Дьявол носит «Прада» - Вайсбергер Лорен

Выбегая из офиса, я слышала, как Эмили названивает по внутреннему телефону и кричит одно и то же: «Она едет! Скажи всем!» За три секунды, не больше, я пронеслась по коридорам и через отдел моды, но отовсюду уже летели панические крики: «Эмили сказала, она едет!», «Миранда вернулась!» — и один совершенно душераздирающий вопль «Она зде-е-е-е-е-есь!!!». Ассистенты, как безумные, приводили в порядок одежду на вешалках, выставленных вдоль стен, редакторы мчались в свои кабинеты, и я видела, как одна девушка меняла туфли с низкими каблуками на другие — на двенадцатисантиметровых шпильках, а еще одна рисовала себе губы, подкручивала ресницы и приводила в порядок бюстгальтер — и все это почти одновременно. Из мужского туалета вышел издатель, и я заметила там Джеймса. Он как ненормальный вертелся перед зеркалом, проверяя, не прицепилась ли к его черному кашемировому свитеру какая-нибудь ниточка, и энергично гоняя во рту таблетку или леденец. Я даже представить себе не могла, как он успел узнать, разве что в мужском туалете предусмотрена громкая связь специально для этих случаев.

Мне хотелось остановиться и посмотреть, как будут развиваться события, но на то, чтобы достойно предстать перед Мирандой в качестве ее секретарши, у меня оставалось от силы десять минут, и я собиралась использовать их по максимуму. До сих пор я старалась не показывать, что отчаянно спешу, но все вокруг явно не видели в этом ничего зазорного, и я устроила настоящий спринтерский забег.

— Андреа! Ты, конечно, знаешь, что Миранда уже едет? — окликнула меня Софи, когда я проносилась через приемную.

— Да. А тебе откуда это известно?

— Солнышко, я всегда все знаю. Полагаю, и ты знаешь, что сейчас от тебя требуется. Только учти, Миранда Пристли не любит ждать.

Я прыгнула в лифт и оттуда крикнула:

— Спасибо! Я вернусь через три минуты.

Две женщины в лифте посмотрели на меня с неудовольствием, и тут до меня дошло, что я веду себя неприлично.

— Простите, — сказала я, пытаясь отдышаться, — мы только что узнали, что наш главный редактор едет в офис, а мы не подготовились, поэтому все немножко нервничают.

Ну почему я оправдываюсь перед этими людьми?

— Бог мой, да вы работаете на Миранду! Ну-ка дайте угадаю. Вы ее новый секретарь? Андреа, не так ли? — Длинноногая брюнетка сверкнула четырьмя дюжинами зубов (не меньше) и надвинулась на меня словно пиранья. Лицо ее подруги тотчас прояснилось.

— Хм… да. Андреа, — повторила я, словно сама не до конца была уверена в этом. — И я действительно новая секретарша Миранды.

В этот момент лифт остановился в вестибюле, и перед нашими глазами предстали белоснежные мраморные стены. Не успели двери полностью раздвинуться, как я уже шагнула вперед и вдруг услышала за спиной:

— Повезло вам, Андреа. Миранда чудесная женщина. Миллионы девушек готовы на что угодно ради такой работы.

Я постаралась не задеть группку стоявших с унылыми лицами юристов — по всей видимости, они собрались на корпоративный банкет — и почти влетела в газетный киоск в углу вестибюля. Там всем заправлял миниатюрный выходец из Кувейта по имени Ахмед; в его ведении находились аккуратно разложенная глянцево блестевшая периодика и заметно поредевший запас не содержащих сахара конфет и диетической газировки. Эмили познакомила нас с Ахмедом перед Рождеством — это входило в программу моей подготовки, и я надеялась, что сейчас он мне поможет.

— Стой! — вскричал он, когда я стала вытягивать газеты из проволочных ячеек. — Ты новая девушка Миранды, верно? Иди сюда.

Я повернулась и увидела, что Ахмед наклонился и шарит под стойкой; лицо у него даже покраснело от напряжения.

— Ага! — закричал он снова, вскакивая на ноги так проворно, как только мог это сделать пожилой человек, у которого были сломаны обе ноги. — Это тебе. Не надо портить мою выставку — я откладываю их для тебя каждый день. Можешь не сомневаться, я ничего не теряю, — подмигнул он.

— Ахмед, огромное спасибо! У меня нет слов, чтобы сказать, как я вам благодарна. Как вы думаете, может, взять и журналы?

