Ушедший мир - Лихэйн Деннис
– Ты… – Она окинула взглядом камеру, словно желая убедиться, что находится все еще здесь и все еще на этом свете. – Ты хочешь нанять местного исполнителя для местного клиента?
– Боюсь, что так, – ответил он.
Это шло вразрез с двадцатилетней политикой Короля Люциуса.
– Почему?
– Нужен человек, знакомый клиенту. Иначе близко к нему не подойти. – Он выпрямил скрещенные ноги и обмахнулся шляпой. – Если ты считаешь, что Кович годится для такого дела, я наведу справки.
– А у клиента есть основания подозревать, что его жизнь в опасности?
Джимми Арнольд задумался и в итоге кивнул:
– Он в нашем бизнесе. Мы ведь все спим вполглаза, разве не так?
Тереза кивнула:
– Ну, тогда вам нужен Кович. Все его любят, хотя никто не знает за что.
– Теперь давай подумаем об участке и о том, кто из детективов будет работать в выбранный день.
– Что за день?
– Среда.
Она перебирала в уме фамилии, полицейские смены и возможные планы действий.
– В идеале, – начала она, – Ковичу лучше провернуть дело между полуднем и восьмью часами, в Айборе – Порт-Тампе – или в Гайд-парке. Тогда на вызов, скорее всего, приедут детективы Фини и Боутмен.
Джимми Арнольд беззвучно зашевелил губами, запоминая фамилии и расправляя складку на штанине, потом слегка нахмурился:
– А полицейские соблюдают церковные праздники?
– Наверное, если католики, то да. А что за праздник?
– Пепельная среда.
– Ну, Пепельную-то среду не особенно и отмечают.
– Разве? – Он, похоже, в самом деле не понял. – Я давно не был в церкви.
Она объяснила:
– Идешь к мессе, священник рисует тебе на лбу крест влажной золой, и уходишь. Вот и все.
– Вот и все, – повторил он шепотом. Он рассеянно улыбнулся, глядя по сторонам, словно немного удивляясь, что находится в таком месте. Затем встал. – Желаю удачи, миссис Дель Фреско. Мы еще встретимся.
Она смотрела, как Джимми Арнольд поднимает с пола портфель, и, зная, что этот вопрос не следует задавать, не смогла удержаться.
– Кто же клиент? – спросила она.
Он посмотрел на нее сквозь решетку. Если она знала, что этот вопрос не следует задавать, то он так же знал, что на него не следует отвечать. Однако все в их кругу были наслышаны о парадоксальном характере Джимми Арнольда: спроси его о каком-нибудь пустяке, касающемся его клиента, он не скажет ни слова, хоть подпали ему мошонку. Но обо всем остальном расскажет во всех подробностях.
– Ты действительно хочешь знать? – спросил он.
Она кивнула.
Он оглянулся на темно-зеленый коридор, наклонился к решетке, прижался к прутьям лицом и сказал:
– Джо Коглин.
Утром она села в автобус, чтобы проехать в нем двести миль на северо-восток. Флорида вдали от моря была непохожа на прибрежную – с голубым океаном, с белым песочком, с белыми утрамбованными ракушками на автомобильных площадках. В глубине материка она была выгоревшая, истощенная засухами и пожарами. Шесть с половиной часов автобус прыгал по ухабам плохих дорог, и почти все, кто им попадался на глаза через окна автобуса, – белые, черные, индейцы – казались чересчур тощими.
Женщина, с которой левую руку Терезы связывал наручник, пятьдесят миль молчала, затем сказала, что ее зовут миссис Сара Нез из Зефирхиллза. Она пожала Терезе руку, заверила, что не виновна ни в одном из преступлений, за которые ее посадили, а потом снова умолкла еще на двадцать пять миль. Тереза, прижавшись лбом к стеклу, смотрела сквозь пыль из-под колес на выжженную здешнюю землю. За полосками травы, такой сухой, что она походила на бумажную, угадывались болота – по запаху и зеленому мареву, поднимавшемуся над дальним краем блеклой травы. Тереза думала о сыне и о деньгах, которые должны обеспечить его будущее, надеясь, что Король Люциус действительно отдаст то, что должен, потому что если не отдаст, то спросить с него от ее имени некому.
