Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович

Впрочем, противостояние с, американцами не всегда заканчивалось столь благополучно. Примером тому мо­жет служить задержание 12 мая 1976 года майора ГРУ Александра Мачехина, работавшего под прикрытием корреспондента АП «Новости». Мачехин был задержан японской полицией после встречи со своим агентом — американским офицером с авианосца «Мидуэй». Как вы­яснилось впоследствии, американцы знали о проводи­мой операции и сообщили о ней японской полиции. И хотя Мачехину удалось избавиться от полученной мик­ропленки, его десять суток продержали в тюремной ка­мере, пытались завербовать, но не предъявили при этом никакого обвинения/ Однако под давлением как советс­ких представителей, так и аккредитованных в Японии журналистов японские власти были вынуждены выпус­тить Мачехина на свободу, и он благополучно вернулся в Москву. 

В 70—80-х годах токийская резидентура становится одной из наиболее важных зарубежных точек советской внешней разведки. В это время ее возглавляют такие опыт­ные разведчики, как Юрий Иванович Попов (с 1969 по 1973 год), Дмитрий Александрович Ерохин (с 1973 по 1975 год), Олег Александрович Гурьянов (с 1975 по 1979 год), Анатолий Николаевич Бабкин (с 1980 по 1983 год), Александр Александрович Шапошников (с 1983 по 1985 год). Благодаря их усилиям и слаженной работе сотрудников резидентуры советской внешней раз­ведке удалось добыть большое количество важных мате­риалов.

В мае 1978 года резидентурой был получен совер­шенно секретный документ «Проект предложений, формулируемых премьер-министром Фукудой на пред­стоящих переговорах с президентом Картером». А не­сколько раньше, в конце 1976 года, был добыт статис­тический отчет о количестве, национальности и месте жительства всех иностранцев, прибывающих в Японию. Здесь надо отметить, что этот отчет был крайне необ­ходим управлению «С» ПГУ для определения пунктов, в которые следует внедрять разведчиков-нелегалов. Од­нако наибольшим успехом токийской резидентуры сле­дует считать вербовку в 1975 году одного из руководите­лей разведотдела Управления национальной обороны (УНО) генерал-майора Киити Миенаги. Миенага был подпольным членом Коммунистической партии Япо­нии, но при этом входил во фракцию «Сига», которая в противовес другой Группе — «Миятото», поддержива­емой Москвой, считалась «предателем» интересов рабо­чего класса. Впрочем, данное обстоятельство не поме­шало Миенаге согласиться с предложением сотрудника линии «X» токийской резидентуры начать работать на советскую разведку.

В разведуправлении УНО Миенага специализировал­ся на работе по Китаю, и поэтому он передавал своему оператору материалы не только по Японии, но и по Китаю тоже. Более того, будучи своего рода «сэмпаем» (учителем), он привлек к сбору интересующей советс­кую разведку информации своих учеников

(«кохай»). Од­нако вскоре после вербовки по указанию ЦК КПСС Миенага был передан на связь сотруднику ГРУ полков­нику Козлову, который работал с ним до самого прова­ла. Арестовали Миенагу в 1979 году. Почему произошел провал, доподлинно неизвестно.. Но так как в Японии нет закона о шпионаже, то генерала осудили на один год тюрьмы за служебные нарушения.

Значительных успехов достигла токийская резиденту­ра и по так называемой китайской линии. Например, в начале февраля 1979 года от агента-японца резидентура первая получила документальные сведения о том, что 17 февраля китайские войска планируют начать агрессию против Вьетнама. Причем в документе указывались три участка границы,

на

которых произойдет нападение, силы, стянутые для атаки, и ее тактические цели. В кон­це 1979 года от агента Васина был получен 100-страничный документ под грифом «совершенно секретно», ко­торый содержал боевое расписание вооруженных сил Китая. В этом документе указывались численность воен­ных подразделений китайской армии, их дислокация, вооружение и т. д. А в приложении была дана оценка боеспособности армейских соединений и качества ко­мандного состава на основе опыта недавнего столкнове­ния с Вьетнамом/По отзыву Центра полученный доку­мент представлял совершенно исключительную цен­ность.

