Перегрузка - Хейли Артур
— Сентиментальный. — Ним с трудом выговорил это слово.
— Точно!.. Сентиментальными. — Гарри Лондон одобрительно закивал головой, когда пианист начал играть “Пока время проходит”.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Дейви Бердсон, осматривающий впечатляющие апартаменты клуба “Секвойя”, развязно спросил:
— А где личная сауна президента? И потом, мне хотелось бы посмотреть ваш унитаз из чистого золота.
— У нас его попросту нет, — с металлом в голосе ответила Лаура Бо Кармайкл. Она чувствовала себя скованно с этим бородатым дородным шутником, который, став американцем много лет назад, все еще не отрешился от провинциальных манер своей родной Австралии. Лаура Бо, уже несколько раз встречавшаяся с Бердсоном на собраниях, пришла к выводу, что он похож на весельчака из “Вальсирующей Матильды”. Конечно, он был другим человеком, и она знала об этом. Дейви Бердсон говорил как обыкновенный фермер и соответственно одевался — сегодня на нем были неряшливые залатанные джинсы и разношенные ботинки без шнурков, — но президент клуба “Секвойя” знала, что он изучал основы законодательства, имел степень магистра социологии, а также на полставки читал лекции в Калифорнийском университете в Беркли. В свою организацию он собрал потребительские, церковные и левые политические группы, назвав ее “Энергия и свет для народа”.
Своей целью “Энергия и свет для народа” провозгласила “борьбу с разжиревшим от прибылей чудовищем “ГСП энд Л” на всех фронтах”, в частности, она выступала против увеличения платы за электричество и газ, боролась против выдачи разрешений на строительство АЭС, восстанавливала против “ГСП энд Л” общественное мнение всякий раз, когда последняя пыталась доказать целесообразность того или иного своего проекта. Все такие попытки Бердсон и К° называли оплаченной потребителями ложью. А еще они призывали к скорейшей передаче контроля над этой энергетической компанией муниципалитету. В последнее время возглавляемое Бердсоном движение вознамеревалось объединить силы с престижным клубом “Секвойя”, чтобы успешнее противодействовать экспансионистским планам “ГСП энд Л”. Предложение Бердсона должно было быть рассмотрено на встрече с высшим руководством клуба, ожидавшейся в ближайшее время.
— Ого, детка, — заметил Бердсон, пробежав взглядом по просторной, обшитой деревянными панелями комнате, где они разговаривали, — я думаю, что работать в такой отличной обстановке просто одно наслаждение. Посмотрела бы на мою свалку. По сравнению с тем, что у тебя здесь есть, это же кошмар.
Она объяснила ему:
— Этот дом достался нам по завещанию много лет назад. В какие-то моменты, а сейчас был именно такой, Лаура Бо Кармайкл считала особняк Кейбл-Хилл, где размещалась штаб-квартира клуба “Секвойя”, чересчур роскошным: слишком многое свидетельствовало о том, что когда-то в нем жил миллионер. Она предпочла бы что-нибудь попроще, но по условиям завещания они, переехав, потеряли бы дом и ничего не получили бы взамен.
— Я бы не хотела, чтобы ты называл меня деткой, — вдруг сказала она.
— Возьму на заметку. — Усмехнувшись, Бердсон достал записную книжку, шариковую ручку и что-то записал.
Закрыв записную книжку, он посмотрел на миссис Кармайкл и задумчиво произнес:
— Завещание, значит? Подарок мертвеца. Мне думается, такие вот подарочки и сделали клуб “Секвойя” таким богатым.
— Богатство — понятие относительное. — Лауре Бо Кармайкл захотелось, чтобы поскорее пришли трое ее запаздывающих коллег. — Нашей организации действительно везет на поддержку страны, но у нас и значительные затраты.
Большой бородач рассмеялся:
— Но уж не настолько, чтобы вы не могли поделиться своим хлебом с другими группами, делающими такую же работу, но перебивающимися с воды на воду.
— Посмотрим, — твердо сказала миссис Кармайкл, — но не думай, пожалуйста, что мы настолько наивны, чтобы принять тебя за бедного родственника. Кое-что мы о тебе знаем. — Она посмотрела в свои записи, которые до той поры не собиралась использовать. — Нам, например, известно, что в вашей организации почти двадцать пять тысяч членов, ежегодно выплачивающих по три доллара, так что сборщики взносов приносят тебе до семидесяти пяти тысяч долларов. Из этой суммы ты выплачиваешь себе зарплату в двадцать тысяч долларов в год плюс неизвестные расходы.
