Утешительная партия игры в петанк - Гавальда Анна
Шарль выпрямился, держась за поясницу:
— Слушай, господин Энциклопедист. Не хочешь ли ты тоже немножко высунуть язык? Быстрее справимся…
— А самый мощный мускул твоего тела, знаешь какой?
— Да, это бицепс руки, которой я сейчас тебя задушу.
— А вот и не угадал! Это твой язык!
— Я мог бы и сам догадаться. Давай, берись за стол с другого конца…
Воспользовался тем, что тот вступил в борьбу со своим полушарием, и в свою очередь задал ему вопрос:
— Кейт твоя мама?
— Видишь ли, — заговорил Ясин вкрадчивым голосом, — так дети обычно пудрят взрослым мозги, — она говорит, что нет, но я же знаю, что да… ну хотя бы чуть-чуть.
— А сколько ей лет?
— Она говорит, двадцать пять, но мы ей не верим.
— Да? А почему?
— Потому что, если бы ей действительно было двадцать пять, она бы уже не лазила по деревьям…
— Конечно…
Кончай, подумал Шарль, кончай это дело. Чем больше стараешься, тем меньше понимаешь. Забудь наконец о правилах… Включайся в игру…
— Знаешь, что я тебе скажу? Ей действительно двадцать пять.
— Откуда ты знаешь?
— Это и так понятно.
Когда все было убрано, Кейт попросила его взять в машину двух малышей.
Пока те усаживались на заднее сиденье, подошла еще какая-то дылда:
— Вы в Веспры?
— Куда, простите?
— Ну, к Кейт?.. Не подбросите нас с подругой? И она показала ему на еще одну дылду.
— Эээ… конечно.
Все набились в его маленькую арендованную машинку, и Шарль с улыбкой слушал их трескотню.
Давно он не чувствовал себя таким полезным.
Те, что напросились к нему, обсуждали какой-то ночной клуб, куда их пока не пускали, а Ясин разговаривал с Недрой, с этой загадочной девочкой, похожей на балийскую принцессу:
— Твоя рыбка… Ты никогда не увидишь, как она спит, потому что у нее нет век, будешь думать, что она тебя не слышит, потому что у нее нет ушей… На самом деле, она умеет спать… И вообще, у золотых рыбок очень хороший слух, потому что вода прекрасный проводник звука, и еще, их костная структура передает все шумы их уху, которое ты не видишь и эээ…
Шарль завороженно старался следить за его рассказом, сквозь кудахтанье подружек:
— …и ты все-таки сможешь с ней разговаривать, понимаешь? Он увидел в зеркале, что она с серьезным видом кивнула. Ясин поймал его взгляд, наклонился вперед и прошептал:
— Она почти никогда не разговаривает…
— А ты сам откуда знаешь все, что ты знаешь?
— Не знаю…
— Наверно, хорошо учишься? Ясин поморщился.
В зеркале широкая улыбка Недры, которая теперь кивала головой отрицательно.
Попробовал вспомнить Матильду в этом возрасте. Но нет… Уже не помнил… Он, который никогда ничего не забывал, таких воспоминаний не сохранил… Детство детей…
Потом подумал о Клер.
О том, какой бы матерью она могла бы…
Ясин, от которого ничего не скроешь, уперся подбородком Шарлю в плечо (теперь он его попугай…) и сказал, чтобы отвлечь его:
— И все-таки… Ты рад, что выиграл колбасу, правда?
— Да, — ответил он, — еще как!
— Мне на самом деле нельзя ее есть. Из-за религии, понимаешь? Но Кейт говорит, что Богу на это плевать… Что он же не мадам Варон. Ты как думаешь, она права?
— Кто такая мадам Варон?
— Она следит за нами в столовой. Как думаешь, она права?
— Права.
Ему вдруг вспомнилась история с продуктовой лавкой для бедных, которую накануне рассказала ему Сильви, и он ужасно расстроился.
— Эй! Смотри! Здесь нужно повернуть!
6
— Ничего себе! Я смотрю, вы времени зря не теряли! Подцепили наших первых красоток, да сразу двоих!
Те захихикали с новой силой, спросили, где остальные, и упорхнули.
Кейт успела снова надеть сапоги.
— А теперь я должна накормить всех голодающих. Вы идете со мной?
Они прошли через двор:
— Вообще-то это обязанность детей, они кормят наш зверинец, но сегодня… У них все-таки праздник. А заодно, я покажу вам… — Она обернулась, — вы в порядке, Шарль?
