Отель «Нантакет» - Хильдебранд Элин
— Кажется, с ней что-то произошло, но что именно — не говорит.
Одним прекрасным жарким солнечным днем Эди в одиночестве сидела за стойкой регистрации. Алессандра обедала, все остальные отдыхали на пляже или у бассейна, уехали на велосипеде есть мороженое в Сконсете или прятались от солнца в Музее китобойного промысла. У Эди появилась свободная минутка, и она решила проверить, дошли ли ее резюме до адресатов. И тут появилось уведомление: Грэйдон запросил у нее тысячу долларов через Venmo.
Эди издала короткий возмущенный смешок. Ну и наглость! Нет, серьезно, какая наглость! Девушка почувствовала прилив смелости: или потому, что у нее появился план, или работа за стойкой регистрации сделала ее увереннее, или она не зря старалась быть похожей на Лизбет. Хватит! Ей это надоело! Она не позволит над собой издеваться!
Эди удалила запрос и написала Грэйдону сообщение: «С меня хватит! Отстань».
На экране тут же появились три точки. Эди представила, как Грэйдон печатает ответ, и ее охватило неприятное колючее чувство.
«Кинь деньги, а то отправлю те видео твоим потенциальным работодателям».
Эди тихо охнула и осмотрела холл. Здесь было прохладно и спокойно. Из колонок лился голос Джека Джонсона — тот пел о том, что перевернет весь мир. До девушки донесся плеск из бассейна для всей семьи и звук мопеда, проехавшего по Истон-стрит.
Эди охватила дрожь. Как Грэйдон узнал о том, что она разослала резюме? Судя по всему, он взломал ее электронную почту. Возможно, у него был доступ и к истории ее сообщений или даже всему облачному хранилищу. Она не давала ему пароль, но отгадать его было несложно: Nantucketgirl127 («девочка с Нантакета» и ее день рождения).
Эди хотела позвонить ему, но знала, чем все закончится: она начнет или истошно кричать, или плакать и умолять. Грэйдон знал, что ей нужно выплачивать образовательный кредит и у них с матерью проблемы с деньгами. Лав даже спросила Лизбет, не нужен ли в отеле еще один администратор — якобы с целью «помочь», но на деле из-за нехватки денег. Лизбет согласилась, и теперь раз в неделю мама Эди работала в отеле в ночную смену, чтобы у Ричи появился хоть один выходной. А еще Грэйдон знал, что Эди мучительно стыдилась своих поступков, своего согласия на те действия. Он понимал, что девушка заплатит любую цену за то, чтобы сохранить тайну.
Глаза Эди застилали слезы. Она с трудом осмотрела холл. Никто не нуждался в ее помощи: телефоны не звонили, на крайний случай за дверью был Зейк.
Эди убежала в комнату отдыха и расплакалась, едва закрыв дверь.
— Эди? Все нормально? — раздался знакомый голос.
За барной стойкой сидела Алессандра. Перед ней лежал… какой-то арт-проект. Этот факт, как и неожиданное беспокойство в голосе Алессандры, помогли Эди не расклеиться окончательно.
— Да, — кивнула девушка, быстро вытирая слезы.
Она подошла к Алессандре с такой осторожностью, словно та была ядовитой змеей, а затем взглянула на арт-проект. Это был квадрат со сторонами по сорок пять сантиметров, смазанный клеем и вставленный в рамку. Алессандра прижимала к нему осколки керамических изделий и цветного стекла. Сейчас была готова только половина, но, с точки зрения Эди, произведение напоминало…
— Мозаику делаю, — объяснила Алессандра.
— Не знала, что вы творческий человек, — заметила Эди.
— Не сказать чтобы! — рассмеялась Алессандра. — Просто захотелось попробовать. Это сложнее, чем кажется. Нужно разместить осколки и надеяться, что, отойдя чуть подальше, ты увидишь ту самую целостную картину, к которой стремишься.
— Похоже на лицо женщины. На вас. Это вы?
Алессандра пожала плечами.
— Мне всегда казалась, что моя жизнь — своего рода мозаика. Все эти неровные, несочетающиеся кусочки керамики и стекла похожи на события, что случаются с нами, — сказала она и взяла двумя пальцами осколок матового нефритово-зеленого стекла. — Но стоит разместить эти «кусочки» определенным образом и взглянуть на них с нужного расстояния, как все становится понятным и гармоничным.
