, который вспыхнул неподалеку в пустующем доме. На пожарище было найдено оружие и изрядное количество листовок и прокламаций «симбионистов». Арестованные сознались, что в доме был один из тайных «конспиративных штабов» САО. Собранные при обследовании «штаба» и в ходе допросов улики и свидетельства позволили назвать имя еще одного человека, причастного к «симбионистам» — Нэнси Линг Перри; однако Нэнси ареста избежала, «легла на дно» и о ней не удавалось установить ничего вплоть до похищения Патти Херст. Надо сказать, что если бы ФБР более тщательно отнеслось к анализу улик, найденных на пожарище «штаб-квартиры», то похищения Патти могло бы не состояться вообще. Там, среди прочего, была обнаружена полуобгоревшая записная книжка, в которую кто-то из САО вносил разную информацию о делах и планах организации. Одна из сохранившихся записей гласила буквально: «Патриция Кэмпбелл Херст… дочка Херста… младшего, студентка искусствоведения… в ночь при внимательном… 7 января… оружие… зарегистрировать машину перед 1 февраля…»
Несколько дней прошли в напряженном ожидании. Похитители подали знак о себе 12 февраля. По почте пришла посылка с магнитофонной лентой. ФБРовские магнитофоны воспроизвели скромное требование похитителей: семья Херстов должна была раздать неимущим жителям Калифорнии продукты питания на сумму семьдесят долларов каждому. Общие затраты составили бы четыреста миллионов долларов — заметно больше, чем все состояние Херстов. Правда, была и приятная и долгожданная новость: Патти жива. Голос, несмотря на небезукоризненную запись, принадлежал именно ей. «Мама, папа, — говорила Патриция, — со мной все в порядке. Меня не бьют, не морят голодом, не издеваются». Сказала, что хотя со стороны САО она не «осуждена» за злодеяния своих родных, однако же является «военным трофеем» как член семьи представителей враждебного класса. Затем добавила, что ее положение аналогично положению двух «боевиков» САО, ожидающих расправы за убийства в Окленде, и ясно дала понять, что ее безопасность зависит от их безопасности. «Что произойдет с ними, — продолжал голос Патти с магнитофонной ленты, — то же самое будет со мной. Эти люди слов на ветер не бросают… Они готовы пожертвовать собой ради дела… Я только могу надеяться, что вы поступите как надо…»
В последующие дни Рэндольф Херст-младший несколько раз выступал по телевидению и сказал: «Я всей душой хотел бы это выполнить ради возвращения дочери — но это попросту невозможно»; «Похитители ошибаются, предполагая, что я способен накормить всех калифорнийских бедняков. Никому это не под силу. Но я надеюсь, что в их намерения входит вернуть Патрицию живой…» Тем не менее он постарался организовать немедленную акцию помощи беднякам. На бесплатную раздачу пищи выделялось более двух миллионов долларов; полмиллиона покрывались из его собственных средств. Остальные выделялись из бюджета Фонда им. Херста.
Через несколько дней по почте пришла еще одна посылка с магнитофонной лентой. На этот раз запись была качественней. О похитителях Патти сказала: «Они вовсе не выдвигают невыполнимых требований. Речь не идет о том, чтобы накормить целый штат». Повторила просьбу о том, чтобы против САО для ее освобождения не применяли силовых методов. И попросила, чтобы о ней не говорили и не думали, как о мертвой — это неправильно и вовсе не поможет делу. Мужской голос на пленке сообщил, что он — «главнокомандующий САО»; не так было важно, что «главнокомандующий», который называл себя Цинк, пригрозил совершить экзекуцию над похищенной; важно было то, что появился дополнительный след. Отделение ФБР, занимающееся расследованием убийств в Окленде, пока что не смогло ничего установить. Анонимный джи-мен сказал так: «Удивительное дело — они появились словно бы ниоткуда. Не удалось установить никаких связей. Никто не знает, кто они такие». Это, впрочем, не означало, что полиция и джи-мены сидят сложа руки. Из показаний свидетелей похищения, прежде всего Стивена Уида, информации, собранной при расследовании оклендских убийств, обстоятельств ареста «боевиков» САО и находок на пожарище удалось выдвинуть предположение, что в деле замешан тридцатилетиий негр Доналд де Фриз, который в марте прошлого года сбежал из тюрьмы, где отбывал наказание за разбой. При обыске в домах его матери и бывшей жены были изъяты фотографии — и по ним свидетели опознали одного из четырех участников похищения Патриции. А один из бывших сокамерников де Фриза опознал голос «главнокомандующего» на магнитофонной пленке.
