Мы из ЧК - Толкач Михаил Яковлевич
А пожар на чердаке разгорался. Железная крыша накалялась. Огонь обступал шпиона со всех сторон. И Войтович убедился: не вырваться! Хрипло закричал:
— Сдаюсь!
— Бросай оружие! — приказал Леонов.
На асфальт слетели два нагана с пустыми барабанами и кольт.
— Выверни карманы, сними мундир! — командовал Леонов.
Огонь вплотную подступил к шпиону. Дым обволакивал его. И он нетерпеливо кричал:
— Скорее!
Пожарники подняли на крышу раздвижную лестницу, и Войтович стал спускаться, прикрываясь мундиром от огня. Лестницу охраняли бойцы с винтовками. Вдруг Войтович размахнулся и бросил вниз мундир. От неожиданности бойцы отпрянули, а шпион издевательски захохотал во все горло:
— Хамье!
— Брось кривляться, паскуда! — гаркнул Леонов и пошел с кулаками навстречу Войтовичу. Войтович побледнел, припал на больную ногу и попятился:
— Не смеешь!
— А ты смел? Лучших наших товарищей порешил!
Трусливо озираясь, шпион залез в машину.
Сперва на допросе Войтович вел себя вызывающе.
— Кто вы: Войтович или Пащенко? — задал вопрос Леонов.
— Как вам угодно, так и считайте!
— Что ж, вы правы. Нам все равно, кого расстрелять, — спокойно отозвался Семен Григорьевич.
— Пся крев! В городе знают, кто отстреливался от вас. Огромный дом подожгли, чтоб полонить одного человека.
— Дом отремонтируем. Дома всегда люди строят, а не такие паразиты, как вы!..
— Ты знаешь, гад, кого убил? — взорвался Васильев.
— Не тычь, я с тобою свиней не пас! Одним жидом меньше!
Васильев даже задохнулся от приступа ненависти.
— Да. Иося — еврей. Он был полезным человеком на земле. Он за счастье других погиб. А ты кто?.. Ты поляк, но Польша от тебя откажется. Порядочный человек руку не подаст!
— Он собирался продать разведданные французским штабистам. Даже не на Польшу работал. Поляк! — Леонов зашагал по комнате, вороша свой вороной чуб.
Васильев свернул самокрутку и жадно затянулся. Войтович сглотнул слюну.
— Позвольте папиросу.
Леонов достал из ящика стола пачку, раскрыл ее.
— Курите!
Шпион нервно вынул из пачки папиросу. Леонов поднес зажигалку.
— Дякую!
Глаза Войтовича блудливо метались от Леонова к Васильеву.
— Почему вы не выходили из подвала больше суток? — Леонов продолжил допрос.
— Нога подвела. Ходить не мог.
— В Москву собирались? — быстро спросил Васильев.
Войтович вяло усмехнулся и не ответил. Словно про себя заговорил:
— Честно скажу, не ожидал такой бедности от вас. Проститутка стала вашим агентом!
— Вам ли говорить о чести! Разве же честный человек станет стрелять в женщину?!
— Она выдала меня! Доверился шлюхе…
— Ваше благородие, Зоя Викторовна не выдала вас, а исполнила долг советского гражданина. Вы сами выдали, господин поручик! — Леонов выглянул за дверь и позвал бойца.
— Уведите!
…Лучший в Сечереченске катафалк был украшен черно-красными бантами и лентами, гроб обшит красным крепом. Следом шли женщины. Скорбно опущены головы. Шаги медленные. И один среди них мужчина — чекист Леонов. Высокий, плечистый, с непокрытой головой, он выделялся в процессии.
Зойка-Рыжая не собиралась так рано умирать и не приготовила свой последний наряд. Семен Григорьевич купил все необходимое. Пригласил старушек, чтобы они обмыли и одели Зою Викторовну. Заплатил за катафалк и венки, гробовщикам и могильщикам.
Леонов никогда не пил чай с Зоей. И не встречался наедине. Нет, он просто не мог спокойно пройти мимо несправедливости. А в судьбе Зои Викторовны он видел лишь цепь унижений, оскорблений и надругательств. Пусть же хоть в последний раз у нее все будет по-человечески!..
Он проводил ее на вечный покой. Первым бросил горсть земли в могилу на гроб. И последним ушел с кладбища.