Ему причиняло боль все: голова, лицо, спина, рука, грудь, ноги, ежедневник, все возрастающее опоздание, нечистая совесть, Лоранс, телефонные звонки, которые он до сих пор не сделал.
— В полном. Спасибо.
За ней по пятам шел весь птичий двор. И еще три пса. И лама в придачу.
— Не гладьте ее, а то…
— Знаю, знаю… Лука меня предупредил… Жуткая приставала…
— Как и я, — ухмыльнулась она, нагнувшись, за ведром. Нет, нет. Этого она не говорила.
— Почему вы улыбаетесь? — заволновался он.
— Просто так… Saturday Night Fever[162] Так вот, это бывший свинарник, а теперь кладовая. Осторожно, берегите голову, тут полно гнезд… Как и в других помещениях, летом здесь прямо-таки дождь из птичьего помета… Здесь мы держим мешки с зерном и сухие корма, так что в первую очередь, это настоящая «кладовая» для мышей и сонь. — Окликнула кошку, которая дрыхла на старой перине, — ты в порядке, старина? Не слишком утомился? — Подняла какую-то доску и, черпая консервной банкой, наполнила ведро. — Не захватите вон ту лейку?
Пошли по двору обратно.
— Вы идете? — повернулась она к нему.
— Боюсь наступить на цыпленка…
— Цыпленка? Можете не бояться, это утята… Не обращайте на них внимания… Набрать воду можно там…
Шарль не стал наливать лейку до верху. Боялся, что не сможет ее поднять…
— А здесь курятник… Одно из моих любимых мест… У деда Рене были очень передовые для того времени представления о птичьем дворе, и на своих курочек он не скупился… Вроде бы из-за них даже с женой ругался…
Шарль поначалу отпрянул назад из-за вони, но потом был совершенно потрясен… что тут сказать? С каким вниманием и заботой был обустроен этот курятник: лесенки, насесты, гнезда для несушек — все в ряд, гладко обтесано, украшен резьбой.
— Посмотрите сюда. Напротив этой балки он даже вырезал окно, чтобы эти дамочки могли любоваться пейзажем. Идите за мной. Тут у них вольера для прогулок, щебенка, лужа, поилки, куча золы, чтобы очищаться от паразитов. А вид-то какой! Посмотрите, как красиво…
Пока он выливал содержимое лейки, она заговорила вновь:
— Однажды… думаю, когда мне было очень плохо… — Она смеялась… — Мне пришла в голову нелепая идея свозить детей в один из этих Center Pares,[163] знаете, что это такое?
— Только по названию…
— По-моему, это была самая дурацкая идея за всю мою жизнь… Поместить моих дикарей под колпак… Они вели себя отвратительно… Чуть не утопили какого-то мальчишку в фонтане… Ладно, теперь мы это вспоминаем и смеемся до слез, но тогда… столько денег угрохали… короче, не будем об этом. Я только хотела сказать, что в первый же вечер, обойдя весь этот… так сказать… комплекс, Самюэль торжественно объявил, что у нас даже к курам лучше относятся. А потом они всю неделю смотрели телик… С утра до вечера… Как зомби… Я не возражала… В конце концов, для них это была экзотика…
— У вас нет телевизора?
— Нет.
— А интернет?
— Есть… Не могу же я все-таки лишать их связи с миром…
— И часто они в нем сидят?
— В основном Ясин. Для своих исследований… — улыбнулась она.
— Удивительный мальчик…
— Именно.
— Кейт, скажите, а…
— Потом. Осторожно, перельется… Так, яйца оставляем, Недра обожает их собирать.
— Как раз о ней я бы тоже… Она обернулась:
— Вы любите очень хороший виски?
— Эээ… да.
— Тогда потом.
— Это бывшая пекарня… Теперь здесь живут наши собаки… Осторожно, вонь страшная… Это сарай… а здесь когда-то был хлев… мы в нем велосипеды держим… Там винный погреб… Не обращайте внимания на бардак… Раньше это была мастерская Рене…
Шарль никогда ничего подобного не видел. И сколько же веков тут соединилось? И сколько бы понадобилось грузовиков, рук и времени, если бы пришлось все это очистить?
— Да сколько же здесь инструментов! — воскликнул он, — прямо музей народных ремесел, потрясающе…
— Вы так думаете? — скривилась она.
