Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Греков Николай Владимирович
В силу экономических соображений ликвидировать многие фирмы, несмотря на их "германские" корни, было нельзя. Так, в справке Департамента полиции от 26 октября 1915 г. фирма "Кунст и Альберс" характеризовалась как "неблагонадежная" организация, деятельность которой направлена "во вред государственным и военным интересам России... До войны фирма являлась правильно организованным отделением германского Генштаба, покрывшего целой сетью хорошо обученных шпионов весь Приамурский военный округ"{111}. Но в то же время, по мнению Приамурского генерал-губернатора, не следовало закрывать фирму, так как она имела "очень большие сношения с торговыми домами Европейской России и в ней более тысячи служащих", причем германцы и австрийцы, подозревавшиеся в шпионаже, давно высланы в Иркутскую губернию{112}.
В 1915 г. в России было зарегистрировано 2941 частное предприятие, владельцами (или совладельцами) которого были германцы и австрийцы. Большинство составляли мелкие ремесленные и торговые предприятия с мизерным годовым оборотом. Именно они были ликвидированы властями или уничтожены толпой во время погрома. А вот крупные торговые компании, чья разветвленная структура будоражила фантазию военных, за редким исключением, сохранились, правда, под контролем правительства. Реализацию "ликвидационной" политики в промышленности торМО3или представители крупного финансового капитала России. Финансистов пугала послевоенная перспектива. Они опасались, что ликвидация германских предприятий окажет неблагоприятное влияние на приток в Россию иностранных капиталов{113}. По той же причине все коммерческие банки оказались вне сферы действия ликвидационных законов, несмотря на кампанию в прессе, обвинявшей их в тайном содействии Германии.
Правления компаний старались использовать малейшую возможность, чтобы избежать включения в "черные списки". Для этого, как отметил историк В.С. Дякин, компании прибегали к заступничеству "высоких сфер... вплоть до распутинского окружения"{114}. За годы войны из 611 акционерных обществ, в которых было обнаружено участие германского или австрийского капитала, 96 решением правительства подлежали ликвидации. Из них 62 общества разными способами сумели избежать действительной ликвидации{115}. По сведениям ГУГШ "за обслуживание военных, политических и экономических интересов Германии" в России к осени 1917 г. были ликвидированы 58 крупных фирм, 439 фирм "подчинены правительственному контролю" или занесены в "черные списки"{116}.
Конечная оценка деятельности предприятия (особенно крупного и связанного с интересами русского финансового капитала) зависела не от представленных военными или жандармами фактов, а от общего отношения русских деловых кругов к данной фирме. То обстоятельство, что интересы бизнеса могли возобладать над опасениями военных оставить "неразоблаченной" какую-либо иностранную фирму, доказывали наличие, с одной стороны, трезвомыслящих деятелей в правящих верхах, не воспринимавших серьезно эту суету, а с другой, указывали на серьезные расхождения между военными и гражданскими властями в оценке степени угрозы, исходившей от этих предприятий. Например, "Всеобщая компания электричества", 60% акций которой накануне войны принадлежали немцам, в июне 1915 года начала эвакуацию своих заводов из Риги в Петроград и Москву. Она запросила у казны ссуду на восстановление производства. Между членами созданной правительством Эвакуационной комиссии развернулась дискуссия по вопросу поддержки компании. Военные обвиняли правление компании в связях с Германией. 20 мая 1916 года командующий Северным фронтом сообщил о "массовых случаях шпионства" в пользу Германии со стороны служащих общества. Поэтому военные настаивали на секвестре "Всеобщей компании электричества". Но комиссия под председательством М.В.Родзянко 5 октября 1916 года высказалась за выдачу компании пособия на эвакуационные расходы. Военным, правда, удалось задержать выдачу пособия до решения Комиссии по борьбе с германским засильем относительно национальной принадлежности компании{117}.
Гражданские власти в провинции выполняли постановления высших военных и правительственных органов. 10 февраля 1916 года Акмолинский губернатор предупредил начальника Омского жандармского управления о том, что по сообщению начальника штаба Верховного главнокомандующего акционерные общества, именующие себя "русскими" - "Русское общество Сименс и Гальске", "Русское общество Сименс и Шуккерт", "Русское электрическое общество 1886 года" и "Русское общество соединенных кабельных заводов" являются на самом деле германскими предприятиями"{118}. Губернатор просил жандармов срочно сообщить ему все имеющиеся сведения как о характере деятельности отделений этих обществ, так и вообще обо всех подобного характера обществах, действовавших в Степном крае{119}. В провинции жандармы и полиция к 1916 году добросовестно изучили и государственную национальную принадлежность владельцев всех фирм, имевших иностранные названия, что позволяло им легко ориентироваться в выборе адекватных способов реагирования на продолжавшие поступать доносы. Так, Даниил Матрунецкий подал в канцелярию Степного генерал-губернатора заявление, в котороем сообщал о "существовании германского шпионажа в торговой фирме "Эльворти". В качестве "неопровержимого" доказательства автор указывал на "особое" устройство, прикрепленное к крыше дома Эльворти, и являвшееся, по всей видимости, "приспособлением для беспроволочного телеграфа"{120}.