— Конечно. Сегодня среда, а все журналы вышли уже в понедельник. Твоя хозяйка не любит ждать, — сказал он, демонстрируя необыкновенную осведомленность. И снова полез под стойку, и снова поднялся с охапкой журналов; и мне хватило одного взгляда, чтобы убедиться в том, что там было все, что мне нужно, — ни больше ни меньше.

Пропуск, пропуск, где этот чертов электронный пропуск? Я ощупала свою строгую белую блузку и нашла шелковую ленточку, которую Эмили вырезала для меня из одного из белых шарфов Миранды. «Пропуск не следует носить в ее присутствии, — пояснила она, — но если уж ты забыла его снять, пусть он будет не на пластиковой цепочке». Последние слова Эмили произнесла с нескрываемым презрением.

— Спасибо, Ахмед. Спасибо вам большое за помощь, но я ужасно, ужасно спешу. Она вот-вот приедет.

Он пропустил мою карточку через считывающее устройство и повесил ее мне на шею, как олимпийскую медаль.

— Беги, теперь беги!

Я схватила набитый пластиковый пакет и понеслась; на бегу я снова вытянула карточку: чтобы пройти к лифтам, ее нужно было пропустить через считывающее устройство у турникета, где сидели охранники. Я сунула карточку в прорезь и толкнула. Ничего. Я снова сунула и толкнула посильнее. Никакого результата.

— Пусть целуют, пусть ласкают, я совсем не возражаю, — послышался тенорок грузного и всегда немного потного охранника Эдуардо. Вот черт. Мне не надо было даже смотреть на него — я и так знала, что он улыбается во весь рот и заговорщицки мне подмигивает. Это повторялось каждый день, вот уже две недели, всякий раз, когда мне нужно было пройти через турникет. У Эдуардо имелся неиссякаемый запас попсовых мотивчиков, которые он постоянно напевал, и он не пропускал меня, пока я не изображала что-нибудь в тему. Вчера это было «Я слишком сексапильна». Он пропел: «Я слишком сексапильна для Милана и Нью-Йорка», а я должна была пройтись по воображаемому подиуму. Это бывало весело, когда у меня было подходящее настроение. Иногда я даже улыбалась. Но сегодня мне предстояло встретиться с Мирандой, и я должна была успеть привести все в порядок — я просто обязана была успеть. Мне хотелось ударить Эдуардо за то, что не дает мне пройти, в то время как все остальные в это самое время свободно проносились через турникет по обе стороны от меня.

— Если денег пожалеют, я пошлю их — я умею, — пропела я, растягивая и полупроглатывая слова, совсем как Мадонна.

Он поднял брови:

— Где энтузиазм, подружка?

Я думала, что просто взорвусь, если услышу его голос, и сейчас бросила сумку на барьер, резким движением подняла руки и с силой двинула бедрами влево, сложив губы в недовольную гримасу.

— Да, я такая: свое не упускаю! — Я почти кричала. Он закудахтал, захлопал, застонал от восторга, и я наконец прошла.

Не забыть бы обсудить с Эдуардо, когда можно, а когда нельзя выставлять меня полной идиоткой.

Я поднялась вверх, снова промчалась мимо Софи — она заботливо раскрыла передо мной дверь, ни о чем не спрашивая, — не забыла заскочить по дороге в мини-буфет, чтобы положить лед в один из высоких бокалов, которые мы держали отдельно — специально для Миранды. Со стаканом в одной руке и газетой в другой я стремительно завернула за угол — и столкнулась с Джессикой, также известной как Девушка с Маникюром. Она казалась одновременно раздосадованной и до смерти напуганной.

— Андреа, ты уже знаешь, что Миранда едет в офис? — спросила она, оглядывая меня с головы до пят.

— Конечно. Вот у меня ее газеты, и вода ее тоже тут. Все это нужно отнести к ней в кабинет. Извини, мне некогда.

— Андреа! — вскрикнула она, когда я вновь пустилась бежать; кубик льда вылетел из стакана и приземлился у дверей арт-секции. — Не забудь сменить туфли!

Я встала как вкопанная и посмотрела на свои ноги. На мне были обычные мокасины, у которых было только одно достоинство: они классно смотрелись. По молчаливому уговору в отсутствие Миранды все сотрудники «Подиума» переходили на более свободную форму одежды, и хотя выглядели они тогда просто здорово, никто из них ни за что на свете не надел бы ничего подобного в присутствии Миранды. Лучшим тому примером служили мои ярко-красные мокасины.