Кстати о долгах, вечером накануне она очень удивилась, когда окружной прокурор Арчибальд Болл так и не появился у двери ее камеры. Потом Тереза лежала без сна, и ее тело радовалось отдыху, зато мысли метались в смятении. Если прокурор не собирался брать с нее плату, зачем предложил сделку? В их бизнесе ничего не делается по доброте душевной – только из хитрости. Не бывает подарков – только отсроченные долги. Значит, если Арчибальд Болл не собирался брать с нее деньги – а он, совершенно точно, на деньги даже не намекал, – оставались секс или информация.
Может быть, говорила она себе, он усыпил ее бдительность мягким приговором, а теперь даст попариться на нарах, подождет, пока ее признательность вырастет. А потом, как-нибудь летом, навестит ее в Рейфорде и стребует должок. Но окружные прокуроры так не поступают: они размахивают мягким приговором у тебя перед носом, однако не отдают, пока ты не сделаешь то, чего от тебя хотят. Ни один прокурор никогда не вынесет мягкий приговор авансом. Это абсурд.
Еще меньше смысла было в том, что кто-то заказал убийство Джо Коглина. Сколько она ни думала – а Тереза ломала голову всю ночь, – она так ничего и не поняла. С тех пор как десять лет назад Джо Коглин отошел от их дел, он стал намного полезнее для Семьи Бартоло, да и для всех остальных, чем в прежние времена. Он воплощал собой самый высокий идеал человека их бизнеса – он делал деньги для друзей. Потому у него было полно друзей.
А врагов?
Тереза слышала, что когда-то у Джо Коглина было несколько врагов, но это было лет десять назад, а потом врагов у него вдруг не стало. Полиция и все в городе знали о пуле, попавшей в горло Мазо Пескаторе, покончив разом с его мечтами, надеждами и кулинарными пристрастиями, и поговаривали, что эту пулю выпустил из пистолета лично Коглин. Но никто, кроме Терезы и ее знакомых – людей их Круга, – не знал о том, как человек десять вышли в море вместе с Джо Коглином, чтобы выбросить его за борт, и никто из них не вернулся назад, прошитый насквозь с близкого расстояния пулями сорок пятого калибра. Все они в тот горячий, в тот беспощадный денек остались плавать в водах Мексиканского залива, пошли на корм акулам.
Вот они и еще полицейский, давным-давно мертвый, были последними врагами Коглина, о которых кто-либо знал. Отойдя от серьезных дел, Джо предпочитал держаться в тени по примеру Мейера Лански, на пару с которым владел несколькими заводиками на Кубе. Он редко фотографировался, а если фотографировался, то никогда – с другими людьми из их Круга. С тех пор Джо, похоже, зарабатывал на жизнь головой, придумывая новые способы, как всем им сделать больше денег.
Задолго до того, как япошки атаковали Пёрл-Харбор и разразилась война, Джо Коглин посоветовал ключевым игрокам в алкогольном бизнесе Флориды и на Кубе создавать запасы технического спирта, чтобы затем использовать в производстве резины. Никто не понимал, что за чушь он несет, какое отношение спирт имеет к резине и, даже если имеет, они-то тут при чем? Но в тридцатые он сделал для них столько денег, что его послушались. И к тому времени, к весне сорок второго, когда япошки захватили половину каучуковых регионов мира, дядя Сэм был готов платить огромные деньги за все, из чего можно делать сапоги, покрышки, бамперы, да что там – даже асфальт, как слышала Тереза. Компании, последовавшие совету Коглина – в том числе и Король Люциус, – так наварились, что не знали, куда девать деньги. А один из немногих, кто не послушался, Филли Кармона из Майами, встретив того парня, который в свое время отсоветовал ему заниматься техническим спиртом, не удержался и всадил ему пулю в живот.
Да, у всех в их кругах есть враги, однако, то проваливаясь в сонную дремоту, то выныривая из нее, Тереза никак не могла решить, кто же враг Джо Коглина. Ведь это все равно что убить гусыню, несущую золотые яйца.
За окном автобуса по дну пересохшей канавы промелькнула змея. Черная, длинная, ростом с Терезу. Змея скользнула из канавы под куст, а Тереза провалилась в полусон, в котором эта змея поползла по полу ее комнаты в Бруклине, где она жила, когда ей было десять лет и семья их только что приехала в Америку. Тереза еще подумала, что змея там пригодится, потому что там житья не было от крыс, а змеи питаются крысами. Но потом змея исчезла из виду, и Тереза ощутила, как та ползет по постели. Она не видела змеи, но чувствовала движение, а сама не могла шелохнуться, потому что все это было во сне. Когда змея добралась до горла, чешуя оказалась жесткой и холодной. Змея сдавила Терезино горло кольцом, и ее металлические звенья впились в горло.
