Здесь курят - Бакли Кристофер Тэйлор
– Что у Гомеса? – негромко спросил Капитан.
– Мы совершенно уверены, что пару лет назад Финистер увивался за an pair.
– За кем?
– Иностранной нянькой. Исландкой по имени Харпа Иоханнсдотгир, двадцати одного года. Сейчас проживает в Исландии. Я послал туда человека. Однако поиски займут Какое-то время. Телефоны в исландских справочниках указываются не по фамилии, а по имени, так что…
– Позвольте, я вас прерву, – сказал Ник. – Мне неприятно об этом говорить, но, по-моему, нам следует хотя бы прикинуть, как мы будем жить с этими их наклейками. Я имею в виду череп.
– Это пораженчество, – Капитан закашлялся. Судя по голосу, он был совсем плох. Поговаривали, что ему собираются вставить новый поросячий клапан.
Ник испытывал жалость к старику. Увы, но ничего приятного для Капитана он придумать не смог.
– Может быть, – сказал он, – нам как-то удастся облагородить этот череп.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Капитан.
– Пока не знаю. Давайте я переговорю с нашими дизайнерами и мы попробуем что-нибудь придумать. А тем временем человек Гомеса, глядишь, и отыщет в Рейкьявике дитя любви с торчащими наружу зубами. У выхода из кабинета БР Ника поджидала встревоженная Гэзел.
– Они пришли, – прошептала бедняжка.
– Кто «они»?
– ФБР.
– Ну так прими не столь виноватый вид, – сердито сказал Ник. Агенты ожидали в его кабинете. Монмани просматривал бумаги на письменном столе, чем вызвал у Ника вспышку раздражения. Олман, больше похожий на человека, с так и не ослабевшим удивлением разглядывал «доктора Лаки».
Ник закрыл за собой дверь и сказал:
– Значит, все-таки поймали?
– Кого? – любезно осведомился Олман.
– Моих похитителей.
– А, – сказал Олман.
– Вы уезжать никуда не собираетесь, мистер Нейлор? – спросил Монмани.
– Что?
– Уезжать.
– Нет. Агент Монмани зачитал вслух пришпиленную к авиабилету записку:
– «Даллес» – ЛА. Махмуд встретит Вас у выхода с поля».
– А, вон вы о чем. Это по делу. Я думал, вы об отдыхе. Агент Монмани уставился на Ника волчьим взглядом.
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Да вы не волнуйтесь, – сказал Олман. – Это у него привычка такая. Мы не могли бы осмотреть вашу квартиру?
– Квартиру?
– Да.
– Ну… а вы что-нибудь ищете?
– В делах вроде вашего многие теряют память вследствие психологической травмы, поэтому мы стараемся не оставлять обвисших концов.
– Это просьба, понимаете? – сказал агент Монмани. – Соглашаться вы не обязаны.
– Не обязан?
– Нет. Другое дело, если вам предъявят ордер на обыск.
– Верно, – сказал Олман. – А ордера у нас нет. «Есть у меня в квартире что-нибудь, чего им лучше не видеть? – задумался Ник. – Что-нибудь… интимное? Нет… Любовные цеппелины Дженнет педантично утаскивала с собой… О господи! Печенья с гашишем, в морозилке!» Та стюардесса, как ее звали? – Паола – притащила их как-то ночью, два года назад. Его уборщица однажды съела одно по ошибке и потом долго чистила унитаз пылесосом. Он все собирался их выбросить. Что тебе мешало? Дурак! Идиотина! Сесть в тюрьму из-за заплесневелых печений!
Агенты Монмани и Олман безмолвно взирали на него.
– Э-э… Да, разумеется. Когда вам будет удобно зайти?
– Лучше бы прямо сейчас.
– Сейчас? – промямлил Ник, глядя в ежедневник. – Сейчас… то есть сегодня… мне не очень… Как насчет завтра? Еще один неприятный взгляд.
– Завтра вы летите в Лос-Анджелес, – сказал Монмани.
– Верно, – он вытащил и протянул им ключи. – Ладно, валяйте. Монмани покачал головой.
– Мы предпочли бы сделать это в вашем присутствии.
– Я готов вам помочь, но у меня сегодня совещание с сотрудниками, два интервью и надо еще подготовиться к выступлению насчет пассивного курения… Впрочем, ладно.
Ник позвонил Дженнет и попросил заменить его. Он ехал на заднем сиденье фэбээровского «седана», представляя, как поедет обратно, в наручниках, обвиненный в хранении наркотиков. Он уже слышал их вопросы: «Так, говорите, ее звали Паола? На какую компанию она работала?» Олман, свинья улыбчивая, все заговаривал с ним о разных пустяках. Человеку нужно обдумать предстоящий допрос, а к нему лезут с глупостями.