— Надо же парню зарабатывать на жизнь.
— Неплохо зарабатываешь, сказала бы я, — Лаура Бо Кармайкл снова заглянула в свои записи. — Вдобавок тебе идут гонорары за лекции в университете и за твои статьи, да еще одна зарплата от организации по подготовке активистов. Так что твоя борьба за справедливость приносит тебе где-то до шестидесяти тысяч в год.
Бердсон широко улыбнулся.
— Отлично проделанное исследованьице. Теперь наступила очередь улыбнуться и президенту клуба “Секвойя”:
— Да, у нас действительно отличный исследовательский отдел. — Она отложила записи в сторону. — Конечно, это не предназначено для посторонних. Я хотела лишь показать тебе, что мы знаем, как живут профессиональные бунтари вроде тебя. Ты осведомлен о нас, мы — о тебе, и это сэкономит нам время, когда мы перейдем к делу.
Дверь тихо отворилась, и в комнату вошел стройный немолодой мужчина в очках без оправы.
— Мистер Бердсон, полагаю, вы знаете нашего секретаря мистера Притчетта, — сказала Лаура.
Дейви Бердсон протянул большую мясистую руку.
— Мы раза два встречались на поле боя. Здорово, Притчи! После энергичного рукопожатия вошедший сухо сказал:
— Я не стал бы называть слушания по экологии полями боя, хотя их и можно истолковывать таким образом.
— Чертовски верно, Притчи! Но когда я выступаю против такого врага народа, как “Голден стейт пауэр энд лайт”, я бьюсь изо всех сил. Жестче и еще жестче — таково мое правило. Но я, конечно, не говорю, что нет места и для оппозиции вашего типа. Есть! Вы, ребята, делаете все классно. Однако именно я появляюсь в заголовках газет и в телевизионных новостях. Кстати, детки, вы видели меня по телевизору с этим сучарой из “ГСП энд Л” Голдманом?
— В шоу “Добрый вечер”, — вспомнил управляющий-секретарь. — Да, видел. Мне кажется, ты ярко выступил, но, объективно говоря, Голдман весьма искусно отбивал твои атаки. — Притчетт снял и протер очки. — Возможно, что твоя борьба с “ГСП энд Л” справедлива. Не исключено даже, что мы нуждаемся друг в друге.
— Молодчина, Притчи!
— Правильно произносится Притчетт. Или же, если тебе больше нравится, можешь называть меня Родерик.
— Возьму на заметку, старина Родци. — С усмешкой взглянув на Лауру, Бердсон снова взялся за свою записную книжку.
Тем временем вошли еще двое. Лаура Бо Кармайкл представила их: Ирвин Сондерс и миссис Куинн, члены правления клуба “Секвойя”. Сондерс был лысеющий адвокат с грохочущим голосом, специалист по бракоразводным делам, часто упоминающийся в сводках новостей. Миссис Куинн, модно одетая и привлекательная для своих сорока с лишним лет, — жена крупного банкира; принесла известность ей общественная деятельность, но в число своих друзей она включала только богатых, занимающих высокие посты людей. Без особой радости она пожала протянутую руку Дейви Бердсона, рассматривая его со смешанным выражением любопытства и неприязни.
— Думаю, мы можем сесть и продолжить обсуждение дела, — предложила Лаура и показала на длинный красного дерева стол.
— Всех нас касаются недавние предложения “Голден стейт пауэр энд лайт”, которые, как уже решил клуб “Секвойя”, окажутся вредными для окружающей среды. Мы будем активно выступать против них на предстоящих слушаниях, — сказала она, когда все уселись.
Бердсон громко забарабанил по столу:
— И да здравствует “Секвойя”!
Ирвин Сондерс выглядел озадаченным. Миссис Куинн подняла брови.
— Мистер Бердсон предложил установить определенные связи между нашей организацией и его для решения общих задач. Я попрошу его обрисовать их.
Общее внимание переключилось на Дейви Бердсона. Он приветливо кивнул всем по очереди.