…А утром велел привести Войтовича снова на допрос. Постаревший, с землистым лицом, вошел тот к чекисту.
— Значит, вы отрицаете, что пробрались к нам вредить?
Войтович мотнул головой.
Леонов окликнул дежурного.
— Давай!
В комнату впустили стрелочника Никиту. Он вытер ладонью лысину и осмотрелся.
— Ваш барин? — спросил Леонов, кивнув на Войтовича.
— Вин!
— Он высматривал охрану моста через Днепр? Он записывал расположение постов?
— Вин!
— Дякую, Мыкита Левонович. Можете идти.
Войтович раздвинул плечи и, усмехаясь, сказал:
— Я стихи писал на берегу Днепра. Докажите обратное!
Порог переступил дворник, гремя костылями и отдуваясь. Тяжело опустился на скамейку у окна.
— Это жилец генеральской кухарки? Он давал вам деньги?
— Он самый, товарищ чекист! Я сходил по указанному адресу, а он мне деньги. Крадучись ходили к нему темные людишки, ушастый тоже.
— Спасибо, друг! — Леонов проводил дворника до двери. Вернулся к столу и строго спросил:
— Так кто же вы: Войтович или Пащенко? Как писать в протоколе?
— Как тебе угодно!
Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошла девушка с монистами на загорелой шее. Через плечо тугие длинные косы. Внимательно пригляделась к лазутчику:
— Этому самому брал мандат Якименко. Этот человек ожидал его в садочке, — признала она.
— Благодарю, Зина. Поезжай домой.
— Будем играть в прятки? Или вы назовете себя? — Леонов ворошил свои буйные волосы. Его удивляло напрасное упрямство врага. Семену Григорьевичу были известны все данные о шпионе.
Чекисты распутали нитки петлюровского подполья на Украине. Задержанная лазутчица открыла резидентов. На допросе она рассказала и о роли Войтовича.
— Вас спрашиваю: кто вы? — продолжал допрос Леонов. — Народ видел каждый ваш шаг. Вы шпион и убийца! Докажите обратное! Сколько бы вы ни молчали, от кары не уйти. Подпишите протокол допроса.
Войтович взял листки бумаги и тотчас порвал их.
— Этих свидетелей вы подкупили! Доказательств у вас нет. Дзержинский не верит домыслам. — Шпион нервно захохотал.
— Мы расстреляем вас за сопротивление властям и убийство сотрудников ЧК! — сказал Леонов, вызывая конвой.
Отправив арестованного, Семен Григорьевич углубился в изучение документов о провале последней авантюры Петлюры, затеянной им вместе со вторым отделом Генерального штаба Польши.
Специальный отряд полковника Михаила Палия переправился через Збруч накануне октябрьских праздников. Они рассчитывали соединиться с бандами Махно и Черного Ворона. Но в селах бандиты встретили отряды самообороны, и вместо хлеба-соли на них посыпались пули и гранаты. Запроданци — так называли селяне закордонных налетчиков, — огорошенные негостеприимством населения, стали зверствовать. Сельсоветчиков убивали, вскрывали животы и заполняли их зерном. Села сжигали, оставляя людей без крова.
Чекисты, зная, что в среде запроданцев, перебравшихся через Збруч, есть случайные люди, обманутые и насильно мобилизованные, подбросили в отряд Палия много экземпляров газеты «Красная Армия», издаваемой Киевским военным округом. В газете сообщалось, что раскрыт контрреволюционный заговор. Назывались имена лазутчиков и их приспешников, расстрелянных по приговору. Извещалось также об аресте и расстреле петлюровской лазутчицы Ипполиты Боронецкой и бывшего красного комбрига Леонида Федоровича Крючковского — атамана Крука. А на них-то у бандитов было столько надежд!..
Бывший комдив Крючковский тайно передавал петлюровцам планы советского военного командования, лекарства и медикаменты и должен был сдать пехотную бригаду петлюровскому полковнику Палию.
Чекисты раскрыли измену. Широкое извещение об этом через печать способствовало разложению закордонных налетчиков.
Войтович на допросах все-таки выдал часть связей, назвал некоторые имена резидентов и затаившихся контрреволюционеров. И операция, вызванная появлением закордонного гостя, развивалась. Особенно бурно и трагически закончилась она в Долгушине.