Жандармы дали исчерпывающий ответ: фирма "Эльворти" - английская, сын хозяина был призван в британскую армию и погиб в Дарданеллах, а смутившее доносителя сооружение над домом является громоотводом, "подозревать существование беспроволочного телеграфа нет оснований и никто намеков на это не делал", так заключил начальник жандармского управления справку о благонадежности фирмы{121}.
Разработка версии существования "фирм-шпионов" по сути стала стержнем деятельности тыловых контрразведывательных органов. Теперь с иностранными фирмами так же, как до войны с иностранными консулами, связывалась вся тайная агентурная работа противника в России. Работа каждой фирмы, за предшествующее войне десятилетие, изучалась властями исключительно сквозь искажающую линзу шпиономании. Задним числом фирмам приписывались не поддающиеся уже проверке преступления, военные и полиция собирали компрометирующий их руководителей материал. Контрразведка получала возможность демонстрировать военному начальству свою бурную деятельность, а правительство с помощью полученной в ходе разбирательств информации упрямо целенаправленно старалось сформировать у населения образ "внутреннего врага".
Оказалось, что служащие Владивостокского отделения компании "Артур Коппель" еще в 1904 году вели шпионаж в пользу Японии. В этой связи всплыло донесение начальника Уссурийской железной дороги полковника Н.И. Кремера военному губернатору, относящееся еще ко времени русско-японской войны. Затем вспомнили, что незадолго до войны в Двинской крепости был арестован военный разведчик швед фон Загебаден.
У него нашли не отправленное письмо с характеристикой Ковенского и Двинского укрепрайонов. Письмо было адресовано в столичное отделение "Артур Коппель". Пригодилось и сообщение о том, что сотрудники фирмы Густав Клебер и Роберт Кутцнер были частыми гостями в доме советника германского посольства Гельмута фон Люциуса. Но, вполне закономерно возникает вопрос: почему же русские власти до 1916 года терпели на своей земле эту организацию? Возможно, начало гонений на эту компанию в России связано с тем, что во Франции фирма "Артур Коппель и Оренштейн" была объявлена шпионской организацией, а поэтому прежняя деятельность компании на территории империи предстала в новом свете{122}. Обрели иной смысл все полученные на сотрудников фирмы доносы и прочая информация, которой не придавали значения. Компания была объявлена "шпионской" и закрыта.
В числе ликвидированных оказались 10 фирм, входивших в состав Пангерманского Электрического Синдиката (Акционерное общество "Всеобщая компания электричества", "Общество электрического освещения 1886 года", Общество русских электрических заводов "Сименс и Гальске", "Киевское электрическое общество" и др.). Эти компании представляли основу всей русской электрической промышленности. Военные круги России окончательно пришли к выводу о безусловной виновности всех германских предприятий, действовавших на территории России. Начальник центрального контрразведывательного отделения ГУГШ весной 1917 года подчеркивал: "Главной задачей, решить которую были призваны германские промышленники в России, Франции и Англии, является освещение развития производительных сил страны, противодействие этому развитию и агентурная разведывательная служба"{123}. Расследование деятельности иностранных торгово-промышленных фирм в России с середины 1915 года из формы контрразведывательной работы превратилось в составную часть пропагандистской кампании, мало имевшей общего с реальной борьбой против разведки Германии. В отчетных документах контрразведывательных органов, касавшихся проблемы "фирм-шпионов", в 1917 году анализ фактов окончательно подменили оценочные, эмоционально-окрашенные суждения, основанные на домыслах, даже стиль изложения приобретает публицистический оттенок. Высокопоставленный офицер контрразведки, человек по долгу службы обязанный делать свои уМО3аключения на основе проверенных фактов, пишет в официальном обзоре: "Нет ни одной области промышленности в России, где бы немецкий капитал и руководящие им лица не играли выдающейся роли. Особенное внимание было обращено на электрическую, металлургическую, химическую промышленность, на добычу твердого и жидкого топлива и на лесную промышленность... Предприятия Круппа, Гуго Стинненса, Сименс-Шуккерта... наложили свою руку на перечисленные отрасли русской промышленности...". Автор документа утверждал, что "организация германской промышленности для целей военных и мирного захвата других государств и народов началась тотчас же после франко-прусской войны, когда выяснилась... неизбежность общеевропейского столкновения"{124}.