Минутку-минутку, это не мой холодильник!
– Не понимаю, чего ты так разволновался? – удивлялась Полли. Ник созвал «Отряд ТС» на чрезвычайное совещание. Бобби Джея оно не обрадовало – новообращенные устраивали сегодня вечеринку с игрой в кегли, пиццей и общей молитвой, – однако, услышав в голосе Ника нотки паники, он пришел.
Ник приканчивал уже третью водку «Негрони».
– Так и спиться недолго, – сказала Полли.
– Ты все еще не объяснил нам, в чем дело, – сказал Бобби. – Наркотики-то они не нашли.
– Да тише ты! – прошипел Ник. – Господи Иисусе!
– Иисуса ты сюда лучше не впутывай.
– Он уже притронулся к ним, – сказал Ник, заново переживая недавний ужас: агент Монмани открывает морозилку, перебирает обледенелые пакеты, брикеты мороженого! и концентрата для «пинья-колада». – Я совсем было собрался вырвать их у него и попробовать сжевать, но тут в кухню вошел второй, Олман, и на физиономии у него был: написано: «Нашел!»
– Да что нашел-то? Что он мог найти?
– Не знаю. Эти типы понимают друг друга без слов. Во всяком случае, Монмани все понял. Морозильник мой его больше не интересовал. Они попрощались и ушли.
– И все-таки, что они могли найти?
– Ни-че-го.
– Ты уверен, что никуда больше наркотики не запихивал?
– Бобби, сделай милость, заткнись. Тебе, между прочим, следовало бы на стрельбище торчать, обзаводиться связями, А ты чем занимался? Именем Иисусовым кегли сшибал?
– Я продолжаю работать над твоей проблемой.
– Так работай поактивнее, ладно? Если на большее ты не способен, чего ж удивляться, что сторонники запрета оружия делают вас как хотят?
Глава 23
На следующий вечер Ник, катя с Махмудом в его Белом ките из аэропорта в «Энкомиум» и глядя в окно на небоскребы Лос-Анджелеса, увидел большой рекламный щит, такой же наглый, как его собственное вранье. На щите был изображен огромный череп со скрещенными костями. Надпись под ним гласила; «НЕ КУРИТЕ „СМЕРТЕЛЬНЫЕ“. Об этих сигаретах Ник знал все. Хотя бы по одной пачке „Смертельных“ имелось у каждого работника Академии, при том что официально индустрия относилась к ним с прохладцей. Самые подходящие сигареты для нашего циничного века. Картинка на пачке говорила – да нет, вопила: „ЭТА ШТУКА ТЕБЯ УГРОБИТ!“ Вот она, честная реклама – честнее некуда. Предупреждения Главного врача на другой стороне пачки выглядели просто смехотворно. И шли эти сигареты нарасхват, хотя предназначались преимущественно для совсем юных горожан, тех, что считают харканье кровью признаком мужественности. В Миннеаполисе стояла поздняя ночь, однако рекламному агенту, получающему от вас тридцать миллионов долларов в год, надлежит отвечать на ваши звонки во всякое время. Ник поведал сонному Свену об осенившей его идее, и Свен сказал, что прямо сейчас переговорит с разработчиками, а в пятницу сам прилетит в Вашингтон. Ранним утром следующего дня Ник уже сидел в приемной Джеффа Мегалла бок о бок с Кевином Костнером. Он только-только начал рассказывать, до чего ему понравились „Танцы с волками“, как его уже повели в кабинет Джеффа.
Вокруг малахитового стола для совещаний расположилось несколько человек.
– Ник, – тепло произнес Джефф. Джек Бейн знаком показал Нику, что он просто-таки обязан обрадоваться столь теплому Приему.
– Ник, это Джерри Горник и Болтан Зейг, ты о них уже слышал. А это Харви Гра-Сон. Харви занимается окончательной доводкой «Сектора шесть». Поскольку договоренности, выработанные нашими юристами, касаются содержания дополнительных сцен, имеет смысл обсудить их совместно. Давай, Харви.
– Значит, так, – сказал Харви, почти совершенно лысый, грузноватый, усталый человек лет тридцати с лишним. – У нас запланировано десять эпизодов с курением. Они там занимаются своими делами – управляют кораблем, едят, переодеваются и так далее – и при этом курят. Кроме того, мы думаем добавить еще несколько. Пока что готовы два, оба посткоитальные, примерно по минуте каждый.