Эди задумалась о том, какой была ее жизнь. Она была любимым ребенком двух замечательных родителей и выросла на острове в безопасности, заботе и поддержке. Она училась настолько хорошо, что ее приняли в университет Лиги плюща. Корнеллский университет тоже оказался местом мечты. Эди нравились и само здание, и занятия, и преподаватели, и приглашенные лекторы из Нью-Йорка, Цюриха и Сингапура, и окружающая кампус природа. В мире не было места прекраснее, чем долина реки Каскадилла-Крик осенью.
И тут случилось кое-что ужасное.
Однажды в январе, на третьем курсе, Эди шла в общежитие с лекции по административно-хозяйственному управлению. На скамейке у дверей здания она увидела маму и декана факультета. Заметив девушку, они встали с места — и ей отчаянно захотелось убежать. Эди знала, что ее мама ненавидела ездить на автомобиле вне Нантакета, особенно зимой. В университет и домой девушку всегда отвозил отец — в последний раз всего несколько недель назад. Заставить Лав семь часов ехать из Гианнис-Порта в Итаку могли только чрезвычайные обстоятельства. В лице женщины читались скорбь и ужас. Эди кинула рюкзак на землю и бросилась в объятия мамы — и прежде, чем та сообщила ей горестную новость, поняла, что отец умер.
Десять дней Эди не ходила на занятия. Когда она вернулась, к ней стали относиться как к загадочной девушке, в жизни которой случилась трагедия. О ней узнавало все больше и больше студентов. Эди соболезновали даже те, с кем она раньше была едва знакома, — в том числе и Грэйдон Спайрс, самый популярный и успешный студент гостиничного факультета. Все отмечали самообладание Грэйдона, его харизму, красноречие и умение общаться. Как однажды заметила лучшая подруга Эди, Шарисс, «он всегда говорит именно то, что нужно, — это просто ненормально!» Как выяснила Эди при более близком знакомстве, он еще и идеально подбирал интонацию. Он не болтал попусту или без остановки, не вел бессмысленных светских разговоров. Грэйдон всегда внимательно слушал собеседника, отвечал искренне и продуманно. Стоило ему обратить внимание на Эди и пригласить ее поесть бургеры и попить кофе ночью в «Джекс Грилл» («Думаю, в последнее время тебе не до сна»), как она тут же влюбилась.
Они очень быстро сблизились — по мнению Шарисс, слишком быстро. Ей было обидно, что Эди почти перестала с ней общаться: любой свободный день она проводила с Грэйдоном. Закончив третий курс, они отправились в Ньюпорт, штат Род-Айленд, — работать в отеле «Касл Хилл» все лето. Обоих назначили администраторами, и у них выработалась отличная динамика. Воздух в холле просто искрился, наполнившись с трудом скрываемыми романтическими и сексуальными чувствами между двумя студентами. Эди и Грэйдон по-доброму старались быть лучше друг друга, обслуживая гостей, — тем (и начальству) это только нравилось. Они выбрали общий выходной в среду и занимались всем, что делают парочки в Ньюпорте: обедали в «Аннис», гуляли по Темза-стрит, проходили тропу Клифф Уолк, плавали на небольшой принадлежавшей отелю парусной лодке, катались на велосипедах по парку «Форт Адамс». Эди не верила своему счастью: Грэйдон появился в ее жизни в самый подходящий момент. Она мечтала о жизни с ним после выпуска. Они бы вместе работали в отелях в Австралии, на Аляске, на Азорских островах, поднимаясь по карьерной лестнице в какой-нибудь крупной сети — или даже основали бы собственную. Они бы поженились и вместе растили детей.
Осенью они вернулись в университет, чтобы отучиться последний год. Эди назначили управляющей студенческим отелем — должность очень и очень почетная. Она рассказала об этом Грэйдону, ожидая, что тот подхватит ее на руки и закружит, как в счастливом финале фильма, или сделает с ней селфи и выложит в «Инстаграм»◊ с хештегом #girlboss. Однако на деле все было не так: по Грэйдону было видно, что он завидовал Эди и страшно обиделся.
После этого случая Грэйдон начал просить от нее разные действия в постели. Сначала Эди было не очень комфортно, а после она стала приходить в ужас, но все равно соглашалась — считала себя обязанной извиняться так за свое достижение. Грэйдон записывал все происходящее в кровати на камеру под предлогом, что это «очень возбуждает». Эди хотелось лишь порадовать его — и она слушалась его и произносила те слова, которые он хотел.
