Утешительная партия игры в петанк - Гавальда Анна
— Что?
— Расскажите о том, что вам нравится…
Через несколько часов их выставили за дверь и они еще долго стояли, опираясь на капот машины Марка, примеряя друг к другу свои пристрастия, образ мыслей и те двадцать лет, что их разделяли.
— Ну ладно, мне пора… На ужин я опоздал, хоть к завтраку поспею…
Он бросил сумку в багажник и предложил Шарлю подвезти его. Тот воспользовался этим и спросил, где именно живут его родители, на каком он курсе и как попал к ним в фирму.
— Из-за вас…
— Что из-за меня?
— Решил пройти стажировку в вашей фирме из-за вас.
— Что за фантазия…
— Ну… сердцу не прикажешь… Будем считать, что я должен был научиться чинить принтер, — ответила тень его юности.
В коридоре он споткнулся о рюкзак Матильды.
«SOS, дорогой, любимый, обожаемый всем сердцем отчим, у меня не получается эта задачка, а это на завтра (и это нужно сдать, и оценка пойдет в зачет) (если только ты понимаешь, о чем речь…)
PS: пжста, РАДИ БОГА, без объяснений!!!!! Только ответы.
PSS: знаю, это уже перебор, но не мог бы ты писать поразборчивее, это бы мне очень помогло.
PSSS: спасибо.
PSSSS: спокойной ночи.
PSSSSST: обожаю тебя».
На плане с ортогональной системой координат O-i→-j→нанести точки А (-7; 1) и В (1; 7).
1) а) Найти координаты векторов ОА, OB, AB. Доказать, что АОВ является прямоугольным равнобедренным треугольником. b) Пусть С — круг, описанный вокруг треугольника АОВ. Вычислить координаты его центра S и радиус.
2) Введем f как линейную функцию, определяемую как f(-7) = 1 u f(1) = 7 а) Дать определение f. b) Дать графическое выражение… и т. д.
Детский сад…
И Шарль снова уединился на их призрачной кухне. Сел за стол, открыл замызганный пенал, выругался, найдя там о-грызанный карандаш, достал свой, автоматический, и принялся за дело, старательно выводя завитки своих букв.
Прочертил С, дал определение f, вырезал модель из кальки и, спасая великую лентяйку, невольно подумал о том, какая пропасть отделяет его от Рема Колхаса…
Однако утешил себя тем, что его — и ему это тоже пойдет в зачет — хотя бы обожают.
Поспал несколько часов, стоя выпил кофе, рассеянно перечитал выполненное задание Матильды и подписал в конце «Это ты загнула», не уточняя, относится ли это к последнему постскриптуму или ко всей афере в целом.
Чтобы внести некоторую ясность в последний вопрос, снова достал из кармана свой штедтлер и засунул ей в пенал, между пустыми стержнями, обгрызанными шариковыми ручками и записочками, пестрящими орфографическими ошибками.
Что с ней станет, если я уйду? — подумал он, натягивая пиджак.
А со мной? Что..
Сел в такси и отправился в путь: другие задачи ждали его впереди.
— Какой, вы сказали, терминал, мсье?
— Любой, мне абсолютно все равно.
— Мсье?
— Терминал С, — ответил он.
И опять, опять счетчик.
10
Не пробки, а просто круги дантовского ада… чистая достоевщина… Проехали тридцать километров за четыре часа, стали свидетелями двух серьезных аварий и целого парада легких столкновений.
Выезжали на встречную, матеря недовольных, съезжали на обочину, из-за пыли закрывая окна, подскакивали на неимоверных колдобинах, сметая с пути машинки попроще своим бампером западного производства.
Если бы понадобилось, так и по трупам бы проехали.
Шофер кивнул ему на дорогу, потом на рукоятку дворников, и собственная шутка привела его в такой восторг, что Шарль попробовал понять ее суть. Это чтобы кровь счищать, — ржал он, — ты — понимать? Krov! Ха-ха. Отличная шутка.
Погода мерзкая, дышать нечем, голова раскалывается, не позволяя сосредоточиться на завтрашних встречах. Высыпал в рот очередной пакетик растворимого аспирина в порошке и тщательно облизал десны, чтобы скорее подействовало. В конце концов, уронил свои папки на пол, и документы рассыпались у его ног.