Надо отметить, что токийская резидентура занима­лась вербовкой и собственно китайцев, которые прожи­вали или обучались в Японии. Это было связано с тем, что в самом Китае оперативная агентурная работа была практически невозможна. К сожалению, особых успехов на этом направлении достигнуто не было. Более того, попытки вербовать китайцев приводили к досадным про­валам. Примером тому может служить провал сотрудника линии «X» токийской резидентуры Константина Преоб­раженского;

В 1985 году Преображенский, следуя указаниям Мос­квы наращивать усилия по вербовке китайцев начал осторожно заводить контакты в Токийском университете. При этом его интересовали проходившие там стажиров­ку китайцы. Через некоторое время ему удалось познако­миться со стажировавшимся в университете ученым-химиком. Знакомство это продолжилось под предлогом обу­чения Преображенского китайскому языку и вскоре за­кончилось вербовкой. Более того, Хан (такой псевдоним получил новый агент) даже написал обязательство со­трудничать с советской разведкой.

За недолгий период работы Хан передал Преобра­женскому материалы, касающиеся кадровой политики посольства КНР в Японии применительно к китайским стажерам, написал доклад о конфликтах между корен­ными китайцами и монголами и о фактах идейного бро­жения среди китайских студентов. Позднее он предста­вил справку о своих научных исследованиях и даже дос­тал образец химического вещества, намного увеличива­ющего скорость химических реакций.

Однако работа с Ханом продолжалась всего несколь­ко месяцев, и виной тому были бюрократы из Центра. По непонятным причинам они потребовали от Преобра­женского, чтобы тот научил Хана принимать радиопере­дачи из Москвы. Приказ был выполнен, но японская контрразведка сразу установила, что Москва ведет пере­дачи, предназначенные для своего агента в Японии. В результате вечером 15 июля 1985 года Преображенский был задержан японской полицией в момент ожидания своего агента в токийском парке Сэндзоку. После непро­должительного допроса в полицейском участке он был отпущен и в скором времени был вынужден покинуть Японию. Что же касается Хана, то его дальнейшая судьба неизвестна[104].

Заканчивая разговор о работе советской внешней раз­ведки в Японии, следует отметить, что разведка все время, начиная с 1922 года, действовала в исключитель­но сложных условиях. Но, несмотря на это, сотрудники разведки, находившиеся в Японии, смогли обеспечить руководство страны информацией, необходимой для вы­работки правильной политики на Дальнем Востоке. Осо­бенно это относится к периоду Великой Отечественной войны, когда от правильной и своевременно переданной информации о военных планах Японии зависела судьба Советского Союза.

Ученые в борьбе за мир

Среди операций советской внешней разведки особ­няком стоит операция «Энормоз», цель которой состоя­ла в добывании секретных материалов по создаваемой в Англии и США атомной бомбе. Об этой операции напи­сано много статей в периодических изданиях и немало книг. Поэтому мы решили не повторять известное, а рассказать о судьбах тех ученых, которые помогали со­ветским разведчикам раскрыть секрет атомной бомбы. Речь пойдет о таких ученых, как Клаус Фукс, Аллан Мей, Бруно Понтекорво, Теодор Холл, Сэвил Сакс, Нильс Бор, Джоэл Бар и Альфред Сарант.

Клаус Фукс родился 29 декабря 1911 года в Герма­нии в деревне Рюссельхайм под городом Дартштадт. Его отец служил лютеранским священником и был сторонником идеи так называемого «христианского со­циализма». В 1912 году он вступил в Социалистическую партию Германии. После окончания гимназии «Оденвальдшуле» в Эйзенахе Клаус в 1928 году поступил в Лейпцигский университет, где начал заниматься математикой и теоретической физикой. В мае 1931 года се­мья Фуксов переехала в Киль, и Клаус продолжил свое образование в Кильском университете. Там он вступил в Социалистическую партию, а в 1932 году — в Компартию Германии.