Тем временем начала работать система бесплатной раздачи пищи; Рэндольф Херст заявил, что это знак доброй воли, а не выкуп, но многие восприняли это именно так. Агент ФБР Чарлз Бэйтс сказал определенно: «Попытки найти взаимопонимание с преступниками никогда ни к чему хорошему не приводили. Как правило, одна уступка требует следующих. Может наступить день, когда мы будем вынуждены сказать родителям Патриции: «Она никогда к вам не вернется, если будете поступать таким образом». Однако место, где укрывают похищенную, оставалось неизвестным. Очередная пленка пришла по почте 9 марта. Сначала говорила некая незнакомка и резко критиковала организацию раздачи пищи и качество продуктов (там действительно не все было гладко: в газетах было опубликовано множество раздраженных откликов и комментариев); потом она обрушилась на «фашистскую верхушку» США и на ФБР. Власти и ФБР, заявила она, создали ситуацию, когда возникает необходимость «казни военнопленных». Затем заговорила Патриция, причем не было похоже, что на нее произвела большое впечатление прямая угроза «казни». И теперь девушка не просила родителей о помощи, а резко раскритиковала за отсутствие реальных действий по ее освобождению и потребовала, чтобы они больше не помогали ФБР. «Не думайте, что САО хочет меня убить. Меня хочет убить ФБР. Только ФБР и некоторые люди в правительстве хотят сотворить все для моей погибели». Психиатр из Лос-Анджелеса Фредерик Хакер указал на возможность возникновения психологической связи между преступниками и жертвой и даже «квази-симпатии» между похитителями и жертвой похищения. Рэндольф Херст отверг такое предположение как идиотизм, но оказалось, что он несколько поторопился с выводами. В апреле поступила очередная пленка и цветная фотография Патриции, с автоматом в руках на фоне громадного изображения семиглавой кобры. «Я сделала выбор: останусь и буду сражаться». Весьма уверенным тоном Патти излагала набор левацких лозунгов, обвинений и призывов и требовала, чтобы ее отец, мошенник-капиталист, впредь не заботился о ней больше, чем о тысячах обездоленных. Обращалась она и к жениху: «Стивен, на войне нельзя оставаться нейтральным. Кое-кто будет говорить, что я сама устроила собственное похищение. Мы с тобою оба знаем, что произошло на самом деле в тот вечер. Но никто не знает, что произошло после этого. Я изменилась и повзрослела. Я осознала невозможность возвращения к прежней жизни… Моя любовь теперь распространяется на всех людей…» Патти сообщила также, что приняла новое имя, Таня — в память о молодой аргентинке, которая сражалась в Боливии бок о бок с Че Геварой и погибла вместе с ним. Психологический анализ и факты, собранные в последующий период, показали, что высказывание Патти о «распространении ее любви на всех» несколько расходятся с истиной: любовь ее была отдана в основном одному из радикалов, что, впрочем, не исключало сексуальных отношений едва ли не со всеми членами группировки. Пленка, в отличие от предыдущих, была датирована; многие предположили, что это — предсмертное послание, дата означает казнь ненужного и опасного свидетеля, Патриции. Но вскоре пришла еще одна магнитофонная запись. «Главнокомандующий» де Фриз сообщил, что Патриция отказалась возвращаться домой. С учетом этого дальнейшие переговоры об освобождении считаются излишними. Он сказал также, что «суд САО» вынес смертные приговоры трем бывшим участникам организации, которые стали информаторами ФБР. Все это стало достоянием прессы и принесло «симбионистам», а также левакам вообще, ненужную и незаслуженную рекламу. Например, на плакате в Беркли (такими плакатами запестрели многие американские города) — увеличенным фото Патти с автоматом на фоне семиглавой кобры, — кто-то написал: «Я люблю тебя, Таня!».