Хватит! Пусть бы уже включил эти дурацкие дворники, и дело с концом…
Когда Виктор остановился, наконец, около горилл-швейцаров при входе в отель и пожелал ему спокойной ночи, у него не было сил ответить.
— Bla bla chto jaluyetes?
Его пассажир бессильно опустил голову.
— Bla bla bla goladyen?
Шарль отпустил дверную ручку.
— Moui staboye bla bla bla vodki! — решил он и снова выехал на дорогу.
В зеркале заднего вида светилась его улыбка.
Они заехали в какие-то темные закоулки, где их седан стал выглядеть слишком вызывающе, и Виктор препоручил машину веселой ватаге пацанов. Проинструктировал их, показал им кулак, помахал перед носом пачкой рублей и тут же спрятал ее в карман, а чтобы не скучали, выдал пачку сигарет.
Шарль выпил стакан, второй, начал расслабляться, третий… и проснулся на следующее утро возле бытовок на стройке. Между энным стаканом и храпом, доносившимся с соседнего кресла, — полный провал в памяти.
Никогда еще собственное дыхание не приводило его в такое… замешательство.
Свет сдавил голову. Он доплелся до колонки, наклонился, ополоснул лицо, напился воды, изверг наружу свое похмелье и начал все сначала.
Как над ним потешался Тотор,[111] было ясно без всякого разговорника.
Наконец, тот сжалился и протянул ему бутылку.
— Пей! Друг мой! Хорошо!
Надо же… Впервые в жизни Виктор заговорил по-французски… Кажется, ночь выдалась на редкость продуктивной в деле преодоления языковых барьеров…
Шарль послушался и…
— Spassiba dorogoj! Vkusna! Взбодрился.
Несколько часов спустя он в письменном виде обзывал Павловича кретином, а потом, при встрече, душил его в объятиях.
Ну вот, теперь он настоящий русский.
Начал трезветь в аэропорте, когда попытался перечитать свои… записи (?), а окончательно очухался, когда позвонил Филипп и начал на него орать.
— Слушай, я только что говорил с этим типом от Бекера… И что это еще за херня с обшивкой для двойных балок в В-1. Боже мой, да ты вообще понимаешь, сколько денег мы теряем каждый день? Ты понимаешь?
Шарль отодвинул телефон от уха и оглядел его с подозрением. Матильда, хотя ей самой было на все это глубоко наплевать, без конца повторяла ему, что этот девайс страшно канцерогенен. «Клянусь тебе! Это также вредно, как микроволновка!» О-па, сказал он себе и захлопнул сотовый, чтобы избавить себя от ругани своего компаньона…
Наобум открыл книгу, «в два слова купил семнадцать жеребцов на подбор у старого кавалериста, владельца коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей»,[112] потом проводил Николая Ростова на бал к воронежскому губернатору.
Вместе с ним подцепил «полную и миловидную блондинку» и осыпал ее «мифологическими» комплиментами.
Когда появился муж, быстро встал. Подчинился приказам, показал посадочный талон, снял ремень, сапоги, саблю, редингот и положил их в пластиковый поддон.
Почему-то зазвенел, проходя через рамку металлоискателя, и был отправлен на прощупывание.
Уж эти французы, усмехнулся Никита Иваныч, ухватив жену за затылок, все одинаковые…
11
Он ничего не ел, не притрагивался к алкоголю, травил себе печень шипучими таблетками, тер виски и глаза, закрывал ставни и гасил свет, но от последствий достопамятной пьянки избавиться не удавалось.
Одеваться, есть, пить, спать, говорить, молчать, думать — все, все давалось с трудом.
Иногда ему в голову приходило одно неприятное слово в четыре слога. Неужели это оно зажало его в тиски? Нет, замолчи. Перехитри его. Похудей еще и выберись из этого дерьма. У тебя нет времени на депрессию. Не останавливайся.
Шагай и сдохни, если нужно, но не останавливайся.
Скоро лето, дни давно не казались ему такими длинными, все та же канитель и рутина из списка глаголов в простом прошедшем. (Значения простого прошедшего, как вы помните, соответствуют совершенному виду, не зависят от продолжительности действия и выражают последовательность событий.) Он был, он смог, он обязался. Он сделал, он сказал, он согласился. Он пошел, он проследил, он решил.
