Кодекс Алеппо - Фридман Матти

Шамош, в свою очередь, гордо написал о своей связи с историей «Короны» через брата Исаака, но предпочел умолчать про другие, более сложные семейные узы. Об этом мы расскажем позже.

Если книга Шамоша была призвана как-то помешать независимому расследованию современной истории манускрипта, это ей удалось: в течение двадцати трех лет она оставалась единственной книгой, написанной на эту тему. В 2010 году, когда я уже занялся своим частным расследованием, в Соединенных Штатах появился новый труд. Эта книга, «Корона Алеппо», была опубликована солидным издательством «Джуиш пабликейшн сосайети». Одним из двух ее авторов был Хаим Тавил, специалист по семитским языкам из Иешива-университета в Нью-Йорке (он не выходец из Алеппо и не имеет родственных связей ни с одним из Тавилов, упомянутых в этой истории). В книге представлен богатый исторический материал и научный анализ, однако в том, что связано с историей манускрипта после 1947 года, там не меньшая путаница, чем в работе Шамоша. Как и в версии Института Бен-Цви, в этом труде утверждается, что «Корона» была «возвращена» в Израиль или «возрождена» для него. Там широко и некритично приводятся цитаты из записанных на пленку устных воспоминаний Фахама, относящихся к 1970 году и противоречащих сведениям, появившимся в других местах; эти сведения были либо намеренно опущены, либо просто не приняты во внимание. Краткое описание судебного процесса сделано исключительно на основании воспоминаний Фахама и заканчивается утверждением торговца, что слушание дела в Иерусалиме завершилось признанием алеппскими раввинами полной его правоты. Книга подчеркивала «героические усилия Фахама» и тот факт, что по поводу его действий имелись некоторые «расхождения во мнениях»; гнев алеппских раввинов объяснялся их «неприязнью» к Фахаму. Фахам послужил средством захвата государством манускрипта, как это может увидеть каждый, кто внимательно ознакомится с протоколами, но и здесь правда была тщательно замаскирована, а книга увековечила все ту же бытовавшую годами историю.

Объяснить это несложно. Если первая книга была выпущена в свет исполнителями завещания БенЦви, учеными его института, то второй труд на эту тему был опубликован при финансовой поддержке потомков человека, который передал «Корону» Израилю. Хотя явным образом это нигде не сказано, один из внуков Фахама, нью-йоркский бизнесмен, частично ее спонсировал. Согласно Тавилу и самому спонсору (я взял интервью у обоих), его условием было право просмотреть рукопись перед отправкой в типографию – он должен был убедиться, что в ней нет утверждений, порочащих семью.

В одном из интервью Тавил признал, что семейство Фахама частично финансировало публикацию этой книги, однако, по его словам, никто не настаивал на внесении изменений в текст. По словам Тавила, роль Фахама, какой она изображена в книге, совпадает с собственными заявлениями Фахама, потому что текст целиком основан на его устных показаниях и на беседах с его сыновьями. «Я не хотел вступать в полемику, – сказал мне Тавил. – Официальная версия, выдвигаемая правительством Израиля, поддерживает версию Фахама, и ничто из найденного в Институте Бен-Цви и помогавшего мне в расследовании этому не противоречило. А если бы противоречия и обнаружились, – добавил он, – кто я такой, чтобы спорить?»

Придя к выводу, что книга, написанная Амноном Шамошем и выпущенная Институтом Бен-Цви, – не столько историческое исследование, сколько тщательно спланированная дымовая завеса, я снова перечитал ее от корки до корки, чтобы проанализировать ее позицию касательно исчезнувших листов. Здесь, подумал я, институту скрывать нечего. Если эти листы сохранились, они остались у алеппских евреев, а в Иерусалим «Кодекс» попал лишь через десяток лет, уже неполным. Но и тут книга не сообщает ничего нового. «Как ни странно, чем ближе мы подходим к нашему времени, тем гуще туман и больше версий о перемещениях “Короны”– вот одна из типичных фраз книги Шамоша без дальнейших разъяснений. «Путешествия “Короны”окутаны тайной, и правда о них вряд ли когда-либо откроется», – такова еще одна фраза. Книга не осмеливается выдвинуть какую-то гипотезу о случившемся, и в большинстве ее фрагментов, касающихся пропавших листов, написано примерно такое: «Возникает вопрос, который мы должны вновь и вновь себе задавать: что же приключилось с этими книгами и с этими исчезнувшими листами? Пропали и канули в вечность? Все до единого? А возможно, некоторые из них уцелели и находятся в руках разных людей и в разных местах, ожидая, что их выкупят?»

У себя в доме Шамош поделился со мной своей уверенностью в том, что большинство листов «Короны» разобрали люди из Алеппо. О скрытности алеппской общины он сказал так: «Если есть возможность укрыть правду, зачем же ее открывать? Правда – вещь опасная».

4. Расследование агента

В 1989 году Первый (общественный) канал израильского телевидения планировал съемку документального фильма о пропавших листах «Короны». Съемочная группа обратилась за помощью к Рафи Саттону, алеппскому еврею с многолетним стажем разведчика.

К этому времени Саттон уже завершил свою успешную карьеру, в том числе и работу в качестве агента Моссада в Европе, начавшуюся в 1969 году, – в то время агенты спецслужб расставляли свои сети в среде палестинцев и других арабов за пределами Израиля. Многие израильские агенты были, как и Саттон, евреями из арабских стран. Он служил в Европе в период, последовавший за убийством израильских спортсменов на Мюнхенской олимпиаде 1972 года, когда сотрудники Моссада охотились на членов Организации освобождения Палестины в Риме, Париже, на Кипре и в других точках мира и уничтожали их. Как-то раз я спросил Саттона про одну книгу, где описывались детали такой безжалостной расправы, и он резко меня осадил, сказав, что все сделано «как надо». Но обычно Саттон почти ничего не говорил о своей работе в Моссаде, кроме того, что она напоминала его деятельность в Иерусалиме, которая заключалась в управлении агентурной сетью. Его старинный приятель рассказал мне, что в Европе Саттон обычно скрывался под арабским именем, нанося случайные визиты жене и детям, которые незаметно жили где-то на континенте. В Израиль он вернулся в 1975 году. Через какое-то время после того, как мы с ним познакомились, Саттон признался мне, что воспоминания об одном длительном нелегальном пребывании в арабской стране и по сей день будят его по ночам.

С возрастом интерес Саттона к своим алеппским корням усиливался, и потому он сразу согласился на предложение Первого канала. Он воспринял это как разведывательную миссию, пусть и порученную ему телевидением, а не Моссадом, и на сей раз не секретную, а максимально открытую. В результате возникла малобюджетная телепередача минут на сорок, нечто похожее на растянутый эпизод из передачи «60 минут»[34], которая ближе всего подошла к методическому расследованию судьбы «Короны». Хотя результаты этого расследования и не были однозначными, на сегодняшний день это один из наиболее важных источников информации, доступных любому, кто интересуется этой историей. С тех пор почти все, у кого были взяты тогда интервью, умерли.

Впервые я увидел эту передачу (которую потом просмотрел раз десять) в гостиной Саттона. Когда он попытался мне ее показать, оказалось, что его видеомагнитофон барахлит. Он стоял, нажимая на кнопки, и раздраженно глядел на этот прибор.

– А ты что, в Моссаде техникой не занимался? – поддразнил его я. К этому времени мы уже были друзьями. Он на меня даже не взглянул.

– Я занимался людьми, – пробормотал он.

Целью Саттона было проследить хронологию всего случившегося с «Короной» после погрома, в том числе определить, когда пропали листы и когда обнаружили пропажу. Опираясь на свои воспоминания и используя связи в алеппской общине, он составил и показал мне список целей и объектов, с досадой заметив, как много важных участников этих событий уже ушло из жизни: умер торговец сырами Фахам, не было в живых и смотрителя синагоги и двух алеппских раввинов, Тавила и Заафрани.